Ангел любви

подошел к ней и снова учтиво поклонился:
— Разрешите представиться: капитан Роберт Лачлан к вашим услугам! Пойдемте ко
мне в каюту. Там вы спокойно и подробно расскажете мне свою историю.
Ночь Лилит провела на матраце в багажной каюте. Другого места на корабле просто не
нашлось.
Она слушала плеск волн о борт быстро идущего корабля, крики матросов,
поскрипывание мачт. К середине ночи ее стало мутить.
Начался приступ морской болезни, о существовании которой она уже давно забыла.
Лилит не все рассказала капитану. Ни словом не обмолвилась об Адаме Данрейвене. Но
Лачлан неожиданно сам заговорил о нем:
— Скажите, мисс Кардью, а кроме вас на этом острове не было ни одного европейца?
— Нет, — ответила Лилит, отведя глаза.
Но капитан не заметил ее смущения. Он задумался и сказал:
— Некоторое время назад мы высадили на этот берег одного европейца по имени Адам
Данрейвен. Вы, наверное, слышали о нем: это знаменитый ученый-этнограф и не менее
известный путешественник. Хотя и со странностями.
— Нет, я ничего не знаю о нем, — глухим голосом ответила Лилит.
— Странно. Ведь вы дочь его коллеги. Впрочем, дело не в этом. Данрейвен очень хотел
побывать на этом острове, и ему была предоставлена такая возможность. Сейчас мы
специально прошли вблизи Рева Ра. Если Данрейвен закончил свои дела на острове и хотел
бы вернуться, он непременно увидел бы наш корабль и дал о себе знать. Но никаких
признаков его присутствия мы не обнаружили, хотя подошли довольно близко к берегу.
Вместо него мы нашли вас. Раз этого не произошло — вывод один: господина Данрейвена,
еще до вашего появления на Рева Ра, скушали местные людоеды.
Лилит неестественно рассмеялась.
— Почему же в таком случае они не съели меня?
— Видимо, предпочли вами любоваться. Дикари ведь тоже умеют ценить прекрасное!
И капитан весело подмигнул.
Лачлан пообещал Лилит доставить ее в порт Папиит на одном из островов ближайшего
архипелага, связанный регулярными морскими рейсами с Англией. Посоветовал обратиться
к тамошним английским властям с просьбой выдать ей билет на один из кораблей с оплатой
в Лондоне.
Вопрос оплаты не очень заботил Лилит. Она то и дело трогала висевшее на шее
ожерелье с большой черной жемчужиной. Ведь если ее продать, денег хватит на любой
билет.
Но в глубине души у нее не было уверенности в правильности своего поступка. Рева Ра
за это время стал ее вторым домом.
Она повернулась на другой бок и внезапно разрыдалась. Ей хотелось, больше всего на
свете хотелось очутиться опять на священном острове Тайаретапу в объятиях Адама
Данрейвена.
 10 
А Данрейвен в это время стоял у края свежевырытой могилы на лондонском кладбище
Кенне Керк. Только что дубовый гроб с телом отца коснулся дна последнего пристанища. С
печалью на лицах толпились вокруг члены семейства Данрейвен, родственники, съехавшиеся
со всей Англии и даже из стран по ту сторону Ла-Манша.
Адам терпеливо ждал, пока могильщики закончат свою мрачную процедуру, затем
направился мимо многочисленных надгробий к выходу. Здесь к нему подошел давний
приятель, хорошо знавший его отца, Чарльз Вивайен.
— Адам! Экипаж — к твоим услугам, когда пожелаешь...
— Спасибо, Чарльз. Я уже простился со всеми родственниками и могу уехать. Кроме
того, ты знаешь, мы никогда не были особенно близки с отцом. А потому моя печаль носит
достаточно сдержанный характер.
— Все же ты поспешил к его постели.
— Ты прав. Хотя, откровенно говоря, сожалею об этом. Клянусь, не хотел бы снова
очутиться у чьего-либо смертного ложа! Это действует на меня угнетающе. Представь себе:
Эндрю Кардью, взявший с меня слово жениться на его обезображенной дочери, а теперь еще
отец, который перед смертью пожелал, чтобы мы с Лилит родили наследника. Не слишком
ли много на мою грешную голову? И вообще, скажи мне, Чарльз, неужели я похож на
племенного производителя с королевского конного завода?
