Я призываю любовь

Она собиралась уйти с работы в четыре, чтобы купить кое-что из продуктов и испечь именинный пирог для себя самой.
Обычно Розалин относилась к своему свободному времени равнодушно, но теперь, сидя в такси, представила себя старой и седой, на вершине своей карьеры. Что она тогда вспомнит? Что много трудилась и это все?
В ее жизни всегда была цель — успех в работе. Она воздвигла вокруг себя стену, за которую не допускала никого, — это стало частью ее характера. Теперь эмоции взяли верх, стена пала, и Розалин ощутила себя беззащитной, как в детстве. Решение Роджера уехать из Лондона добавило смятения в ее душу: привычный мир рушился, и она оказалась один на один перед надвигающейся катастрофой.
Розалин пекла пирог и накрывала на стол, чувствуя себя все более несчастной. Следующий день рождения она будет встречать наедине со своими мыслями.
Сев за стол, Розалин подумала, что надо было бы пригласить кого-то из друзей, устроить вечеринку. Выпить вина, повеселиться. Однако об этом следовало позаботиться заранее.
Но раз в холодильнике есть вино, почему бы не выпить самой? Ведь сегодня ее день рождения!
Поев, Розалин убрала со стола, но не стала мыть посуду. Налив себе бокал, она прошла, прихватив бутылку, в гостиную, сбросила туфли, выключила верхний свет и забралась с ногами на диван.
После двух бокалов все вокруг перестало казаться таким уж мрачным. Розалин подумала, что если допьет бутылку, то будет совсем хорошо. Или же ощущение легкости пройдет и останется лишь тяжелое похмелье? Прежде она никогда много не пила, поэтому не стала задумываться над последствиями и потянулась к бутылке. В это время в дверь позвонили.
— Черт, — пробормотала Розалин.
Компания была ей уже не нужна. Просто хотелось хоть раз в году посидеть в темноте наедине со своими мыслями.
А еще больше хотелось, чтобы пришли не из больницы. Обычно оттуда звонили, если требовалась ее помощь. Но не исключено, что какой-нибудь коллега, живущий неподалеку, решил зайти, чтобы что-то обсудить с ней.
Менее всего Розалин была сейчас способна обсуждать что-либо. Хорошо бы притвориться, что никого нет дома. Но она пересилила себя и поплелась открывать дверь.
На пороге стоял Скотт Барфилд!
Воцарившееся молчание длилось довольно долго. Этого времени было достаточно, чтобы Розалин разглядела его высокую стройную фигуру в джинсах и свитере. Наконец она опомнилась.
— Это ты? Что ты здесь делаешь?
Все ее мышцы напряглись, нервы натянулись как струны.
— Я здесь по поручению твоего отца, — сказал Скотт.
Он не сделал попытки войти, словно был готов в любую минуту развернуться и уйти прочь.
— Отца? — Розалин недоуменно покачала головой. — Но я разговаривала с ним сегодня утром по телефону. Он поздравил меня с днем рождения. Раньше всегда присылал открытки, а сегодня позвонил. Я очень удивилась.
— Он просил меня передать тебе это. — Скотт протянул ей небольшую коробочку. Розалин взяла ее и поспешила открыть, пока руки еще слушались. Внутри лежали бриллиантовая брошь и записка, гласящая, что раньше эта вещица принадлежала ее матери. Розалин бережно взяла брошь, пытаясь вспомнить, проявлял ли отец раньше такое внимание к ней. Потом подняла взгляд на Скотта.
— Спасибо, — сказала она. — Хотя я не понимаю, почему он не предупредил меня.
Розалин отдала бы сейчас все на свете только за то, чтобы протянуть руку и дотронуться до него. Почему все так нескладно получилось? Почему она не может стать другой? Если бы они встретились раньше…
— Он хотел сделать тебе сюрприз, — ответил Скотт, делая шаг вперед, чтобы она не захлопнула дверь у него перед носом.
— Ему это удалось. Я позвоню ему утром и поблагодарю. — Она помедлила в нерешительности. — Это все?
— А что ты делаешь в твой день рождения?
— Ничего.
— И тебе не стыдно?
— Почему мне должно быть стыдно? — Розалин не хотелось продолжать этот разговор, но и дальше держать Скотта на пороге было невозможно. — Я просто развлекаю себя сама.
— И как, удачно?
