Телепат (ЛП)
— Лукас! Не вздумай ничего открывать, — отчеканила Меган. — Эмбер и так уже нервничает из-за полета.
Впереди раздался слабый вскрик — Ханну, как и меня, пугала идея полюбоваться Внешкой. Адика никогда бы не позволил себе открыто продемонстрировать страх, но я уловила напряжение и в его мыслях — он страстно желал, чтобы Лукас заткнулся.
Лукас вздохнул:
— Внешний мир изначально не враждебен, он просто незнаком. Возможна первичная агорафобная реакция на огромные масштабы местности, но ее легко преодолеть.
— У нас нет никаких причин интересоваться Внешкой, — отрезала Фран. — Улей — весь наш мир, он дает нам все необходимое. Нескольким невезучим техникам, конечно, приходится выполнять важную работу снаружи, но все остальные могут укрыться в совершенной безопасности стен улья.
В кои-то веки я была полностью на стороне Фран, против Лукаса, хотя тон ее голоса напоминал о неодобрении школьной учительницы. Лукас, должно быть, подумал о том же, поскольку расхохотался и заговорил подчеркнуто надменным голосом:
— А теперь, дети, давайте усядемся в кружочек на пол и возьмемся за руки, пока будем петь десятую песенку из серии «Долг улью»: «Улей — весь наш мир».
Фран резко повернулась в кресле и нахмурилась:
— Лукас, тебе не следует высмеивать «Долг улью». Разве ты не понимаешь важности этих песен?
Он одарил ее совсем не покаянной улыбкой:
— Понимаю лучше, чем ты, Фран. Мой импринтинг включает полные сведения о роли школы в социальном становлении детей как лояльных и продуктивных членов улья.
— Тогда зачем насмехаться над песнями? — ринулся в атаку Адика.
— Затем, что все это нужно девяноста девяти процентам населения, однако мы оказались в крошечном меньшинстве, которому пора бы выйти за рамки утешительной лжи, песенок и мифов. Носачи — фальшивка. Улей далеко не безопасен. И он не весь мир. Прямо сейчас мы в другом улье, а что касается отсутствия причин интересоваться Внешкой… Да чтоб вас, этот самолет будет там через минуту!
Вот в таком напоминании я совсем не нуждалась, ибо уже осознавала это с чудовищной остротой. Безумно хотелось приказать Адике связать Лукаса и заткнуть ему рот кляпом, и этот приказ без сомнения был бы с радостью исполнен, однако Меган поспешно сменила тему:
— Мы возвращаемся слишком быстро. Эмбер тренировалась в Футуре всего три недели. Кит пробыл тут куда дольше.
— В главном улье гораздо безопаснее. — Адика с облегчением откинулся в кресле, как и я, обрадовавшись новой теме.
Я тщательно избегала погружения в мысли Лукаса, но нырнула в голову Адики и была шокирована увиденным. Мое пребывание в Футуре его раздражало, однако подспудное течение его мыслей не позволяло явно понять, отчего Адика так жаждет вернуть меня в безопасный улей. Теперь же я видела все совершенно четко. Он хотел вернуть меня, пока другие ульи не прознали о моем существовании.
— Другой улей может попытаться меня похитить?
— Нет нужды беспокоиться, Эмбер, — ответил Лукас. — Адика отвечает за безопасность, вот и паранойит по поводу твоей защиты. Ульи без собственных телепатов, конечно, могут отчаяться, но не настолько, чтобы кого-то выкрасть. Организация Объединенных Ульев создана специально для предотвращения подобных проблем, вроде посягательств на чужую территорию или похищений, и ни один улей не посмеет нарушить соглашение.
Если Адика паранойил по поводу моей физической защиты, то Меган в равной степени была одержима моими здоровьем и благополучием. Она упрямо вернулась к своей первоначальной мысли:
— У Эмбер прогресс наступил быстрее, чем у Кита, но находиться возле нескольких разумов и возле сотни миллионов…
— Если начнутся проблемы, — перебила я, чтобы сэкономить время, — я тут же дам знать, и мы повернем назад.
