Дочь дьявола

Командная речь, произнесённая мальчиком, которому ещё не исполнилось и двенадцати, заставила Фиби посмотреть на него с нежной гордостью.
– Хорошо, уговорил, – неохотно согласилась она.
– Слава богу! – с облегчением воскликнула Эрнестина.
Фиби улыбнулась горничной.
– Не дожидайся меня, Эрнестина, отдохни немного и поужинай с другими слугами внизу.
– Спасибо, мадам.
Фиби взяла Айво под руку и позволила вывести себя из комнаты. Пока они шли к парадной центральной лестнице, она взглянула на его строгий итонский костюм: чёрные саржевые брюки, белый жилет и чёрный атласный галстук-бабочку.
– Ты теперь носишь длинные брюки! – воскликнула она.
– На год раньше, чем следовало, – похвастался Айво.
– Как ты уговорил маму?
– Я сказал ей, что у человека должна быть гордость, и что, по-моему, носить короткие штаны, всё равно что расхаживать в приспущенных брюках. Мама так хохотала, что ей пришлось поставить чашку, а на следующий день пришёл портной снять с меня мерки. Теперь близнецы Ханты больше не смогут смеяться над моими коленями.
Речь шла о четырнадцатилетних мальчиках, Эштоне и Огастесе, младших отпрысках мистера и миссис Саймон Хант, которые водили близкую дружбу с Шаллонами ещё до рождения Фиби.
– Близнецы над тобой смеялись? – обеспокоенно и удивлённо уточнила она. – Но вы же всегда были большими друзьями.
– Так и поступают приятели. Мы придумываем друзьям прозвища, например, "дурень" или "костлявые коленки". Чем лучше друзья, тем хуже обзывательства.
– Но почему не общаться друг с другом вежливо?
– Потому что мы парни, – Айво пожал плечами, увидев, что Фиби находится в замешательстве. – Ну ты же знаешь наших братьев. В телеграмме, которую вчера прислал Рафаэль Габриэлю, говорилось: Дорогой братец, поздравляю со свадьбой. Жаль, что не смогу присутствовать на торжестве, чтобы предупредить невесту о том, какая же ты никчёмная заноза в заднице. С любовью, Рафаэль.
Фиби не удержалась от смеха.
– Очень на него похоже. Да, я знаю, как они любят поддевать друг друга, хотя никогда не понимала почему. Подозреваю, мои сыновья вырастут такими же. Но я рада, что Генри таким не был. Никогда не слышала, чтобы он над кем-то насмехался.
– Он был хорошим, – сказал задумчиво Айво. – Другим. Я скучаю по нему.
Она ласково сжала его руку.
К облегчению Фиби, скопление людей в гостиной оказалось куда менее пугающим, чем она ожидала. Её родители и Серафина составили ей компанию, как и лорд и леди Уэстклиф, которых она и её братья всегда называли "дядя Маркус" и "тётя Лилиан".
Охотничье поместье лорда Уэстклифа, Стоуни-Кросс-парк, находилось в Гэмпшире, неподалёку от Приората Эверсби. Граф и его жена, которая изначально была американской наследницей из Нью-Йорка, вырастили трёх сыновей и трёх дочерей. Хотя тётя Лилиан в шутку предложила Фиби выбрать любого из её крепких и красивых мальчиков, Фиби совершенно искренне ответила, что такой союз стал бы несомненно кровосмесительным. Марсдены и Шаллоны провели вместе слишком много семейных праздников и знали друг друга чересчур долго, чтобы между их отпрысками могла пробежать романтическая искра.
Старшая дочь Марсденов, Меррит, являлась одной из самых близких подруг Фиби. Она несколько раз приезжала в Эссекс, чтобы помочь, когда Генри становилось особенно плохо, и умело заботилась о нём, проявляя здоровое чувство юмора. На самом деле Фиби доверяла ей больше, чем матери Генри, Джорджиане, чьи нервы редко позволяли ухаживать ей за больным.
– Дорогая Фиби, – поприветствовала Меррит, сжав её ладони в своих, – как же восхитительно ты выглядишь.
Фиби наклонилась и поцеловала подругу в щёку.
– Я чувствую себя нелепо в этом платье, – пробормотала она. – Не могу понять, зачем я вообще заказала его сшить из этой ткани.
