Дочь дьявола

– Войдите.
Фиби вошла и остановилась, как вкопанная. При виде полуголого Уэста Рэвенела она задрожала всем телом, словно стрела, поразившая цель. Он стоял босяком спиной к ней возле старомодного умывальника и вытирал шею и грудь. Халат был отброшен на стул, и на Рэвенеле оставались только брюки, которые опасно низко сидели на бёдрах.
Генри без одежды всегда казался меньше, без защитных цивилизованных покровов он выглядел более уязвимым. Но этот мужчина, пышущий энергией, сплошь покрытый перекатывающимися мускулами и бронзовой кожей, казался вдвое больше. Словно комната едва его вмещала. Телосложение Рэвенела было ширококостным и худощавым, когда он поднял кубок с водой и жадно его осушил, мышцы спины начали двигаться. Взгляд Фиби беспомощно устремился вниз, на его бёдра. С одной стороны, бежевые брюки, не поддерживаемые подтяжками, сползли достаточно низко, чтобы обнажить шокирующее доказательство отсутствия нижнего белья. Как может джентльмен ходить без подштанников? В своей жизни она не видела ничего более непристойного. Голова разрывалась от мыслей.
– Подай мне чистую рубашку из стопки на комоде, – резко бросил он. – Мне понадобится помощь, чтобы одеться. Проклятые швы натягиваются.
Фиби повиновалась, а в животе запорхали сотни бабочек. Повозившись, она вытащила сорочку, не нарушая стопки белья. Рубашка с полупланкой одевалась через голову и была сшита из прекрасного тонкого полотна, пахнущего хозяйственным мылом и свежим воздухом. Фиби нерешительно шагнула вперёд и, нервно облизнув губы, попыталась придумать, что сказать.
Отставив бокал в сторону, мистер Рэвенел обернулся с раздражённым вздохом.
– Боже милостивый, Саттон, невозможно быть таким медлительным... – он осёкся, увидев Фиби. Его лицо приняло непроницаемое выражение.
Всё вокруг замерло, атмосфера накалились, будто вот-вот грянет буря.
– Вы не мой камердинер, – выдавил мистер Рэвенел.
Фиби неуклюже протянула ему рубашку. К своему стыду, она открыто глазела на него, и, казалось, не могла остановиться. Если задний вид Уэста Рэвенела был занимательным, то вид спереди абсолютно завораживал. На его теле присутствовало куда больше волос, чем у её мужа. Грудь покрывала тёмная растительность, которая сужалась ближе к животу, она имелась и на предплечьях, и даже вниз от пупка тянулась узкая дорожка. Удивительно, что при таких мощно развитых плечах и руках он не поборол быка в честном бою.
Рэвенел медленно подошёл и забрал рубаху из её дрожащих рук. Неловко комкая ткань, он засунул руки в рукава и начал поднимать рубашку над головой.
– Подождите, – сдавленно произнесла Фиби, – позвольте мне помочь.
– Вы не должны...
– Рубашка застёгнута.
Она занялась расстёгиванием короткого ряда пуговиц, пока он так и стоял, засунув руки в рукава.
Рэвенел склонил голову, и она ощутила потоки воздуха от его неровного дыхания. Волосы на груди Рэвенела не были безжизненными и прямыми, а мягко вились. Ей хотелось провести по ним носом и губами. От него пахло мылом, мужчиной, чистой почвой и луговой травой, каждый его вздох согревал её в тех местах, которые годами не знали тепла.
Когда, наконец, она расстегнула все пуговицы, мистер Рэвенел поднял руки, чтобы надеть рубашку, но поморщился, ощутив, как натянулся аккуратный ряд стежков на боку. Фиби одёрнула подол рубахи. Костяшки её пальцев нечаянно задели тёмную поросль на его груди, и в животе вдруг странным образом что-то перевернулось. Её тело от поверхности кожи до мозга костей переполняли ощущения.
– Простите за вторжение, – извинилась она, встретившись с ним глазами. – Я хотела узнать, как вы.
В его глазах сверкнуло веселье.
– Я в порядке. Спасибо.
С этими короткими тёмными взъерошенными волосами, он выглядел таким привлекательным, одновременно милым и диковатым. Фиби нерешительно взяла его за запястье и начала застёгивать манжет, Рэвенел замер. Как же давно она не помогала мужчине одеваться. Фиби не осознавала, как скучала по этому небольшому интимному ритуалу.
