Ситар (СИ)

Зрители на стадионе взревели, приветствуя первых бойцов, и в нескольких ложах канти, ради которых и затевались нынешние бои, вывесили свои платочки и шарфики, подбадривая участников. Пары иша сменялись, зрители приветствовали победителей, сочувствовали или насмехались над неудачниками, родители Ситара и прочие родственники тоже изредка болели за какого-нибудь воина.
Анаш искоса поглядывал на сына, ожидая от него каких-либо эмоций, но канти внешне остался безучастным ко всему происходящему на арене, и только нервно подрагивающий кончик хвоста, выглядывающий из-под киила, мог поведать о его раздражении. Никто из воинов ему не нравился. Он молча смотрел на бойцов, подмечая их сильные и слабые стороны. Отцовская наука не прошла даром. Глядя на арену, Ситар только морщился, отмечая неудачные выпады и плохо выполненные связки.
— Ситар, неужели никто не понравился? — Сандар положил ладонь на колено сына, привлекая к себе его внимание. — До второй течки осталось всего два-три месяца и лучше бы найти себе иша пораньше.
Ситар равнодушно пожал плечами. Ему действительно никто не понравился. Зато он успел поймать на себе две дюжины злых, завистливых и любопытных взглядов из соседних лож. Злились в основном канти, опасаясь, что он уведет у них женихов, а Ситару чужие иша и даром не были нужны, но как объяснить это тем, кому страх глаза застит? Никак. Оставалось только равнодушно глядеть на арену, держа лицо.
— Что же, — Сандар огорченно вздохнул, — сейчас последняя пара уйдет с арены, и мы сможем пойти прогуляться. Ярмарка в этом сезоне очень богатая.
Нилам с Гиришем тут же заявили, что им нужно посмотреть оружие, и сбежали пораньше, мотивируя это тем, что потом между рядами будет не протолкнуться. Ситар же молча им позавидовал. Несмотря на то, что он мог на равных с ними драться практически любым оружием, хотя и предпочитал боевой посох, он ни разу после того похищения не оставался без охраны, как минимум в полдюжины иша. Сейчас же, на празднике начала лета, охрану его увеличили до двадцати воинов, так что походить спокойно по ярмарке с папой не получится. Воины будут рядом, окружив их «железным» кольцом, чтобы никто не мог не то что подойти, даже кинуть им (или в них) что-нибудь.
Уйти сразу не получилось. Стоило боям закончиться, как к ним в ложу потянулись знакомые и малознакомые ишан, желая выразить свое почтение семейству венценосных. Ситару тут же представили два десятка иша разных возрастов, но он вновь остался безучастен. Молодые иша, его ровесники, никогда Ситара не привлекали, а те, что были старше — не были Камалом.
Конечно, Сандар все понимал, но ничего не говорил, только недовольно поджимал губы и устало вздыхал, вспоминая себя в том же возрасте. Ситар много знал о бесшабашной юности отца от деда Кора, так что вздумай папа на что-то попенять сыну, тому было бы что ответить, но разлада в семье не случалось ни разу. Сандар слишком хорошо понимал своего мальчика, а потому не возражал и Анашу не позволял ругать его или принуждать к чему-либо, говоря: «Всему свое время. Когда Создатели решат, что он готов, пошлют ему достойного иша, что сможет растопить холодное сердце».
Когда последние гости покинули ложу эр Риар, солнце перевалило далеко за полдень. Жара пошла на спад, так что хождение по ярмарке обещало быть не слишком неприятным. Первым делом Сандар повел сына в ряды, где продавались ткани, нитки и кружева. Нет, Сандар не был тщеславен, но считал, что запас тканей и прочей мелочевки в доме обязательно должен быть. Мало ли что. Отбирая нужный товар, он только указывал, что именно ему необходимо и в каких количествах, а уж торговцы сами доставляли оптовому покупателю его заказ. Потом были ряды травников, лекарей и алхимиков. Потом прошлись по рядам кожевников, каменщиков и плотников, только к ювелирам Сандар так и не заглянул. Сам он не особо стремился обвешать себя драгоценностями, и сына воспитал в том же духе.
Анаш эр Риар и так не обижал своих канти, одаривая драгоценностями, так зачем еще что-то просить? Единственное, что Сандар носил на шее, практически не снимая, — это короткое украшение из молочно-белого опала, подарок Анаша на первую годовщину их встречи. Сам Ситар получил от отца такой же подарок из красной яшмы, когда миновала его первая течка, как символ его взросления. Камень он выбирал сам, без объяснений отказавшись от более привлекательных, по мнению родителей, вариантов.
