Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ)

− Полюбопытствую, что тебя не устраивает?
− То, за что сейчас собирали голоса. Глупая зависть. Я вообще не понимаю, зачем это понадобилось.
− Принимать решения?
− Заступать Поллаку дорогу!
− Еще неизвестно кто кому заступает, − подал голос Кэй. Редкий случай открыл рот говорить, редчайший — его не зашикали, а выслушали.
− Соглашусь, почему бы не оставить Поллака в покое, − поддержала вьеннку Людвика. Встречу с унгрийцем в Зале Арок ей до сих пор неприятно вспоминать. Что нашло, распустить язык? Вздумала сыграть на поле камер-юнгфер? Нет, все шло прекрасно до последних фраз. Трюк приманить и оттолкнуть на унгрийце не сработал. Мужчины не переносят отказов, но очевидно отказать следовало как-то иначе. И не срывать обиду, бросаясь словами. Да-да, унгрийский уродец не в её предпочтениях, она сказала сущую правду. Но с правды, как известно, что с жеребца молока и того меньше. И теперь никаких перспектив в ближайшее время сделаться баронессой Поллак, подвинув малолетнюю дурочку Аранко. Но большое яблоко не большая тыква. Угрызть можно. Пусть даже с поддержкой этой толстой коровы. Которая рано или поздно, сунется к унгрийцу объясняться.
ˮМне тоже не помешает,ˮ − созналась Людвика, не представляя, что скажет барону Хирлофа, при следующей их встрече.
− Вот уж кладезь здравомыслия, — возмущен Гиозо. К его несдержанности привыкли, и старались не особо обращать внимания. Всегда отыщется не согласный ни с кем и ни с чем. Не в силу убежденности или приверженности каким-то там умозрительным и маловразумительным идеалам, а потому как много проще быть против всех и бравировать этим при всякой удобной ситуации.
− Представь, да! — не отступалась Ализ, уверенная в правильности своего мнения. На её родине, во Вьенне, нет пословицы: ˮНе будите спящую собакуˮ, но есть: ˮНе дразните змею осеньюˮ. Сейчас поздняя осень и именно со змеёй ассоциировался у нее унгриец. С холодным, скользким, противным, скрытным, расчетливым гадом, нацеленным укусить на смерть. И лучше не подставляться. Не попадаться, не пробовать перехитрить. Тебя прекрасно видят, а ты только когда укус нанесут. Однако, не это доминировало в расстроенных чувствах вьеннки. Насильно любить зря стараться. Но если унгриец для нее змея, то собравшиеся, в её представлении мышиное гнездо, возня и писк.
ˮДаже пахнем так же мерзко. Пометом, страхом и голодомˮ.
− И что скажет Кэйталин? — старалась Людвика, не ради вьеннки, но будущего баронского герба на дверцах кареты.
− А эсм Илльз обязательно высказываться по всякому случаю? — спокоен Сеон на замечание.
− Поручишься за обратное?
− Поручусь, − не отступает актуарий новиков. — И вот почему, − он пододвинул к Ализ девять записок. — Правила для всех одни. И наша Кэйталин не исключение. А разногласия что тебя снедают, можешь оставить при себе.
Единство не рождается в разговорах, в спорах и рассуждениях. Ничего подобного. Только общее дело. Еще вернее, пролитая кровь. Своя и чужая. На это рассчитывать не приходится. На пролитую кровь.
***
− Эсм сейчас занята, − пискнула служанка, намереваясь предпринять, но, не предпринимая решительных действий, помешать унгрийцу войти.
− И чему эсм посвящает столь позднее время? — надвигался Колин на бледную, потерявшуюся от волнения и страха, девушку.
− Эсм Сатеник принимает вечернее омовение, − выболтала бедняжка секрет, и вздрогнула от отчаяния. Отступать дальше некуда, больно уперлась в холодную дверь спиной.
Она недавно при дворе, но отлично усвоила правила, о возможном, допустимом и исключающим любые допущения. Эсм Гё умела объяснять доходчиво, дополняя объяснения ударами крепкой палки по икрам и пяткам.
− Я вас не впущу…. Я позову скаров…. Я….
− Сколько всего лишнего, − скрадывал и скрадывал унгриец разделяющее пространство, не прибегая к обычной привычке скалиться. Настроение что ли такое? Быть хорошим, вежливым и говорить любезности перепуганным девицам. Даже провинциалкам в чепцах и старомодных робах в бисерном шитье с накрахмаленными белейшими воротничками.
