Ещё один брак по расчёту (СИ)

— Это уж точно, — невесело усмехнулся барон. — Тогда будем считать, что помолвку вы заключили. Или ты хочешь официальную церемонию провести?
— Нет, — Катриона даже головой мотнула. — Зачем? Я в трауре ещё пока, и вообще… Вот господину Меллер-Веберу полегче станет, лучше мы с ним договоримся, что это будет за крепость и что за вклад он собирается для моей как бы компаньонки открыть.
— Ох, — вздохнул сир Георг, — как сейчас помню, привёз Ламберт из Озёрного черновик брачного договора…
========== Глава 8 ==========
Снег ложился, расползался неопрятными клочьями, смешиваясь с грязью, потом выпадал снова, опять подтаивал и наконец улёгся пока ещё тонким, по щиколотку, но уже надёжным покрывалом. Катриона, переживавшая за озимые, облегчённо выдохнула: она боялась бесснежных морозов, то и дело прихватывавших здешние места между Белой Дорогой и Солнцеворотом. В этом году вроде бы можно было расслабиться.
Приезжала мать Клара, очень недовольная тем, что её гоняют по всему баронству, и даже не считавшая нужным сделать лицо поприветливее. Во дворе крепости опять установили переносной алтарь, поставили на него статуэтку Сармендеса, и четыре пары новобрачных друг за другом чинно подставили руки отцам женихов и невест, надевшим молодым на запястья простые медные браслеты. Было пасмурно и временами летел лёгкий снежок, но свадьбы играть всё равно решено было во дворе, а по домам разойтись, чтобы там продолжить веселье, народ собирался чуть позже, когда все продрогнут… или, скорее, когда стемнеет.
Катриона поздравила новобрачных, подарила всем по серебряной монетке и ушла проводить жрицу. По-старушечьи ворчавшую, что вот не могли же люди договориться на какой-то один день — приходится без конца таскаться то в один конец Волчьей Пущи, то в другой. Причём гоняют туда-сюда именно её, будто у матушки Саманты других помощниц нет! Катриона равнодушно кивала, не споря и не укоряя мать Клару в недостойных служительницы Девяти словах и мыслях. Она с беспокойством ждала вопросов о собственном бракосочетании, но то ли барон ещё не говорил о нём с матерью Самантой, то ли та не делилась планами с младшими жрицами: говорила мать Клара исключительно о том, как она устала мотаться по крестьянским свадьбам. Наконец она уехала, бурча и кутаясь в медвежью шкуру, а Катриона ушла к себе. Как-никак она была в трауре, и ей достаточно было поздравить молодых. Веселиться на свадьбе ей было не к лицу.
«Скорее бы уже сир Эммет с сирой Аларикой брак заключили и переехали сюда», — подумала она, зажигая свечи у себя на столе: низкое солнце, бледным диском просвечивавшее сквозь облачную муть, уже ушло за угол, и шить было темно, даже сидя у самого окна. Не шить, собственно — штопать. С этой переделкой платьев до сих пор некогда было бельё починить. Со двора сквозь стекло приглушённо доносились людские голоса, смех, девушки затянули песню про жениха, забравшего приданое, а невесту забывшего, но оба пастуха, видно, ещё угощались, потому что рожка’ми своими пение не поддержали. В общем, было не так тоскливо, как обычно, но всё равно хотелось бы, чтобы в жилой части башни был хоть кто-нибудь ещё, кроме неё. Сир Эммет со своим отцом и отец сиры Аларики уже приезжали и даже выбрали комнату, которую займут будущие супруги, но переезжать молодые собирались, понятно, после венчания — где-нибудь этак после Солнцеворота. «Скорее бы», — опять подумала Катриона. Пусть сам будущий маршал частенько станет отлучаться то в разъезды, то в замок, но супруга-то его поневоле составит компанию владетельнице Вязов.
Если, конечно, не случится чего-то такого, что расстроит и этот брак, и вообще все планы на будущее. Меллеры, например, подсчитают хорошенько, во что им влетит это строительство, и решат, что обойдутся без такой разорительной супруги. Всерьёз Катриона в такую возможность не верила, но обычно она всегда прикидывала наихудшие варианты, чтобы они не стали неожиданностью и чтобы быть готовой действовать даже в таком случае. Худшей возможностью для неё стал бы брак с тем самым молодым да ранним дядюшкиным любовником, который перебрался в столицу графства даже из своей спокойной и благополучной деревеньки. В Вязах он, конечно, жить не захочет, помощи от него не будет никакой, но и она уж точно не станет баловать его в ущерб себе и возможным детям. Захочет уехать — скатертью дорога, но содержание ему она будет высылать такое, чтобы только с голоду не умер в своём ненаглядном Озёрном. «Справлюсь», — упрямо подумала Катриона.