— Наверное, нет, если ты все еще соблюдаешь свой обет.
— В том-то и дело, что уже не соблюдаю! Скажу даже и того больше: я почти что
двоеженец!
— Это как же понять?
— Долго объяснять. Длинная, очень романтичная история. Когда вернемся в город,
расскажу подробно. Одним словом, я женат одновременно на двоих. На одной — из чувства
долга, на другой — по любви.
— Ну и ну. От обета воздержания и сразу — в двоеженцы! Адам — это ужасно!
— Мне нет оправдания, Чарльз, и я это отлично понимаю. И признаю всю
аморальность такого поведения. Позор, которым себя покрыл. Я казню себя за это денно и
нощно. Но если ты узнаешь все, то, может быть, станешь ко мне снисходительнее!
Возможно, даже поймешь меня. Хоть в какой-то степени. И утешишь...
— Начать с того, что любое слово утешения было бы с моей стороны лицемерным. Я
не одобряю твоего поведения.
— Так или иначе, но я намерен, не откладывая, ехать в Девоншир. Надеюсь, она не
станет возражать против развода.
— А если станет?
— Тогда мне придется соблюдать обещания, данные сразу троим: Эндрю Кардью,
своему отцу и женщине, которую я люблю!
Чарльз невесело рассмеялся.
— Тебе не кажется, что этот «подвиг» тебе не по силам? Правда, от тебя всего можно
ждать. Даже невероятного! Ладно. Теперь расскажи мне о той, другой женщине.
— Давай сначала вернемся домой. Кладбище не слишком подходящее место для такого
разговора.
— Ты прав. Но лучше поедем ко мне.
— Идет!
Через полчаса друзья уже сидели возле камина в гостиной дома Вивайена.
— Итак? — возобновил разговор Чарльз.
— Что?
— Ты собирался рассказать мне о той женщине. Кто она и откуда взялась? Насколько я
догадываюсь, ты отыскал ее где-то на тихоокеанских островах?
— Да. Она туземка.
— Постой, но тогда ваш брак в Англии не имеет юридической силы. Вы ведь женились
по местным обычаям островитян. Так?
— Положим, что так. Но я связан с ней куда большим, нежели человеческие законы и
племенные традиции. Эта женщина — мой двойник. Она моя вторая душа. Она — я сам!
— Да ты, оказывается, романтик! Вот не подумал бы! Откуда в тебе появилась вера в
родство душ?
— Тебе этого не понять, Чарльз. Ведь ты отрицаешь существование кармы. Ты никогда
не интересовался историей и философией Древнего Востока. Но, поверь мне, мы связаны с
этой женщиной общностью сердец, душ, сознания. Ты говоришь о романтиках,
идеализировавших союз мужчины и женщины, основанный на духовной близости. Они
находили счастье во взаимном познании душ друг друга. И вот сейчас, Чарльз, это случилось
со мной!
— Ты, часом, не нажевался там каких-нибудь наркотических трав? Я слышал, что у
туземцев это очень даже практикуется!
— Если любовь — наркотик, то я действительно виновен!
Чарльз вздохнул и сокрушенно покачал головой.
— Я верю тебе на слово. Хотя вся эта метафизика — выше моего понимания. Так где
же сейчас эта твоя родственная душа с шоколадным цветом кожи и, наверное, выпяченными
губами? На том самом острове, откуда ты только что приплыл?
— Да. И я постараюсь вернуться туда как можно скорее.
— Ты меня удивляешь, Адам! Я все еще не могу поверить тому, что услышал.
— Извини, но мне все равно, веришь ты или нет, — пожал плечами Данрейвен. — Я
просто рассказал тебе, что со мной произошло. Вот и все! Ну, а теперь мне нужно домой.
Поедешь со мной?
— Да.
Они вышли на улицу и сели в первый попавшийся кеб.
— В «Иден Корт»! — крикнул Данрейвен кебмену.
— Слушаюсь, сэр! — донеслось с козел.
Экипаж загромыхал по булыжной мостовой.
Лилит проснулась в половине первого ночи. Ей послышался голос Данрейвена. Она