ˮОна ими гордится,ˮ − верно определил Колин. Но ведь не о тряпках говорят со скромницами и простушками, с расстояния в пядь.
− У тебя чудные волосы…
ˮЧто чудного в блеклых кудряшках?ˮ
−…И глаза. Особенные….
ˮВодянистые как у слепого.ˮ
−…Кажется Медди?
Называть человека по имени, завоевать чуточку его доверия.
− Снейт, саин, − пролепетала девушка. Она настолько перепугана, что готова удрать, оставив неприкосновенность покоев владетельницы Серебряного Двора на совести Поллака.
ˮЕй здесь приходится несладко,ˮ − готов Колин жалеть и гладить бедняжку, но не готов потратить на это лишней минуты.
− Так я войду Снейт?
− Вы не можете…., − захныкала девушка, избегая встретиться глазами с унгрйицем. Про него такое рассказывают… Такое…. Мурашки по коже!
− Я могу, — Колин бережно взял служанку за руку. — Ты же знаешь. Я могу.
ˮДействительно, Снейт,ˮ − ощутил он холод девичьих пальцев.
− Саин…., − блеяла несчастная.
− Слушаю тебя, − отозвался унгриец и его близкое дыхание колышет выбившуюся жиденькую прядку.
В полном отчаянии девушка потянулась нашарить колокольчик, позвонить, вызвать помощь. Морли, эсм Гё, скары, кто-нибудь!
− Не думай о гранде, камер-медхин и других. Думай о себе.
− Не понимаю вас, саин.
− Что у тебя с лицом? — обратил внимание Колин на странность. Девушка немного отворачивалась от него. И сейчас и до того как напугал её до смерти.
− Ничего.
− Разве допустимо обманывать? — устрожил он и взял служанку за подбородок. Снейт покорилась повернуть голову.
− Эсм Сатеник. Я пролила воду. Я не нарочно…. Я….
ˮСлушал бы и слушал, трогательную повесть о несчастьях невинных,ˮ − преисполнился унгриец мнимой вселенской печалью.
− Попрошу её больше не поступать с тобой грубо.
Девушка попробовала поблагодарить. Но не пересилила страха.
− А на руке? Тоже она? − продолжал выпытывать Колин, не ожидая стольких открытий в одном неприметном человечке.
− Нет-нет! Что вы!
− Тогда кто? Снейт, при дворе пропадешь без друзей и хороших знакомых. На дружбу не претендую, но от доброго знакомства с тобой не откажусь. Приехать из глухой провинции, я знаю, каково это. Ни благодарности. Ни участия. Ни помощи. Плевки и оплеухи.
ˮВ столице явно извращенное понимание человеческой красоты,ˮ − расценил Колин присутствие дурнушки в покоях гранды. −ˮ Или беспросветное кумовство. Как она здесь оказалась?ˮ
Девушка всхлипнула от жалости к себе.
− Кто бы он ни был, он пожалеет, − пообещал Колин и коснулся желтого отпечатка на запястье. Синяк только нарождался.
Снейт колебалась, но обиды помогли преодолеть неуверенность.
− Саин Вигг… он служит во дворце, − призналась девушка. — Он заставил взять… вот, − она протянула подарок от скара. — И обещал сводить в Капустницу. Если я… если я….
Отчаяние и слезы не поддельны. Не научена. Не испорчена. Одно это дорогого стоит. Кто бы оценил только?
− Колечко? — разглядывал Колин украшение. Вещица не дешевка с базарного лотка. За потраченные деньги скар мог неплохо провести время в любом городском борделе. Но ему запала в душу эта блеклая деревенская пастушка.
ˮЛюбимая солдатская забава, кто первый подомнет новенькую. Но для этого не обязательно покупать дорогие… столь дорогие цацки и водить дурех в дорогущий шинок. Или тут что-то другое? Решил выпендриться? Пред своими?ˮ
− Тебе он неприятен?
− Так с честными девушками себя не ведут! — позволила возмутиться обладательница чепца и накрахмаленного воротничка.
ˮНу-да, ну-да,ˮ − согласился Колин. − ˮБеда и морока с этой честностью.ˮ
Осуждать Вигга унгриец и не думал, а думал, откуда у вечно безденежного скара появились деньги. И хорошие деньги.
− Передай, не оставит своих приставаний, очень и очень пожалеет. Слово унгрийца и барона!