Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ)

***
Моффет выжидал не говорить под руку. Женщина жадно, по-мужски, хлебала вино. Кубок трясся и стекло мелко цокало об зубы. Ей до горловых спазм противен вкус его семени. Она и не скрывала своего отвращения. Что ж, у всякого свои сильные и слабые стороны. И первых гораздо меньше вторых. У нее — пьет, что верблюд и презирает своего богоданного короля.
ˮЧего мучается?ˮ − не впервой задавался Моффет вопросом, но как и до этого, лишь строил догадки. Спросить саму? Или лучше спросить самого себя, что он находил в немолодой, некрасивой бабе, держать её рядом и отказывать в подобной милости другим? Король разглядывал женщину, как разглядывал бы отменно натасканную охотничью суку и хорошо выезженную кобылу. Может все дело в том, она его сука, его кобыла? И плевать на заплывшие жирком бедра, отвисший животик, дряблую грудь с морщинистыми сосками, складки на шее и второй подбородок. На густые брови, не выразительные глаза, крупный мужской нос, рыбью хищную большеротость и кокетливую мушку над верхней губой.
ˮМушка совершенно лишняя,ˮ − утвердился Моффет и пока любовница большими судорожными глотками глушила годельо, выбрал из вазы коричный шарик, начиненный черносливом с медом и, роняя крошки в постель и на себя, с удовольствием схрумкал. От сладкого и корицы приятно печет язык и нёбо. Он сгрыз еще парочку и, обсосав вымазанные начинкой пальцы, спросил.
− Как поживает наш юный барон? Я с огромным удовольствие подписывал ему титульные бумаги. Даан буквально исходил желчью. Таким я его видел, когда тетка выставила оболтуса из собственной спальни без штанов и рубахи.
Женщина с хрипами отдышалась, отшвырнула кубок, навзничь откинулась в постель. Судорожно сглатывала не унимающуюся тошноту. Если бы Моффет мог рассчитывать на её искренность услышать мнение о себе, то не удивился бы, что ассоциируется у любовницы с выплеснутой из ночного горшка кучей дерьма. Расплывшейся и вонючей. По поводу себя он давно избавился от всяких иллюзий. Так и есть — куча. Того самого. И это крайне его забавляло.
− Вздумал отыскать генеалогическую связь с эгльскими фамилиями, − поделилась женщина свежими сведениями.
− Он занимается подобной ерундой? — не поверил Моффет. От унгрийца ожидаешь дерзостей и эпатажа, а не составления родословной.
− Ерундой? Похоже, мальчишка нацелен равноправно сесть за один стол с солерами в Королевском Совете и ищет тому не обоснование, но предлог. Тень предлога. След от тени. Предположения, что таковой след имелся, − убедительно доказывала любовница.
ˮМожет потому она со мной, что я ей верю? Все еще верю,ˮ — не озарение, но обвинение Моффета самому себе. С подобными заблуждениями надо прощаться при рождении. Дольше протянешь.
− Найдет?
− Не найдет, придумает.
− Еще один на мою хлипкую шею, − хлопнул король по собственному загривку.
Шее Моффета позавидует любой откормленный на убой боров со Скотного рынка.
− Забери к себе. Пока на него невелик спрос.
− Думаешь, унгрийца потянут?
− Вопрос ближайших дней.
− И денег.
− И денег, − согласилась женщина.
− Как он вообще? — грыз Моффет забившийся под ноготь чернослив и мелко отплевывал.
− Если в Унгрии хотя бы треть таких, либо выжги пфальц, либо прикорми как следует. А лучше страви с Анхальтом.
− У них нет общей границы.
− Зато есть ты.
− Я подумаю, − почти пообещал Моффет. Идея-то хороша! Баба-баба, а соображает! − Расскажи мне о Поллаке, − попросил он. Парень занимал его. Наглость второе счастье. Станет ли унгриец вдвойне счастливым? Быть ли тому скорым свидетелем?
− Себе на уме. Ни с кем близко не сходится, ни к кому особо не привязан.
− Достоинства?
− Основных два. Резаная морда и хер между ног. Остальное прилагается.
− А недостатки?
− Все-то же, но в обратном порядке. Как и у всех мужиков.
ˮЗлится?ˮ − расслышал Моффет некие подозрительные нотки.
− Лисэль освободила ему подушку?
− Сам освободит. Не упустит уцепиться за возможность удержаться в столице. Столичная канава ему, как выяснилось, тесна.
