Тысяча свечей

Юноша лежал без сознания на полу стойла, а Рена… Рена стояла на коленях… приподняв руками его голову, и кричала:
– Дом! Дом! О, милый!
По щекам ее струились слезы.
 
Глава 9
Прилетел и улетел врач. Он осмотрел Дома и сообщил, что отправлять его в Минту на «летающей скорой помощи» не требуется, не нужно даже вызывать медсестру. Чудом или необыкновенной ловкостью Дом избежал смертоносных копыт. Все, что с ним произошло, было реакцией на ужасные минуты, которые почти стоили ему жизни.
Все время, пока они несли Дома на импровизированных носилках, Рена держала его за руку, отпустив только у самой кровати, Пиппа и Крэг стояли с другой стороны… все трое молча ждали… вглядываясь в серое лицо.
Но постепенно цвет лица стал возвращаться, и ко времени отлета Л.В. Дом снова дышал нормально. Когда его глаза открылись, Пиппа поняла, что он видит только Рену, и когда Л.В. сказал, что пациента лучше оставить одного, а кто-нибудь пусть будет поблизости, чтобы помочь, если потребуется, то не возникло сомнений, кто это будет.
Пиппа вышла вслед за двумя мужчинами и смотрела, как Крэг усадил врача в джип и сел за руль. Когда они поехали к «остеру» доктора, она снова вспомнила о тревоге в голосе Рены, когда та стояла на коленях над Домом… затем Рена шла рядом с носилками, нежно держа Харди за руку. Потом – глаза Дома, когда к нему вернулось сознание, глаза, устремленные только на Рену.
Что произошло между ними? Что происходит сейчас? А главное, когда это случилось и что же Крэг?
Пиппа долго стояла на веранде, глядя в пространство. «Где теперь неукротимый?» – думала она. Пиппа надеялась, что жеребец вернулся в привычные места, так как почему-то не питала к нему неприязни и была рада, что Крэг его освободил.
Вошла с чаем миссис Кэссиди и, очевидно, тоже подумала о коне. Потому что сказала:
– Будем надеяться, что его свирепость не унаследуют жеребята будущего года. Такие всегда опасны.
– Жеребята будущего года?
– Сейчас весна, – напомнила миссис Кэссиди, – а весной… – Она улыбнулась Пиппе. Когда они кончили пить чай, она собрала пустые чашки и вернулась на кухню. Пиппа осталась на веранде.
Весна. Не может быть. Это неправда! Она тревожно огляделась, не находя признаков весны. Ничто не напоминало о весне, какую она знала в Англии. Пиппа вспомнила сад тети Хелен… подснежники, нарциссы, набухшие почки на деревьях, расцветающие в чудеса лепестков, пчел, обремененных сладкой тяжестью. Вот весна, а не эта убогость, и она раздраженно припомнила слова Крэга: «Наша весна – всем веснам весна».
Как он мог обмануть их, даже ради любви к маленькому мальчику, который пришелся ему по душе? «Маленький мальчик, – тупо думала она, – ставший теперь «импульсом», импульсом, который с появлением Рены «внес хаос в сердце».
Нет, весной и не пахнет.
Все же… «Сентябрь – первый месяц весны», – сказал Дэйви, и если Кэсс была права насчет сезона, то ради этой весны она покинула Англию. Это была последняя весна Дэйви. Она заняла для него австралийскую весну, и второго шанса не будет. Десять месяцев, сказал доктор Харрис. Неужели эта… эта пустыня была всем, что получит Дэйви.
Из-за сердитых слез она ничего не видела перед собой, пока искала календарь. Сбежав по ступенькам, она вошла в бухгалтерию. По крайней мере, следует узнать дату.
Дэйви снова помогал Рупи проверять счета; он очень серьезно относился к возложенным на себя обязанностям. Когда Пиппа вошла, он даже не поднял головы. Пиппа подошла к стенному альманаху, где еще одной добровольной работой ее маленького брата было вычеркивать каждый прошедший день. Стоя там, она услышала улетающий «остер» и знала, что Крэг стоит там, на поле, в широкополой шляпе, закрывающей глаза от солнца, и смотрит, как самолет исчезает в обширной перевернутой голубой чаше. Она повернулась к календарю и увидела, что последним вычеркнуто тридцать первое августа. Если у нее сохранялись какие-то сомнения, то пачки счетов на столе наглядно свидетельствовали о конце месяца. Итак, наступил первый месяц весны.