Она взяла старательно отстиранную, но всё равно уже серую от долгой носки нижнюю рубашку. Та была короткой, почти как мужская, чтобы удобнее было заправлять её в раздвоенную юбку, поэтому снизу не особенно износилась. А вот подмышками и на спине ткань порядком протёрлась, и надо было уже ставить заплатки, потому что перекрывать это безобразие штопкой — только нитки зря переводить. Катриона опять вспомнила, как Меллер, нервничая, теребил и тискал свой галстух, и вздохнула с недостойной благородной сеньоры завистью: полотно там было такое, что никакого шёлка не надо. Вебер небось племянников своего супруга одевает, как дорогих кукол, в лучшее из того, что ткут в его мастерских. Это в лавке Кааса продавались веберовские ткани из тех, что, наверное, считались недорогими. Не очень дорогими. А сколько стоит полотно, сквозь которое видны вытканные белым по белому же узоры сорочки? Катриона на свадьбу Вальтера брала у Кааса наполовину шёлковый сатин для праздничной рубашки и серебряную канитель для вышивки — и даже такая покупка ощутимо ударила по кошельку… А Марена, похоже, прихватила эту рубашку с собой, когда забирала свои вещи, потому что Катриона, прибираясь после их с матушкой отъезда, не нашла её среди вещей брата. Не так жалко было потраченных денег и даже работы, как обидно, что носить её будет тип, совершенно Катрионе чужой. Впрочем, что уж теперь. Отправлять в Горькие Родники гневное письмо: «Верни рубашку моего брата, воровка»? Смешно. А вообще-то, надо бы съездить в Волчью Пущу и купить себе такого же белого или хотя бы какого-нибудь светлого сатина на приличную, длинную, под платье, сорочку для бракосочетания. Меллер, конечно, знает, что у будущей супруги плохо с деньгами, но всё-таки это не причина ложиться в одну с ним постель в серой грубой рубахе с заплатками на спине и подмышками. Разве что позлить его. Или намекнуть, что неплохо бы одеть супругу поприличнее.
Да только не должен он её одевать: это он станет её консортом, и это ей вообще-то следовало бы его содержать. Вот уж он, наверное, посмеялся бы, предложи она ему содержание. В брачном договоре об этом вряд ли вообще хоть слово есть: она пыталась читать черновик, составленный Меллерами, но это был просто ужас какой-то! Неужели кто-то в самом деле может понять, что там написано, и даже как-то повернуть это на пользу себе? Катриона одолела половину листа — первого листа! — и жалобно попросила, чтобы ей объяснили всё это как-нибудь попроще. Барон махнул рукой и сказал, что сам во всём разберётся. Надо было, конечно, заявить, что в брак вступать ей, она и должна разбираться, на каких условиях. Однако Катриона трусливо сбежала, скинув эту заботу на своего сюзерена. Женил ведь уже разок своего брата на такой же зубастой крысе — знает уже, что к чему.
О контракте речь и пошла, когда Катриона, купив сатина, вернулась в замок за Сорокой и сопровождающими, но попалась на глаза сиру Георгу и была усажена за стол в его кабинете. Барон положил на стол перед нею тот самый черновик и, постукивая по нему пером (без чернил, конечно), изложил суть договора:
— Гилберт Меллер отказывается от содержания, ты отказываешься от любых претензий на его имущество. — Катриона кивнула: это было понятно, она и так получала по этому договору немало. — Он строит крепость не меньшую, чем нынешняя, но из камня, а одну из пристроек забирает себе в качестве склада. — Катриона опять кивнула. Ясно же, что торговцу нужно хорошее, крепкое помещение в надёжном месте, чтобы хранить товары, которые в здешней глуши станут слишком большим искушением не только для разбойников, но и для местных жителей. — Ваши дети наследуют только Вязы, имущество Меллеров они наследовать не могут. Но разумеется, дочери он даст приличное приданое, а сыну купит достойное снаряжение.