Тайное братство

Он возразил Кутузу:
— Я предпочел бы воевать с франками, мой повелитель, а не обмениваться посланиями.
Кутуз побарабанил пальцами по подлокотнику ложа.
— Эмир, пока нам лучше сосредоточить силы на одном враге. Монголы должны заплатить сполна за нанесенное мне оскорбление.
— И за восемьдесят тысяч мусульман, убитых ими в Багдаде, — добавил Бейбарс.
— Конечно, — помолчав, ответил Кутуз. Он осушил кубок и протянул слуге. — Но франки всегда относились ко мне с почтением.
— Они оказывают тебе почести, мой повелитель, потому что хотят вернуть земли, захваченные монголами. Не желая поднимать свои мечи, они позволяют нам сражаться за их земли.
Бейбарс спокойно выдержал взгляд Кутуза. В шатре повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь шагами слуг и приглушенным шумом лагеря. Султан первым отвел глаза.
— Ты получил приказ, эмир.
Бейбарс промолчал. Придет время, и Кутуз поймет важность его предложений.
— А как же с наградой, мой повелитель?
Кутуз одобрительно кивнул и откинулся на подушки. Напряжение в шатре мгновенно испарилось.
— Ты заслужил щедрую награду, Бейбарс. — Он кивнул одному из советников: — Пусть наполнят сундук с золотом для эмира.
— Но не золота я взыскую, мой повелитель.
Кутуз нахмурился:
— Нет? Тогда чего же ты хочешь?
— Стать правителем Алеппо, мой повелитель.
Кутуз долго молчал. Сзади советники беспокойно переминались с ноги на ногу.
— Ты просишь город, который во власти монголов?
— Это продлится не очень долго, мой повелитель. Мы разгромили одну треть их войска и двинемся дальше.
Улыбка Кутуза растаяла.
— Что за игру ты затеял?
— Это не игра, мой повелитель.
— Почему ты просишь такую награду? Что будешь делать с Алеппо, имея самым заветным желанием повести мою армию против христиан?
— Положение правителя этому не мешает.
Кутуз скрестил на груди руки.
— Эмир, я не понимаю, почему ты желаешь получить в правление город, с которым у тебя связано много тяжелых воспоминаний?
Бейбарс замер. Он знал, что Кутузу известно о каждом приближенном почти все, но не ожидал, что ищейки султана разнюхали и о его пребывании в Алеппо.
Кутуз чуть улыбнулся, довольный, что надавил на больное место.
— Я служу с восемнадцати лет, сначала твоим предшественникам, а теперь тебе, вселяя страх во врагов ислама. — Низкий глубокий голос Бейбарса заполнил шатер. Приближенные и слуги замерли. — В битве при Хербии я вел передовой отряд, и мы убили пять тысяч христиан. У Мансуры я участвовал в пленении короля франков Людовика, где мой отряд убил три сотни его лучших рыцарей.
— Я благодарен за все для меня сделанное, эмир Бейбарс, но боюсь, что не смогу пожаловать тебе этот город, даже если он станет моим.
— Так где же твоя благодарность, мой повелитель? — Бейбарс с трудом сдерживался. — Ведь я помог тебе стать султаном.
Кутуз быстро поднялся с ложа, сбрасывая подушки.
— Ты забылся, эмир! Видно, Аллах лишил тебя разума! — Он поднялся на возвышение и уселся на трон, ухватившись за львиные головы.
— Прости меня, повелитель, но, думаю, я заслужил такую награду.
— Прочь с глаз моих! — бросил Кутуз. — Иди и поразмышляй в одиночестве над тем, как подобает атабеку разговаривать с султаном. Ты никогда не получишь Алеппо, Бейбарс. Ты меня слышал? Никогда!
Краем глаза Бейбарс заметил, как несколько гвардейцев вышли вперед. Кисти на рукоятях сабель. Он заставил себя поклониться Кутузу и стремительно вышел из шатра, крепко сжав в руке свиток.
Бейбарс скакал через лагерь, и мамлюки в страхе разбегались в стороны — такую он излучал ярость. Солнце село. Из ущелья в пурпурное небо взмывали языки пламени. Там горели погребальные костры. Пустыню оглашали веселое пение, смех и женский визг.
Он откинул полог своего шатра. Вошел. К нему двинулся худощавый атабек с простым открытым лицом.
— Привет тебе, эмир! Мы не были рядом во время битвы, но я уже слышал много рассказов о твоей доблести.
Бейбарс передал сабли слуге. Затем обнялся с атабеком.
— В лагере воины не устают славить тебя. — Атабек направился к низкому дивану, к столику, где на блюдце лежали фиги и сдобренное пряностями мясо. — Снимай скорее доспехи, мы отпразднуем победу.
