Сборник "Соломон Кейн"
— Несколько месяцев назад вам с вашей шайкой случилось разграбить деревушку в долине, — продолжал Кейн с каменным выражением лица, и лишь в его глазах разгоралось опасное пламя. — Не мне вам рассказывать, что там происходило, Ле Лу. Среди прочих невинных жертв оказалась одна девушка, по виду сущий ребенок. Несчастное дитя обмануло внимание палачей и бежало, стараясь спастись от вашей скотской похоти. Но вы настигли ее! Ничто не удержало вас от того, чтобы надругаться над ней и, напоследок ткнув кинжалом, оставить умирать в лесу. Я случайно набрел на нее незадолго до того, как несчастная скончалась. И над ее бездыханным телом я пообещал себе, что непременно выслежу вас и убью.
— Хм-хм… — Ле Лу наморщил лоб, пытаясь припомнить те события, о которых говорил пуританин. — Mon Dieu! Да разве упомнишь всех девок, которых я где-то бросил? Впрочем, вроде что-то такое припоминаю… Ага, тут замешаны нежные чувства! Кто мог подумать, что вы, мон шер, окажитесь столь влюбчивы! Полноте, друг мой, на белом свете полным-полно баб, которые сочтут за честь переспать с такими мужчинами, как мы. Стоит ли ревновать?
— Придержи язык, Ле Лу! — Кейн повысил голос, что с ним случалось крайне редко. — Мне еще не приходилось пытать людей до смерти, но, во имя Господа нашего, ты меня искушаешь пожертвовать своей бессмертной душой!
Его тон и в особенности божба, совершенно невообразимая на устах такого человека, как Кейн, заставили Ле Лу несколько протрезветь. Глаза разбойника сузились, рука легла на рукоять рапиры. Однако он как ни в чем не бывало продолжил.
— Кем она вам доводилась, мон шер? — поинтересовался он небрежно. — Супругой?
Кейн ответил:
— Я ее никогда прежде не видел.
— Nom d'un nom! — разразился француз отменной бранью. — Странный вы человек, мон шер. Получается, что вы просто приняли на себя обет кровной мести из-за деревенской потаскухи, которую впервые увидели.
— Это, сударь, не ваше дело. Вам станется и того, что я на себя возложил.
По правде говоря, Кейн сам бы затруднился подобрать своим поступкам логичное объяснение. Да он никогда и не занимался дурацким самокопанием. Фанатикам вроде него достаточно самых простых побуждений, чтобы перейти к немедленным действиям. Но уж если пуританин выбирал себе мишень, то не терпел никаких препятствий на своем пути и всегда добивался цели.
— Вы, мон шер, безусловно правы. — Ле Лу затягивал эту странную беседу как только мог. Он сейчас был готов согласиться с чем угодно, лишь бы выиграть несколько дополнительных секунд. Дело в том, что хитроумный француз дюйм за дюймом отодвигался назад, да так ловко, что даже у Кейна, точно ястреб с мыши, не сводившего с него глаз, не зародилось ни малейших подозрений.
— Мон шер, — продолжал Волк. — Вы, несомненно, кажетесь самому себе неким доблестным паладином. То и дело, словно истинный Галахад, вступаетесь за слабых. Но вам не хуже меня известно, что на самом деле эти жалкие людишки просто не стоят ваших стараний. А на полу перед вами лежит императорский выкуп — ключ к настоящей власти. Давайте разделим его по справедливости, а потом, раз уж я вам так несимпатичен, — nom d'un nom! — отправимся каждый своим путем!
Кейн двинулся вперед, кажущееся нерушимым спокойствие его ледяного взора растаяло, и его прозрачные глаза разгорелись зловещим пламенем. Сейчас он больше всего напоминал гигантского черного кондора, готового броситься на свою добычу.
— Вы полагаете, сударь, что я такой же алчный негодяй, как и вы?
Ле Лу внезапно откинул голову и расхохотался во всю глотку, да так, что эхо пошло гулять по пещере. Глаза француза горели какой-то полубезумной бравадой и вроде бы совершенно неуместной дружеской насмешкой.
— Боги ада, ни в коем случае! У меня и в мыслях не было равнять вас с собой! Увы, мон шер Кейн, вы просто надутый глупец! Mon Dieu, да вы по гроб жизни не останетесь без работы, вздумай вы мстить за всех тех девок, каких я почтил своим вниманием!