− То есть вопрос решенный? — оставил в покое ноготь Моффет.
− А ты сомневался?
− В ней нисколько. А в нем… Хм…, − король подумал о чем-то, чего женщина не смогла предугадать. Или не стала этого делать. − Если Лисэль выкинет из-за него какую-нибудь глупость, подарю марку. Маркграфа не стыдно и в Совет пригласить.
− А если он?
− На каторге вечно не хватает крепких рук и спин.
− Ему передать?
− Так будет не интересно. Но предположу, он оберет мою свояченицу до нитки.
− О, деньги унгриец считает, не хуже твоего казначея.
ˮВ своем тыканье она само очарование,ˮ − восхищен Моффет фамильярностью и непосредственностью любовницы. Тыкать надо уметь. − ˮЯ умею,ˮ − почти смеется король.
− Увы, моему бедному казначею нечего считать, а вот твоему унгрийцу, похоже, очень даже есть. У мальчишки недешевая одежда и дорогое оружие. В Стальной Лоб не всякий вхож. А он из него не вылазит. И не всем по карману шнепфер ковки двухвековой давности и два чудесных алкуса. Ты не знаешь, кого он готовится прирезать?
− Нет, я еще не доросла до таких откровений с ним. Разве что Аранко.
− Вот-вот, еще прибавь юную баронессу и смазливых служанок. Достоверно знаю, его родитель не входит в первую сотню Унгрии и даже третью не замыкает. Откуда у засранца серебро?
Слушая Моффета, женщина утвердилась, толстобрюха информируют о Серебряном Дворе регулярно и помимо нее. Приглядывают и за новиком.
ˮАкли или канцлер? Или он еще с кем-то спит, кроме меня?ˮ — подкатилась она под толстенный бок монарха.
− Тебя это беспокоит?
Король сам не вполне определился, беспокоит его или нет активность, а главное деньги, какого-то сопливого выскочки.
ˮПопытать бейлифа?ˮ − Моффет медленно вез липким пальцем по телу любовницы. От подбородка, по складкам шеи, ниже…. − ˮУ нее чувственная грудь,ˮ − обводил он концентрические круги вокруг топорщившихся сосков.
− Меня всегда нервирует, если кто-то живет не на последний грош и отменно владеет мечом. Поскольку где-то он этот грош взял или ему ссудили, а меч не связан со мной вассальной клятвой.
− Ничего не поделаешь. Аранко умудрилась всех опередить.
− Чушь! Он попользовался девчонкой, так же как Гусмаром.
− Попользуйся ты. Раз тебе такой необходим, − второй раз предложили королю.
ˮУж не хочет ли она мне его подсунуть. А что? Он во дворце, она в постели?ˮ − вкралось подозрение Моффету. К любым советам король относился с предельной осторожностью. Но в паранойю не впадал.− ˮА втроем получится разместиться?ˮ − оглядел он широченное ложе.
Справиться с приступом неуместного веселья, спросил.
− А как его баронство проглотили остальные?
Женщина прекрасно короля поняла.
− Завидуют. Кто больше, кто меньше.
− Могут создать неприятности?
− Кому? Унгрийцу?
− Вижу, ты высоко ценишь Поллака.
− Тебя не было на крыше дворца в тот момент, когда он окунал в помои Гусмара и Исси.
− Новики настолько мелки? — не поверил Моффет. Серебряный Двор, конечно, не центр столичной жизни, но и там живые люди.
− В общем-то, да.
− То есть среди малолетних дурачков и шлюшек завелись нормальные?
− Тараканов не выведешь.
− А эсм рыцарь? Кэйталин, кажется?
ˮЕму важно о ней знать,ˮ − тут же отметила женщина.
− Рыцарством содержимое мотни не заменить.
Моффет честно захохотал. Когда любовница нескучна, многое меняется.
ˮЧего в ней больше, бабы или шпионки?ˮ — доискивался король правды, и в который раз приходил к выводу о редком сочетании одного с другим. Умелая — ублажить. Умная — поддержать разговор. Строптивая — лезть в его дела. Сообразительная — понимать, чем излишнее вмешательство для нее закончится. Продажная — при торговле его привязанностью. Верная — не в постели, хотя это тоже, но в выполнении его некоторых поручений. Достаточно осмотрительная не перегнуть палку с личными амбициями. Чего уж там, женщина со всеми напастями неплохо справлялась. Даже с его,Te irrumo*ˮ.