– Мистер Рэвенел, – сказала она, не глядя на него, – то, что вы сделали для моего сына... Я так вам благодарна, что не могу подобрать слов.
– Не стоит благодарности. Хозяин торжества несёт ответственность за то, чтобы его гостей не забодал молочный бык.
– Я бы хотела что-нибудь сделать для вас взамен. Хотела бы...
Фиби покраснела, ей вдруг в голову пришла мысль, что появление незваной гостьи в мужской спальне и такое заявление перед полуголым её хозяином может быть неверно истолковано.
Но Рэвенел повёл себя как джентльмен. Наблюдая за тем, как она застёгивает манжет на другом рукаве, он не проронил ни насмешливых, ни дразнящих комментариев.
– Больше всего, – тихо проговорил он, – я бы хотел, чтобы вы выслушали мои извинения.
– Вам не за что извиняться.
– Боюсь, что есть. – Он неторопливо выдохнул. – Но сначала я хочу вам кое-что отдать.
Он подошёл к шкафчику в углу и порылся в его содержимом. Отыскав заветный предмет... маленькую книжку... Рэвенел принёс её ей.
Фиби удивлённо заморгала, прочитав чёрно-золотую надпись на потрёпанной матерчатой обложке. Название было потёртым и выцветшим, но всё же разборчивым.
"Стивен Армстронг: Охотник за сокровищами".
Открыв книгу дрожащими пальцами, она обнаружила слова, написанные на форзаце её собственным детским почерком, давным-давно.
"Дорогой Генри, когда тебе будет одиноко, отыщи поцелуи, которые я оставила для тебя на моих любимых страницах". 
Ослеплённая жгучей пеленой, застилавшей глаза, Фиби закрыла книгу. Даже не листая страниц, она знала, что на полях некоторых глав стоят крошечные крестики.
– Это вы написали, – проговорил мистер Рэвенел приглушённым, осипшим голосом.
Не в силах вымолвить ни слова, она кивнула и опустила голову. На её запястье упала слеза.
– После нашего разговора за ужином, – сказал он, – я понял, что ваш Генри - тот самый, которого я знал в школе-интернате.
– Генри был уверен, что именно вы взяли книгу, – с трудом проговорила она. – Он думал, вы её уничтожили.
– Мне очень жаль, – последовал кроткий ответ.
– Не могу поверить, что вы хранили её все эти годы. – Она вытащила носовой платок из-за корсажа платья и прижала его к глазам, пытаясь остановить поток слёз. – Меня слишком просто довести до слёз, – сказала она с досадой. – Так было всегда. Терпеть этого не могу.
– Почему?
– Потому что это показывает мою слабость.
– Наоборот - силу, – возразил он. – Слабые люди очень мужественные.
Фиби высморкалась и поглядела на него.
– Вы, правда, так считаете?
– Нет, но я подумал, что эти слова поднимут вам настроение.
Где-то внутри неё затрепетал смех, и слёзы просохли.
– Вы сидели рядом со мной за ужином, – проговорил мистер Рэвенел, – зная, как мерзко я вёл себя по отношению к Генри, и ничего не сказали. Почему?
– Из добрых побуждений, я посчитала, что будет лучше промолчать.
Выражение его лица несколько смягчилось.
– Фиби, – тихо сказал Рэвенел. То, как он ласково произнёс имя, заставило её почувствовать приятную тяжесть внутри. – Я не заслуживаю такой доброты. Я родился порочным и с годами стал только хуже.
– Никто не рождается порочным, – не согласилась она. – На это были свои причины. Если бы ваши родители остались живы, они бы любили вас и научили отличать добро от зла...
– Милая... это не так. – Его улыбка стала печальной. – Мой отец, как правило, пребывал в чересчур сильном алкогольном опьянении, чтобы помнить о существовании детей. Мать была наполовину сумасшедшей и обладала меньшим количеством моральных принципов, чем амбарная кошка, которую мы сегодня привезли. Так как никто из наших родственников не хотел брать под опеку пару обедневших детей, нас с Девоном отослали в школу-интернат. Мы проводили там большую часть каникул. Я превратился в задиру. Возненавидел всех. Особенно меня раздражал Генри - тощий, странный, разборчивый в еде мальчик. Всегда читающий. Я украл эту книгу из коробки под его кроватью, потому что она показалась мне его любимой.