— Нет настроения праздновать, Омар.
— Что-то случилось, эмир?
Бейбарс бросил взгляд на слуг. Один принялся чистить его сабли, двое мешали в жаровне древесный уголь, еще один наливал воду в серебряный таз.
— Оставьте нас.
Слуги мгновенно покинули шатер. Бейбарс швырнул свиток на сундук, сбросил на пол пропитанный кровью плащ, тяжело опустился на диван, схватил кубок с кумысом и сделал большой глоток. Перебродившее кобылье молоко смягчило горло.
Омар сел рядом.
— Так что случилось, садик? Впервые за восемнадцать лет я вижу тебя таким после победы. Кто тебя расстроил?
— Кутуз.
Омар молча выслушал рассказ Бейбарса о разговоре с султаном. Затем покачал головой:
— Кутуз тебя боится. Его раздражает твоя слава атабека. В армии не забыли, как ты участвовал в свержении власти Айюбидов. Кутуз правит всего год, это очень мало. Он боится, ты захочешь больше, получив Алеппо. Захочешь посягнуть на трон.
— Он правильно боится, Омар, — тихо проговорил Бейбарс. Настолько тихо, что Омар подумал, что ослышался.
— Что ты сказал, садик?
Бейбарс вскинул на него глаза:
— Я убью его и посажу на трон более достойного правителя, который ценит своих воинов и поведет их к заслуженной победе.
— Надо отдохнуть, садик, — пробормотал Омар. — Поспи, и гнев утихнет.
Бейбарс встал, задернул полог шатра. Вернулся к дивану.
— Ты самый близкий мне человек, Омар. Почти как брат. Неужели тебя смутили мои слова? Ведь ты присутствовал во время убийства Тураншаха, последнего из Айюбидов. Вот этой рукой я его прикончил. Она не дрогнет и сейчас.
— Да, — тихо ответил Омар. — Я помню.
Он посмотрел в глаза Бейбарсу и понял — его друг решился. Такая же решимость во взгляде горела у него и тогда, десять лет назад.
После завоеванной Бейбарсом победы над франками при Мансуре войско султана встало лагерем на берегу Нила. Омар был младшим атабеком полка Бари под командой Бейбарса. Этот полк тогда был гвардией султана Айюба, чьи предки собрали и обучили армию мамлюков. Айюб умер накануне битвы при Мансуре. На трон взошел его наследник, молодой Туран-шах. Мамлюки уже дважды разбили франков и полагали, что их мужество достойно награды, но Тураншах совсем не знал людей, спасавших его трон и изгнавших захватчиков. Он наградил чинами не их, а своих приближенных. Через несколько дней мамлюки во главе с Бейбарсом напали на его шатер, когда там шел пир. Тураншаху удалось скрыться в башне на берегу Нила. Ее подожгли, и султан прыгнул в реку. Стоя по горло в воде, он жалобно молил о пощаде. Но Бейбарс настиг его и вонзил в живот кинжал. Так закончилось правление династии Айюбидов, и мамлюки из рабов превратились в хозяев Египта. Омар запомнил исказившееся до неузнаваемости от ненависти и гнева лицо Бейбарса.
Он покачал головой:
— Сейчас не получится. Кутуза хорошо охраняют. Тебя убьют.
— Получится! — произнес скрипучий голос из угла. — Еще как получится! — Следом раздался хриплый смех, больше похожий на кашель.
— Подойди, — приказал Бейбарс.
Из тени выполз старик, скалясь беззубой улыбкой. Он был одет в потрепанный, подпоясанный цепью полотняный халат. Волосы спутаны, темная кожа сморщена, как иссохший фрукт. Босые ноги с желтыми ногтями обезображены рубцами. Один глаз затянут молочной пленкой катаракты.
Это был прорицатель Бейбарса, Хадир. С цепи у него свисал кинжал с красным рубином в золотой рукоятке. Кинжал свидетельствовал о былой принадлежности старика к воинам-ассасинам. После смерти пророка Мухаммеда приверженцы ислама разделились на два непримиримых течения — суннитов, составлявших большинство, и шиитов. В этой последней ветви в Персии еще до Первого крестового похода возникла изуверская секта ассасинов, поставивших целью тотальное уничтожение неверных и немало в этом преуспевших, действуя где кинжалом, где ядом. Базировались они высоко в сирийских горах, где точно — никто не знал, и наводили ужас как на крестоносцев, так и на арабов, турок, монголов. Члены секты отличались искусностью в своем ремесле и не гнушались убивать за деньги — правда, большие.