Дочь дьявола

– Возможно, я получил несколько растяжений и мне потребуются твои услуги.
Её губ коснулась улыбка.
– Какие услуги?
– Мне нужна горничная, которая поможет принять ванну. – Схватив её за руку, он опустил её в воду. – Дотянется до труднодоступных мест.
С хриплым смешком, Эви начала сопротивляться, пытаясь отдёрнуть запястье.
– Ты можешь справиться сам.
– Милая, – возразил он, уткнувшись носом в её шею, – я женился на тебе, чтобы не делать этого самому. А теперь... угадай, где у меня растяжение?
– Себастьян, – упрекнула она, стараясь, говорить сурово, пока его мокрые руки блуждали по корсажу, – ты и-испортишь платье.
– Нет, если ты его снимешь.
И он выжидающе на неё посмотрел.
Криво усмехнувшись, Эви отстранилась и встала, подчиняясь желанию мужа. Ему всегда нравилось, когда она раздевалась для него, особенно когда наряд был замысловатым, со множеством крючков. Поверх её розового муслинового летнего платья одевался жилет, который спереди застёгивался на жемчужные пуговицы... муж предпочитал наблюдать, как она снимает одежду именно такого стиля.
– Расскажи мне о пикнике, – попросил Себастьян, чуть глубже погружаясь в воду, и пристально за ней наблюдая.
– Чудесный день. Мы добрались до зелёного холма в небольших экипажах. Лакеи расстелили на земле скатерти и расставили корзины для пикника и вёдра со льдом... а потом мы остались одни, и вдоволь насладились пищей и общением. – Эви усердно трудилась над пуговицами, обнаружив, что некоторые из них не так уж просто расстегнуть. – Дейзи рассказала нам о своей последней поездке в Нью-Йорк и, ты ни за что не догадаешься, но она работает над созданием персонажа готического романа, прототипом которого являешься ты. Он - в-вампир!
– Хм. Я не уверен, что мне нравится идея оказаться прототипом существа в готическом романе. Чем он занимается?
– Он красивый, элегантный злодей, который каждую ночь кусает свою жену в шею.
Его лицо прояснилось.
– О, тогда меня это устраивает.
– Но он никогда не выпивает достаточно крови, чтобы её убить, – продолжила Эви.
– Понимаю. Она очень удобно находится у него всегда под рукой.
– Да, но он любит её. Ты говоришь о ней как о бочке с краном. Он не то чтобы хочет так с ней поступать, просто он... ты что-то спросил?
– Я спросил, не могла бы ты раздеваться быстрее.
Эви фыркнула со смешанным чувством веселья и раздражения.
– Нет, не могу. Слишком много п-пуговиц, и они очень маленькие.
– Какая жалость. Потому что через тридцать секунд я сорву с тебя оставшуюся одежду.
Эви прекрасно знала, что нельзя относиться к угрозе легкомысленно, он уже и раньше так поступал, и не раз.
– Не надо, Себастьян. Мне нравится это платье.
Пока муж наблюдал за её отчаянными усилиями, в его глазах зажёгся дьявольский огонёк.
– Ни одно платье не сравнится с твоей обнажённой кожей. Со всеми этими милыми веснушками, рассыпанными по всему твоему телу, как тысяча крошечных поцелуев ангела... кстати, у тебя осталось двадцать секунд.
– У тебя даже ч-часов нет, – пожаловалась она.
– Я считаю удары сердца. Тебе лучше поторопиться, любимая.
Эви с тревогой посмотрела на ряд жемчужных пуговиц, которые, казалось, умножались на глазах. Со вздохом поражения она опустила руки.
– Твоя взяла, срывай, – пробормотала она.
Эви услышала его бархатистый смех и всплеск воды. Он встал, и по его гладкому мускулистому телу сбегали струйки. Когда Себастьян схватил её в свои жаркие влажные объятия, она ахнула.
– Моя бедная обиженная жёнушка. Позволь мне помочь. Как ты помнишь, я умею обращаться с пуговицами... – прозвучал его весёлый голос прямо около её чувствительного ушка.
Позже, лёжа рядом с мужем, в абсолютном изнеможении, и всё ещё, ощущая отголоски удовольствия после разрядки, Эви сонно проговорила:
– Фиби рассказала мне о вашей беседе по дороге домой.
