Английская роза

— Я слышал, что вы — из Англии, страны, где так много прекрасных женщин, — проговорил он. — Расскажите о себе, пожалуйста.
Полина снова вспомнила слова лорда Чарнока о том, как важно произвести на русских должное впечатление. И когда гости княгини, прощаясь, высказали надежду снова ее увидеть, она, расточая направо и налево приветливые улыбки, подтверждала, что так оно и будет.
Когда она поднялась наверх переодеться к обеду, Дэйви рассказала ей, что из-за их неожиданного приезда княгине пришлось срочно посылать лакея, чтобы пригласить к обеду еще одного джентльмена.
— Вы вызвали такой переполох, мисс, тем, что прибыли на императорской яхте! — сказала она. — И к тому же, как я узнала от прислуги, явились на неделю раньше, чем вас ждали!
— Я так рада, что мне не пришлось плыть до Стокгольма, а там пересаживаться на русский корабль, — отозвалась Полина.
Тут она снова вспомнила, как ей было одиноко и страшно в первые дни плавания, но сразу же отогнала грустные мысли.
— Какое платье мне надеть сегодня вечером? — вопросительно обернулась она к горничной.
Чтобы принять окончательное решение, понадобилось некоторое время: Полина помнила, как важно первое впечатление. И кроме того, выполняя рекомендации лорда Чарнока, ей необходимо было упрочить свое положение в русском аристократическом обществе.
Одеваясь, она невольно жалела, что не может рассказать своему покровителю, как прекрасно сработал его план, и поблагодарить его за то, что после этого дня ни у кого не останется сомнений относительно ее положения гостьи князей Волконских. Помня о его предостережении, сделанном в первый вечер на борту «Ижоры», девушка решила, что если русские способны подслушивать все разговоры, то они тем более станут читать все, что она будет писать. Значит, как это ни печально, ей нельзя было отправить лорду Чарноку записку со словами благодарности.
«Но он, вероятно, догадается, насколько я ему благодарна», — попыталась она себя утешить.
И в то же время Полина не могла не укорять себя за то, что не сказала ему об этом прямо. Ей оставалось только обещать себе, что при первом же удобном случае она обязательно поблагодарит лорда Чарнока за все, что он для нее сделал.
На ней был один из ее самых изящных нарядов с Бонд-стрит, в котором, как она знала, ее не затмили бы даже те русские дамы, что покупают свою одежду в Париже. Испытывая приятную уверенность в себе, она спустилась по роскошной лестнице в Большую гостиную, где княгиня принимала гостей перед обедом.
Следующим вечером, зная, что ей предстоит встретиться в британском посольстве с лордом Чарноком, Полина решила надеть свое самое красивое платье. Когда тетка его заказала, девушка думала, что такое платье она сможет надеть только в том случае, если получит приглашение на бал в Букингемском дворце. Но сейчас, надевая его, она решила, что ей будет гораздо приятнее произвести хорошее впечатление на лорда Чарнока, а не на английскую королеву. Хотя в глубине души ее мучили опасения, что тот просто не обратит на нее никакого внимания.
Полина не пропустила мимо ушей то, что сказала о лорде Чарноке княгиня накануне, за ленчем, обращаясь к кому-то из своих гостий.
— Вы, должно быть, поедете завтра вечером в британское посольство? — спросила одна из них.
— Да, конечно, — ответила княгиня.
— Надо полагать, гостем посланника будет лорд Чарнок, хоть он и остановился во дворце Его Императорского Величества.
— Конечно, лорд Чарнок там будет! — подтвердила княгиня. — И я с большим нетерпением жду случая возобновить наше знакомство. В прошлый раз мы с ним встретились в Париже.
Заговорившая о нем гостья рассмеялась.
— Где он был влюблен без памяти. Насколько я слышала, его внимания добивалось немало красивых женщин, но он был полностью предан дивной Софи.
— Да уж, Софи не допустила бы ничего иного! — отозвалась княгиня, и все рассмеялись.
— Но, насколько мне известно, это увлечение уже в далеком прошлом, — вступила в разговор другая дама. — Ведь сердечные привязанности его милости всем известны своей мимолетностью. Да к тому же он настолько сдержан и скрытен, что, как кто-то довольно удачно заметил, их с тем же успехом можно считать вообще не существующими.