– Потому что я тебе сказала, – ответила Мерритт. – Я помогала тебе заказывать приданое у портнихи, помнишь? Сначала ты возражала против ткани, но я заметила, что ни одна женщина не должна бояться блистать.
Фиби печально усмехнулась.
– Никто и никогда не сможет блистать так бесстрашно, как ты, Меррит.
Леди Меррит Стерлинг была потрясающе привлекательной женщиной с большими тёмными глазами, роскошными чёрными волосами и безупречной фарфоровой кожей. В отличие от двух своих сестёр, она унаследовала невысокую, коренастую фигуру Марсденов, а не хрупкое телосложение Лилиан. К тому же ей досталась квадратная форма лица отца и решительный подбородок вместо изящного овала матери. Однако Меррит обладала таким обаянием, что затмевала всех женщин в округе, какими бы красивыми они ни были.
Меррит с неподдельным интересом сосредотачивала внимание на том, с кем вела беседу, как будто её оппонент был единственным человеком в мире. Она задавала вопросы и слушала, не дожидаясь, когда настанет очередь говорить. Её всегда приглашали, если существовала необходимость объединить в группу людей с разными интересами, точно так же, как ру1 придавал супу или соусу бархатистую однородность.
Без преувеличения можно было отметить, что каждый мужчина, встречавший Меррит, хотя бы немного в неё влюблялся. Когда она вышла в свет, её преследовали толпы поклонников, пока она, наконец, не согласилась выйти замуж за Джошуа Стерлинга, американского судового магната, который поселился в Лондоне.
Отойдя немного в сторону от своих семей, Фиби и Меррит улучили несколько минут, чтобы поговорить наедине. Фиби с готовностью рассказала подруге о встрече с Уэстом Рэвенелом, о предложенной экскурсии по ферме и о его самонадеянных замечаниях.
– Бедная Фиби, – утешила Меррит. – Мужчины любят пускаться в объяснения.
– Он не объяснял, а прочёл лекцию.
– Как неприятно. Но придётся дать новым знакомым право на ошибку. Заводить друзей, как правило, дело довольно неуклюжее.
– Я не хочу с ним дружить, мне бы вообще не хотелось с ним сталкиваться впредь.
Меррит помедлила с ответом.
– Конечно, никто не может тебя в этом винить.
– Но ты считаешь это ошибкой?
– Дорогая, мнения утомительны, особенно мои.
– То есть, ты действительно считаешь это ошибкой?
Меррит сочувственно на неё посмотрела.
– Поскольку ваши семьи теперь породнились, в будущем ваши пути будут часто пересекаться. Всем заинтересованным лицам, особенно тебе, было бы легче общаться в цивилизованной манере. Тебя бы затруднило дать мистеру Рэвенелу второй шанс?
Фиби нахмурилась и отвела взгляд.
– Затруднило бы, – ответила она. – По причинам, которые я предпочла бы не объяснять.
Она не стала напоминать Меррит, что Уэст Рэвенел был тем самым хулиганом, которого Генри ненавидел с детства. Почему-то казалось неправильным очернять репутацию человека из-за его детских грехов, ведь теперь это никому не поможет.
Но Меррит поразила её, задав вопрос:
– Из-за того, что произошло в школе-интернате?
Глаза Фиби расширились.
– Ты помнишь?
– Да, для Генри это было важно. Даже в зрелом возрасте, память о мистере Рэвенеле не давала ему покоя. – Меррит на мгновение задумчиво умолкла. – Мне кажется, что со временем такие события приобретают в нашем сознании всё больше значения. Может, Генри было легче сосредоточиться на человеческом противнике, нежели на болезни? – Она посмотрела поверх плеча Фиби. – Не оборачивайся, – предупредила подруга, – тут один джентльмен всё время украдкой поглядывает на тебя с другого конца комнаты. Я его никогда раньше не видела. Интересно, это твой мистер Рэвенел?
– Бога ради, пожалуйста, не называй его моим. Как он выглядит?
– Брюнет, гладко выбрит и довольно загорелый. Высокий, с широкими плечами, как у пахаря. В данный момент он разговаривает с группой джентльменов, и, о боги! У него знойная, словно летний день, улыбка.
– Да, это мистер Рэвенел, – пробормотала Фиби.
– Так. Помню, Генри описывал его бледным и полным. – Брови Меррит слегка приподнялись, когда она снова глянула поверх плеча Фиби. – Кто-то резко вымахал.