— Клянусь ликами Смерти, не имеет смысла тратить время не общение с таким подлецом! — взорвался Кейн. Его жилистое тело с удивительной скоростью метнулось вперед, будто выпущенная из лука стрела.
Но Ле Лу удалось опередить пуританина — мерзавец безукоризненно рассчитал время… Француз, не уступавший стремительностью движений Кейну, оглашая пещеру богохульным хохотом, ловко отпрыгнул назад и пинком опрокинул стол, отбросив его под ноги пуританину. Огарок свечи покатился по полу и погас. Воцарился кромешный мрак.
Рапира Кейна со свистом вспарывала темноту, описывая круги перед англичанином, но тщетно! Враг словно бы провалился сквозь землю.
— Прощайте, мон шер Галахад! — издевательски донеслось до Соломона Кейна откуда-то спереди.
Пуританин кинулся на голос со всей яростью человека, охваченного праведным гневом, но… с размаху налетел на каменную стену. Он в бешенстве набросился на нее с кулаками, осыпая холодный камень бранью, но — увы! — тот оставался глух к его усилиям. Ему показалось, будто откуда-то из глубин горы до него долетел отзвук глумливого хохота.
Соломон Кейн вернулся назад, ко входу в пещеру, смутно вырисовывавшемуся на фоне предрассветного мрака. Быть может, его враг решил проскользнуть мимо него и незамеченным выскочить из пещеры? Но сколько он ни стоял, напряженно вглядываясь в темноту, человеческий силуэт так и не появился в каменном проеме. Когда же наконец Кейн нащупал свечу и вновь зажег ее, никакого Ле Лу не оказалось и в помине. Только он сам да мертвец, усыпанный золотом.
3
Темные воды огласил угрюмый навязчивый рокот: «Тум, тум, тум»— ритмично повторялось снова и снова. Откуда-то издали в ответ доносилось едва слышное глухое: «Там, там, там». Пульсирующие голоса тамтамов перекликались друг с другом. Какие вести передавали они? Какие чудовищные тайны проносились в эту ночь над жившими под покровом ночи своей загадочной жизнью джунглями, не нанесенными ни на одну карту?
— Ты уверен, что это именно та самая бухта, где бросил якорь испанский галеон?
— Да, сеньор, она самая! Ниггер клянется, что именно в этом месте белый человек покинул судно и отправился в джунгли один-одинешенек.
Кейн угрюмо кивнул:
— Тогда я высаживаюсь здесь. Один. Будете ждать меня в течение семи дней. Если я к тому времени не вернусь или тем или иным способом не дам о себе знать, вы вольны плыть куда пожелаете.
— Да, сеньор.
Волны мягко накатывали на борт шлюпки, когда Кейн, провожаемый ночным ветром да безумолчной беседой тамтамов, плыл к берегу. Деревня, к которой лежал его путь, стояла на речном берегу, в нескольких лигах от побережья. Сейчас густые мангровые заросли не давали разглядеть ее огни.
Кейн выбрал для высадки время, показавшееся бы неискушенному человеку самым опасным: он решил сойти на берег ночью. Выбор его объяснялся достаточно просто. Если тот, за кем он гнался по пятам, был сейчас в деревне, то приблизиться незаметно к ней днем было невозможно. Единственный шанс застать негодяя врасплох заключался в безумном рискованном броске через ночные джунгли. Что же, почти всю свою жизнь пуританину только тем и приходилось заниматься, что пускаться в подобные авантюры. Вот и теперь он без колебаний поставил на карту свою жизнь ради торжества справедливости.
Ловко выпрыгнув прямо из шлюпки на песок, он вполголоса отдал несколько распоряжений. Матросы, споро работая веслами, погнали лодку назад к кораблю, ставшему на якорь достаточно далеко от незнакомого берега. Решительно повернув к людям и морю спиной, Кейн, как тень среди теней, растворился в сумраке ночных джунглей. Пуританин крался вперед, одной рукой сжимая у бедра свою верную рапиру, выставив другую с кинжалом вперед. Призрачный гул тамтамов позволял ему держаться верного направления.
Легкие движения и бесшумная поступь человека придавали ему удивительное сходство с повелителем джунглей — леопардом. Собранный до предела пуританин, ведомый сверхъестественным чутьем, выбирал единственно верный путь — сквозь мрачные заросли. Путь оказался на удивление тяжелым. Лианы и побеги словно липли к человеку, преграждая дорогу, а торчащие из земли корни хватали его за ноги. Кейну приходилось пробираться на ощупь среди необъятных стволов гигантских деревьев, обходя стороной многочисленные кусты.