— Так, вроде все закупил, — Сандар достал список, сверился с ним и покивал сам себе, убеждаясь в правоте своих слов. — Заглянем еще в продовольственные ряды — нужно пополнить запасы кафы, а потом к кузнецам и оружейникам. Гириш наверняка еще там топчется, может, и тебе что-нибудь интересное найдем.
Ситар, не разделявший хозяйственных увлечений отца, откровенно скучал, пока они не оказались в рядах оружейников. Здесь его глаза разгорелись неподдельным интересом. Мечи, боевые и охотничьи ножи, арбалеты, большие или маленькие настолько, что с ними мог бы управиться и ребенок — все это привлекало взгляд. Особенно Ситар заинтересовался боевыми посохами. У него было свое любимое оружие, с исчезающими парными лезвиями, но ведь никто не возбранял посмотреть и на что-нибудь новенькое.
Когда оружейный ряд сменился кузнечным, Ситар было заскучал вновь. Ну что может быть интересного в подковах или кованых решетках? Но долго скучать ему не пришлось. Сандар вдруг ахнул, углядев что-то из-за спин охраны, и дернул Ситара за руку, понуждая его подойти ближе к палатке торговца. А посмотреть там действительно было на что. Кованая решетка для камина представляла собой не просто железные полосы, соединенные между собой. Это была обрамленная рамой дубовая ветвь с листьями и желудями, а еще маленькой птичкой, сидевшей на одной из мелких веточек. Сама рама тоже оказалась непростой: на ней четко проглядывали листья и желуди, чередующиеся между собой и словно обвитые лианой.
— Откуда такое чудо? — Сандар даже присел на корточки, чтобы внимательнее рассмотреть произведение кузнечного искусства.
— Из земель эр Сиб, — пояснил тут же подбежавший к ним торговец. — Если вашей светлости нравится, позвольте я покажу и другие работы наших мастеров.
Ситар, услыхав «эр Сиб», тоже заинтересовался, желая посмотреть, чем нынче богат великий лорд Анил эр Сиб. То, что у него в горах были самые богатые железом рудники, Ситар и так знал, а вот подобные творения видел впервые.
Следующие решетки, что по знаку торговца вынесли слуги, тоже поражали своей уникальностью. Там были и камыши, на которых сидела изящная стрекоза; и лилии, на лепестках которых устроились маленькие бабочки, пьющие нектар цветов; и паук, вольготно висевший в центре мелкой паутины, растянутой между двух цветущих ветвей; и виноград с тремя гроздями ягод, обвивавший перекрещенные мечи. Когда же торговец с поклоном протянул Ситару розу, говоря, что это подарок прекраснейшему канти, тот машинально поднес её к носу, вдыхая аромат, прежде чем понял, что она не живая, а сотворенная, как и все здесь, из металла.
Сандар, покоренный искусством мастера, не торгуясь приобрел для камина в кабинете супруга решетку с пауком, символом рода эр Риар, для себя взял лилии с бабочками, а для Гириша виноград с мечами. Ситар же долго не мог определиться, что именно ему нравится, пока торговец, загадочно улыбнувшись, не вынес им лично еще одну решетку, состоящую из ветвей шиповника, с цветами и ягодами.
— Да, это то, что надо! — Сандар чуть в ладоши не захлопал. — От тебя как раз пахнет шиповником. Лучшего и придумать нельзя.
Ситар согласно кивнул, не отрывая взгляда от решетки. Он смотрел на переплетение ветвей, листьев и цветов и не мог отвести взгляда, поскольку явственно видел там свое имя. «Ситар» — было выведено неизвестным кузнецом с помощью веток и листьев. Это немного пугало и в то же время заставляло сердце биться чаще, словно кто-то из Создателей намекал ему о близком чуде.
Быстро договорившись о доставке, Сандар потянул сына к палаткам рода эр Риар, рассуждая о том, что неплохо было бы поужинать пораньше, а то он устал от сегодняшнего суетного дня, но когда они были у цели, какой-то мальчишка, судя по одежде, слуга, окликнул их, догоняя. В руках у него была небольшая корзина, накрытая рогожкой. Воины тут же встали стеной на пути чужого слуги, так что тому пришлось повысить голос, объясняя: