Английская роза

Казалось, Полина не видит в нем привлекательного мужчину, и она не делала ни малейшей попытки заставить его заметить, что она — женщина, и к тому же весьма красивая. Да, она слушала его, широко раскрыв глаза и стараясь не проронить ни одного слова, и задавала множество вопросов. Лорд Чарнок решил, что в разговорах с ним она видит возможность узнать то, что ее занимает, и найти ответы на все свои сомнения и вопросы. Но их разговоры оставались ровными: так он мог бы беседовать с мужчиной или с одной из умных женщин старшего поколения, которые все еще встречались в лондонском обществе.
Полина явно обдумывала все, что он только что ей сказал. Спустя некоторое время она сказала:
— Не знаю… как мне благодарить вас… за то, что вы были так добры и чутки! Теперь я точно знаю, что мне надо делать… Остается только надеяться, что у меня хватит сообразительности и решимости, чтобы это осуществить.
— Конечно, хватит! — поспешил он ее уверить. — И мне хотелось бы сказать вам, Полина, еще одну вещь.
Ни Полина, ни сам лорд Чарнок не заметили, что он обратился к ней по имени, и он продолжил:
— Для русских характерна вспыльчивость и импульсивность. Если вы не хотите попадать в ситуации, которые вам покажутся неловкими или, возможно, даже опасными, вы не должны ни при каких обстоятельствах оставаться наедине с русским мужчиной!
Полина снова была удивлена — и, если говорить точнее, поражена услышанным. Она резко выпрямилась на своем стуле и пристально посмотрела на лорда Чарнока. Секунду подумав над его словами, она сказала:
— Вы хотите сказать… Вы имеете в виду, что если бы я осталась наедине с русским, то он… попытался бы меня поцеловать, как хотел сделать тот отвратительный… невоспитанный… мистер Адамсон?
— Это было бы совершенно естественным порывом с его стороны, — сухо ответил лорд Чарнок.
— Это просто ужасно… — сказала Полина. — Прошлой ночью я проснулась от собственного крика: мне приснилось, что вы не пришли вовремя и не спасли меня!
— Вы должны быть очень осторожны — иначе такое может повториться снова.
— Я считала… что он вел себя так нехорошо… просто потому, что он очень вульгарный и невоспитанный человек и к тому же… слишком много выпил!
— Мужчины во всем мире одинаковы, — объяснил лорд Чарнок. — Как я уже вам сказал, русские очень импульсивны и не могут устоять перед красивой женщиной.
Он нарушил свое намерение не говорить Полине комплиментов, но она, казалось, не обратила на его слова внимания, находясь под впечатлением их разговора. Потом ее ресницы затрепетали и опустились, скрыв ее глаза, и она не очень уверенно произнесла:
— Я… я буду очень стараться не оказаться… в такой ситуации.
Говоря это, она казалась такой юной и беззащитной, что лорду Чарноку подумалось, что ему нетрудно понять, почему любой мужчина захотел бы заключить ее в объятия и страстно целовать. При этом он знал и то, что Полине это показалось бы пугающим. Он подумал, что такое обязательно произойдет, если она не последует его совету и не будет следить за тем, чтобы всегда находиться в сопровождении компаньонки или хотя бы горничной.
Ему необходимо было сразу же по приезде в Санкт-Петербург переговорить с послом Британии, графом Дэремом, которому нетрудно было бы дать понять всем заинтересованным в этом лицам, каково общественное положение Полины и какого обращения она заслуживает.
А потом лорд Чарнок снова напомнил себе, что слишком много занимается этой беспомощной девочкой, что было тем более неприятно, что именно этого и добивалась ее тетка, когда перед отплытием попросила его позаботиться о Полине.
«Черт подери, Кэтлин Ротбери сумела подчинить меня себе, даже находясь вдали отсюда! — подумал он. — Почему я вожусь с этой девицей вместо того, чтобы предоставить ей барахтаться, как она сумеет?»