— Да.
— Что-то не верится. — Скотт показал бутылку, которую она прежде не заметила. — Я тут захватил шампанского в надежде, что ты будешь одна дома.
Розалин посмотрела на него, пытаясь угадать тайный смысл его слов.
— Заходи.
В гостиной она протянула руку, чтобы включить свет, но Скотт удержал ее.
— Не нужно. Так лучше.
Розалин сомневалась, что ей будет лучше в присутствии Скотта Барфилда, да еще в темноте, но послушно убрала руку и пошла в кухню. Вернулась она с двумя бокалами.
— Ну как? — спросил Скотт. — Тебе нравится в Лондоне?
— Да, очень.
Розалин принялась перечислять причины, по которым ей хорошо в Лондоне, хотя все обстояло совершенно наоборот. Она даже отозвалась в лирическом плане о столпотворении на улицах, которое ненавидела.
К концу монолога ей удалось выпить только один бокал шампанского. С такими темпами Скотт просидит тут до ночи, подумала она.
— Отец говорил, что ты навещаешь его, — сказала Розалин, чтобы поддержать разговор. — Спасибо. Приятно знать, что за ним присматривают.
— Да, — сказал Скотт, — откидываясь на спинку дивана, — со мной и Джулией твой отец не соскучится.
— С Джулией?
— Да. Очаровательная вдовушка, слегка за шестьдесят. Член кружка любителей комнатных растений и по совпадению бридж-клуба. Она заботится о том, чтобы твой отец был накормлен и ухожен.
— Понятно, — улыбнулась Розалин; ее отец никогда не говорил с ней о Джулии.
— Удивлена?
— Скорее рада за него. Странно, что он не сделал этого раньше. Он был завидным женихом для деревенских вдовушек.
— Лучше поздно, чем никогда, верно? А как насчет именинного пирога?
Розалин медлила с ответом, и Скотт подсказал:
— Я видел его в кухне. Неси его сюда и поделись со мной. Не представляю, как можно есть именинный пирог одной.
Розалин послушно принесла пирог, а заодно тарелки, вилки, нож и поставила на столик у камина. Потом зажгла на пироге свечи.
Взяв в руки нож, она задумалась. Сначала нужно было загадать желание, потом задуть свечи. Может быть, попросить, чтобы Скотта Барфилда не было сейчас здесь?
Розалин задула свечи и с опаской посмотрела на Скотта. Тот сидел как ни в чем не бывало. Их глаза встретились. Она почувствовала, что не может отвести взгляд. Дышать тоже стало трудно. Лучше бы я устроила вечеринку с друзьями, подумала Розалин.
Скотт потянулся к ней. Зачем? Она не знала. И вдруг он вскрикнул:
— А-а-а! О Боже!
— Что случилось? — испугалась Розалин.
— Моя спина… — Его лицо исказилось от боли, и Розалин бросились к нему, но Скотт, вытянув руку, удержал ее.
— Нет!
— Но я врач.
— У меня… так уже было. — Он сделал попытку встать, но снова упал на диван. — Это пройдет.
— Дай я взгляну, — попросила Розалин. — Я не хирург, но соображу, в чем дело. Может быть, тебе даже придется обратиться в больницу.
— Нет, — запротестовал Скотт. — Просто нужно подождать, пока боль пройдет. Повторяю, такое уже случалось.
— А что говорит твой врач?
— Последствия травмы. От падения с лошади.
— Ты снова упал с лошади?
— Нет-нет. Это случилось раньше. Тогда сместился позвонок.
Розалин обеспокоенно посмотрела на Скотта. Ей менее всего хотелось видеть Скотта своим пациентом, но сейчас в ней возобладал профессиональный долг.
— Все в порядке, — не сдавался он, полулежа на диване в неудобной позе, с рукой, подложенной под спину.
— Как, — спросила Розалин, — ты собираешься добираться до дому? Если приехал на машине, то ее лучше отставить здесь и вызвать такси.
— Боюсь, я не смогу передвигаться, — ответил Скотт. — Если бы мне только полежать немного…
— Что ты имеешь в виду? — спросила Розалин, пытаясь сохранять спокойствие.
— Послушай, я чувствую себя крайне неловко, но… — Он сделал еще одну безуспешную попытку встать. — Но может быть, ты поможешь мне? Мне нужна кровать. Любая.