Она в отчаянии отвернулась, но тут ее окликнул Рупи:
– Вам что-то нужно, миссис Крэг?
Что он скажет, тупо подумала Пиппа, если я отвечу, что мне нужно время, больше времени для Дэйви может, достанет из шкафа немного времени, как достал старые школьные учебники Крэга?
– Вижу, ты не отменил тысячу свечей Крэга, – озабоченно сказал проверявший длинный список Дэйви, все еще не замечая сестры. – Говорил с ним об этой ошибке?
– Да, но он утверждает, что ошибки нет. Крэг объяснил, что ему нужна тысяча свечей, и другого пути нет, – почесал в затылке Рупи, и Дэйви сделал то же самое.
– Возможно, для праздника, – предположил Дэйви.
– Ну и праздник!
– «Ну и праздник», – передразнил Дэйви. – И еще, куда столько риса? – Мальчик неодобрительно воззрился на список, без сомнения, представляя множество нелюбимых им рисовых пудингов. Пиппу невольно одолел смех… но желание смеяться тут же исчезло. «Время истекает», – подумала она, повернулась и ушла.
Пиппа не знала, что бежит, пока не столкнулась с Крэгом. Он вернулся с летного поля, но джип все еще был на ходу, и, когда они столкнулись, он быстро довез ее до фургона, и в следующий миг они ехали к воротам.
– Крэг, – горько проговорила она, – почему ты сказал мне… нам…
– Прости, Пиппа, сначала я. Потому что должен кое-что тебе показать. Видимо, это произошло вчера. – Он остановил джип, вывел ее и повел к одному из немногочисленных маленьких оврагов. Раньше Пиппа не замечала этого углубления и вскрикнула от неожиданности при виде маленького блюдца воды, а в середине – одной розовой лилии, теперь уже отцветающей, почти поникшей… но она расцвела.
– Весна, – гордо заявил Крэг, – началась вчера. А теперь, Пиппа, что ты хотела сказать? Пиппа, Пиппа… О, моя маленькая любовь….
А Пиппа плакала, плакала навзрыд. Ей казалось горькой несправедливостью, что это было последнее, что увидит Дэйви.
– Ты сказал мне… нам… – Затем она лишилась дара речи от удивления, а не обиды. Крэг только что сказал «моя маленькая любовь»?
Пиппа испытующе взглянула на него. Значит, он тоже перехватил взгляд Дома и Рены, и сейчас, когда выбыл из гонки, из сердца милой девушки, пытается получить «вторую лучшую»?
– Что с тобой, скажи, Пиппа, – настаивал Крэг.
– Это не весна, – ответила она, возвращаясь к Дэйви, – а всего лишь один увядший цветок. Так что в конце концов Дэйви получил свою последнюю весну. – Она гневно взглянула на Крэга, словно это его вина.
– Прости, мне больше нечего предложить, – смиренно признал Крэг.
– Но ты сказал, что это лучшая весна в мире.
– Однажды… пять лет назад, – вспомнил он. – Ковры цветов, леса травы. В этой местности время от времени происходят такие чудеса. Кто знает, Пиппа, может, очередной взрыв произойдет на будущий год.
– Ты сказал, что это «всем веснам весна»… – упрямо повторила она.
– Я еще сказал «иногда», – вздохнул Крэг. Так как Пиппа все еще гневно смотрела на него, он продолжил: – Если не сейчас, дождемся следующего… затем следующего… Но пока мы ждем… все трое, Пиппа… врачи что-нибудь обязательно придумают для Дэйви. Рена передала мне слова Глена Берта, что может принести новый прорыв.
– Но это должно произойти сейчас, не потом, иначе…
– Ты не веришь!? Я помазал его землей, помнишь?
– Не говори глупостей, Крэг.
– Ты сама говоришь глупости, Пиппа. Мальчуган верит в эту землю, и я тоже. То есть я верю в его веру, и пусть он продолжает ждать весну. И мы сохраним это… – он сорвал лилию, – между нами.
– Но требуется нечто большее, – тупо проговорила она, – чем земля и вера.
– Тогда у меня есть для тебя хорошие новости. Дэйви регулярно осматривал Л.В. ты не знала? В последний раз он сказал: «Мальчик так быстро «возвращается», что я не могу его удержать».
– Крэг, неправда. Врачи так не говорят.