Все вокруг вдруг завибрировало, и Лукас взял меня за руку. Я благодарно ухватилась за него и постаралась думать о чем угодно, кроме того, где нахожусь и что происходит, однако остро сознавала близость незнакомого разума пилота и старалась не лезть в его мысли. Его выбрала лотерея, как способного спокойно воспринимать Внешку, но я не могла рисковать смотреть его глазами.
Я осторожно проверила разум Лукаса и поняла, что он забыл об иллюминаторе и Внешнем мире и теперь думал о наших отношениях. Он был убежден, что после встречи с ударниками совсем лишится моего внимания, и жалел, что я вняла его совету и сохраняла дистанцию.
«В утиль! Лучше бы несколько дней, чем ничего, но теперь слишком поздно. У меня уже никогда не будет второго шанса с девушкой, которая действительно понимает, о чем я говорю».
Вибрация утихла, но я чувствовала, как странно движется комната. Я была во Внешке, в хрупкой металлической коробке, висела в воздухе под Прасолнцем. Пытаясь отвлечься от собственного страха, я уставилась в затылок Фран.
Ситуация с ней становилась настоящей проблемой. Одобряя ее назначение на пост лидера группы связи, я верила, что смогу полностью контролировать свой дар и выбирать, какие мысли читать и когда. А теперь осознала, что телепатически смотреть на мир — это как открыть глаза в комнате, полной людей. Я не в силах решать, кого видеть, а кого нет. Хуже того — одна только мысль о ком-то знакомом способна связать меня с его разумом.
Нельзя подстроить принцип работы моих способностей под Фран, да я и пытаться не должна, потому что сейчас все так, как нужно улью. Если придется искать одну дикую пчелу среди множества умов, телепатия должна быть для меня столь же естественной, как дыхание, и я должна моментально подключаться к разумам своих ударников, чтобы никто из них не пострадал.
До сих пор мне удавалось избегать проникновения в сознание Фран. Я упорно отводила от нее свой ментальный взгляд и виновато отступала, если случайно касалась верхнего защитного слоя ее мыслей. И эта беспрестанная борьба сказывалась на нашем общении. За столько времени с Лукасом я научилась дополнять речь людей, инстинктивно читая дополнительные подробности в их головах. Но при разговоре с Фран приходилось ограничиваться лишь озвученными словами, и я словно нащупывала путь по коридору с завязанными глазами.
И все же я не хотела отступать. Ее увольнение не только добавило бы проблем подразделению, но и дало бы преимущество той части меня, которая ненавидела телепатов, и усилило бы голос самоедства, беспокоивший меня в моменты слабости.
Кроме того, я наконец заметила признаки хоть каких-то изменений отношения Фран к телепатам. На прошлой неделе она вроде бы перестала вставать в позу противницы и присоединилась к Адике, не одобряя легкомысленную клоунаду Лукаса. Наверное, это все влияние Меган.
Я надеялась, что, оказавшись в телепатическом подразделении, в окружении людей, которые спокойно принимают мой дар, Фран тоже сдастся. Она будет единственным ненавистником телепатов в моем отряде, поскольку я усвоила урок и не собиралась принимать больше никого с похожими взглядами.
Я все еще обдумывала ситуацию с Фран, когда почувствовала отдаленный шепот. Это наш улей? Я зажмурилась, концентрируясь, и осторожно потянулась вперед, но скопление разумов было слишком далеко, чтобы различить детали. Я наблюдала, как оно медленно приближается, растет, становится все громче.
— Эмбер, проснись, — вернул меня к реальности голос Меган. — Вскоре ты почувствуешь улей. Сразу скажи, если начнутся проблемы.
Я открыла глаза.
— Я не спала. Я… слушала… улей. Это трудно описать.
— Ни одного подходящего слова, — произнес Лукас.
Я кивнула:
— Точно. Я заимствую слова из других чувств — зрения, обоняния, слуха, осязания, вкуса, — но ни одно из них не подходит. В целом разум улья — это как сотня миллионов слившихся воедино разговоров. Шумновато, но в каком-то смысле успокаивающе, словно волны на пляже подросткового уровня, или плеск фонтана, или жужжание пчел.
Это мне кое-что напомнило.
— Во время лотереи мне приснились пчелы. Их жужжание меня расслабило. Думаю, тогда я как раз слышала разум улья.