Себастьян помедлил с ответом, продолжая нежно ласкать жену губами и руками.
– Что именно?
– Её расстроило твоё мнение об Эдварде Ларсоне.
– Я тоже расстроился, когда узнал, что он заговорил с ней о браке. Ты знала?
– Я думала, что он может, но не была уверена.
Приподнявшись на локте, Себастьян хмуро на неё посмотрел.
– Боже, избавь меня от необходимости называть ещё одного Ларсона зятем.
– Но ты любил Генри, – сказала Эви, удивлённая его высказыванием.
– Как сына, – согласился он. – Однако это не мешало мне трезво осознавать, что он далёк от идеального спутника жизни Фиби. В их паре не было баланса. Его сила воли не шла в сравнение с её. Для Генри она была не только женой, но и матерью. Я согласился на этот брак только потому, что Фиби оказалась слишком упряма, и не хотела рассматривать других кандидатов. По причинам, которые я до сих пор не совсем понимаю, кроме Генри ей никто был не нужен.
Эви поигрывала светлыми волосами на его груди.
– Несмотря на недостатки Генри, Фиби всегда знала, что он верен ей душой и телом. Это стоило любой жертвы. Она хотела мужчину, чья способность любить была бы безусловной.
– Теперь она утверждает, что видит ту же способность у бесхребетного ханжи Ларсона?
– Вряд ли. Но на этот раз у неё другие цели.
– Какими бы они ни были, я не позволю этому беспозвоночному растить моих внуков.
– Себастьян, – мягко упрекнула она, хотя её губы подрагивали от едва сдерживаемой улыбки.
– Я хочу свести её с Уэстоном Рэвенелом. Здоровый молодой самец с острым умом и мужским стержнем. Он ей очень подойдёт.
– Давай позволим Фиби самой решать подходит ли он ей, – предложила Эви.
– Ей лучше принять решение поскорее, иначе Уэстклиф умыкнёт его для одной из своих дочерей.
Временами Себастьян проявлял высокомерие, граничащее с диктаторством, которое почти неизбежно развивалось в людях, обладающих огромным богатством и властью. Эви всегда старалась обуздать подобные наклонности мужа, время от времени напоминая ему, что он всего лишь смертный, который должен уважать права других людей на принятие собственных решений. На это он говорил что-то в духе: – “Не тогда, когда они явно неправы”, а она отвечала: – “Даже в этом случае”, и, в конце концов, он смягчался, отпустив множество едких замечаний об идиотизме людей, которые осмелились с ним не согласиться. Хотя его частая правота осложняла положение Эви, она не сдавала позиций.
– Мне мистер Рэвенел тоже понравился, – пробормотала Эви, – но мы многого о нём не знаем.
– Я знаю о нём всё, что мне нужно, – сказал Себастьян со свойственной ему надменностью.
"Зная мужа", – уныло подумала Эви, – "он изучил подробные отчёты обо всех членах семьи Рэвенел".
– Это же не означает, что они понравились друг другу.
– Ты не видела их вместе сегодня утром.
– Себастьян, пожалуйста, не вмешивайся.
– Я и вмешиваюсь? – Он приподнял брови в праведном гневе. – Эви, что ты такое говоришь?
Опустив голову, она потёрлась носом о блестящие волоски на его груди.
– Что ты вмешиваешься.
– Время от времени я могу изменять ход событий, чтобы достичь желаемого результата на благо моих детей, но это не означает, что я вмешиваюсь.
– А как это по-твоему называется?
– Родительский долг, – самодовольно ответил он и, не дав Эви ответить, завладел её ртом.
Глава 15
На следующее утро после экскурсии по ферме, подъездную аллею Приората Эверсби заполонили экипажи и лошади, так как большинство гостей возвращались домой. Шаллоны оставались ещё на три дня, чтобы получше узнать Рэвенелов.
– Дорогая, – упрашивала за завтраком Меррит Фиби, – ты точно уверена, что не хочешь остановиться у нас в Стоуни-Кросс-Парке? Мы с мистером Стерлингом собираемся провести там, по крайней мере, неделю и мы бы очень хотели, чтобы к нам присоединились ты и дети. Скажи, как я могу тебя убедить.