— А я слышала совершенно иную версию, — сказала княгиня. — Все эти молчаливые, спокойные и сдержанные англичане часто бывают необычайно пылкими любовниками.
— Ну, вам виднее, милочка, — с ехидством заметила одна из светских дам.
Тут княгиня довольно ловко перевела разговор на другую тему.
Полина была буквально потрясена услышанным. Она никогда не думала о лорде Чарноке как о мужчине, который может быть пылким любовником. Теперь ей пришло в голову, что в результате своей наивности она могла показаться ему на редкость скучной. Но уже в следующую минуту девушка сказала себе, что княгиня и ее приятельницы скорее всего ошиблись: лорд Чарнок слишком занят своей работой, так что у него наверняка просто не остается времени на что-то еще.
Тем не менее, глядя на него через бальный зал британского посольства, она поймала себя на том, что думает, не влюблен ли он в необычайно красивую женщину, с которой в ту минуту разговаривал, склонившись к ней и внимательно ловя каждое слово своей собеседницы.
Полина не поверила бы, если бы ей сказали, что эта потрясающе красивая аристократка на самом деле завербована тайной полицией — с ведома и полного одобрения русского императора. И действовала она согласно полученной инструкции: ей было приказано выяснить подлинные цели приезда лорда Чарнока в Санкт-Петербург. Кроме того, ей следовало постараться узнать, как министр иностранных дел Великобритании относится к внешней политике России.
Существовала некая тайная интрига, которую царь очень хотел бы скрыть от англичан. И хотя оснований считать, что она им стала известна, ни у кого не было, тем не менее, он отдал приказ следить за лордом Чарноком с особой тщательностью.
Поскольку император был глубоко убежден в том, что не имеет себе равных в умении не только во всем добиваться своего, но и обманывать и вводить в заблуждение своих противников, он не рассчитывал, что в лице лорда Чарнока он получил достойного оппонента. Этот опытный дипломат, обладавший почти невероятной проницательностью и наблюдательностью, был начеку с того момента, когда в первый раз поднялся на борт «Ижоры». От него не укрылось то, что сопровождавший его генерал Сухтелен, который держался подчеркнуто открыто и непринужденно и был готов разговаривать обо всем на свете, на самом деле при каждой беседе старался завести речь об интересующих его моментах, с явным намерением вытянуть из него как можно больше информации.
И когда лорда Чарнока представили графине Наталье Оболенской, он сразу же понял, что эту необыкновенно привлекательную женщину специально избрали для того, чтобы, поддавшись ее чарам, он смог забыться и совершить какие-нибудь опрометчивые поступки.
А она действительно была необычайно хороша собой: наружные уголки ее огромных глаз были приподняты кверху, что придавало их выражению таинственность, а лицо, казалось, вышло из-под резца талантливого скульптора Средневековья. В каждом ее слове звучал скрытый вызов, каждое движение губ было рассчитано на то, чтобы дразнить мужчину, к которому она обращалась в эту минуту. Она отчаянно флиртовала с лордом Чарноком — и в то же время ей хватало хитроумия казаться готовой ускользнуть, придать своему поведению тонкий намек на неуловимость.
Они шутливо спорили за обедом, а когда по его окончании император подозвал к себе английского дипломата для разговора, лорд Чарнок обратил внимание на то, что графиня не сделала попытки завязать разговор с кем-то еще, а просто дожидалась той минуты, когда он освободится.
Первую ночь своего пребывания в императорском дворце лорд Чарнок спал мирно и спокойно.
Когда он поднялся в свою невероятно роскошную спальню, первым делом его камердинер Хибберт прибег к тем предосторожностям, которые они всегда соблюдали во время пребывания за границей, в какую бы страну они ни приезжали. Он осмотрел внимательно комнату, заглядывая в самые отдаленные уголки, и простукал стены. Не говоря ни слова, Хибберт нажал на какую-то кнопку на одной из панелей, которыми были обшиты стены, и та моментально открылась, приведенная в движение потайной пружиной.