И вдруг оказалось, что Полина каким-то образом ощутила его гневные мысли: прерывающимся от страха голосом она прошептала:
— У вас… очень сердитый вид. Я уверена, что это из-за того, что я… причиняю вам столько хлопот. Если все так сложно… то я поеду до Стокгольма, как мне было сказано… Ведь если я запрусь в каюте… никто не сможет… до меня добраться.
Лорд Чарнок усилием воли расправил сурово сдвинутые брови.
— Я сержусь не на вас, — сказал он, — а на вашу тетку. Это она виновата, что вы оказались в таком положении. Она не имела права отправлять вас одну в далекую неизвестную страну. Это по меньшей мере жестоко!
— Я уверена, что она сделала это не специально, — откликнулась Полина. — Папа всегда говорил, что она… легкомысленная и пустоголовая. Вот поэтому-то он так редко с ней виделся.
Лорд Чарнок решил, что приезд племянницы должен был оказаться для Кэтлин Ротбери весьма неприятным сюрпризом.
— Вы смотрите на поступки своей тети очень снисходительно, — сказал он. — Но не забывайте о том, что я вам только что сказал, Полина. Такая ситуация не должна повториться. Какие бы соблазны вас ни манили, вы должны оставаться с княгиней или какой-нибудь другой женщиной старшего возраста, где бы вы ни оказались. И не верьте и половине тех комплиментов, которыми вас будут осыпать.
Полина рассмеялась — и смех ее прозвучал необыкновенно и очень естественно.
— Я сильно сомневаюсь, что мне достанется хотя бы один комплимент. Но если это произойдет — мне будет очень приятно!
— Вот именно так вам и не следует к ним относиться, — совершенно серьезно возразил лорд Чарнок.
— Я постараюсь, — пообещала она. — Теперь, когда вы были так добры и научили меня, что надо делать, мне надо только чаще напоминать себе, что как бедная, приниженная и заваленная работой гувернантка я вообще не должна привлекать к себе ничьих взглядов.
Лорд Чарнок подумал, что это совершенная глупость, однако объяснять ей это он не мог. Ему оставалось только надеяться, что Полина запомнит его совет и постарается ему следовать. И, самое главное, не влюбится в какого-нибудь молодого аристократа, который слишком поздно сообщит ей, что в его намерения не входит женитьба на ней.
А Полина тем временем горячо благодарила его:
— Спасибо вам… Спасибо! Вы… просто необыкновенный… И вы ко мне так добры!
Как и предсказывал лорд Чарнок, полномочный представитель Британии в Копенгагене ужаснулся, когда услышал повествование о неблагоприятном стечении обстоятельств, в результате которого племянница графа и графини Ротбери оказалась на британском корабле без сопровождающих, совершенно одна, — и чуть было не пересела на русский корабль. Все так же одна!
— Этого никак нельзя допустить, милорд! — сказал он лорду Чарноку. — Я переговорю с генералом Сухтеленом, который, насколько я понимаю, дожидается здесь, чтобы приветствовать вас на борту «Ижоры».
— Кажется, мне уже приходилось встречаться с генералом, — заметил лорд Чарнок. — Если я не ошибаюсь, его отец был предыдущим послом России в Стокгольме.
— Да, это так. И тогда вы должны знать, что генерал — человек очень умный, так что плавание по Балтике обещает вам много интересных разговоров.
— Я с удовольствием буду его ждать, — ответил лорд Чарнок.
Он сошел с сэром Генри на берег, а Полина дожидалась в своей каюте, как ей было велено. Все ее вещи были собраны. Она достала из чемодана и надела дорожный плащ — очень красивый, подбитый мехом и с меховой опушкой по воротнику. Лорд Чарнок предупредил ее, что при северном ветре на Балтике может быть очень холодно, так что разумнее одеться потеплее. Однако сейчас ее била дрожь не из-за северного ветра, а потому, что она была сильно испугана.
А что, если те, кто встречает лорда Чарнока, откажутся взять ее на императорскую яхту? Тогда ей придется плыть дальше одной!
Полина с отчаянием подумала, что если она сейчас потеряет человека, которого уже привыкла считать своим наставником и защитником, то ей станет еще тяжелее, чем поначалу, когда она еще не была с ним знакома и смотрела на него издали, считая холодным и недоступным.