Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Опустив глаза, Гэндальф увидел разложенный на земле плащ, распоротый посередине, а на нем – кольчугу, палицу, меч и корону. Внутри ее стального обруча тускло поблескивало кольцо.
Гэндальф поднял валявшийся неподалеку шлем и начал выгребать землю на края будущей могилы. Работали молча. Вскоре неглубокая яма была готова. Назгул бережно сложил края плаща и перенес в нее то, что осталось от грозного Короля-Чародея. Потом, видимо, что-то решив, осторожно взял кольцо и положил в кошелек, висевший па поясе.
– С такими вещами надо обращаться осторожно, еще попадется кому-нибудь.
Потом черный всадник взял горсть земли – смешанная с кровью и пеплом, она медленно струилась сквозь пальцы – и высыпал в свежую могилу. Помедлив, то же сделал и Гэндальф.
– Прощай, Аргор, – сказал Аллор.
Вскоре яма была засыпана. Недалеко нашелся подходящий камень, и острием небольшого кинжала назгул выцарапал рунами на кертар:
ЗДЕСЬ ОКОНЧАТЕЛЬНО
РАСПРОЩАЛСЯ С ПЛОТЬЮ
ХЕЛКАР, ОН ЖЕ АРГОР,
ВЕРХОВНЫЙ НАЗГУЛ, КОРОЛЬ-ЧАРОДЕЙ.
ДА УСПОКОИТСЯ ЕГО ДУША -
ГДЕ БЫ ТО НИ БЫЛО…
Он прочертил в воздухе знак охраны. Затем встал, откинув капюшон, – в свете гаснущего солнца его голова была полупрозрачна, багровый свет проходил сквозь нее, холодный ветер шевелил бесцветные волосы, рассыпавшиеся по плечам.
Минута прошла в молчании.
– Спасибо за помощь, Митрандир, – мне пора.
– Да не за что, прости, если помешал.
Внезапно боковым зрением Гэндальф увидел какую-то тень. Подумал было, что показалось, но его собеседнику, видимо, померещилось схожее, так как он запустил камнем в том же направлении.
Раздался крик, удаляющийся шорох…
Гэндальф огляделся. Назгул лениво оттирал землю с меча краем плаща.
– Уж не за тобой ли это шпионят?
Аллор равнодушно пожал плечами:
– А что с меня возьмешь? Ни для кого не секрет, что у меня бывают более чем своеобразные знакомства.
– Репутация, не иначе, еще с нуменорских времен?
– Пожалуй. При дворе на мои причуды смотрели сквозь пальцы – до времени. Друзья влиятельные были – министр безопасности часто пересылал мне доносы, моей скромной персоне посвященные, вроде «…распевал "Легион" в компании эльфов, верных и пары ханнатцев с особым цинизмом…». У меня ими кабинет был завален.
– Не боялся?
– Трудно сказать. Какая-то беспечность во всем – слишком, наверное, жизнь любил – не верилось, что быстро с ней расстанусь. Немудро, конечно, – думалось, что так и провеселюсь, наблюдая всю эту комедию со стороны, – уж больно все скучно и банально, чтобы самому всерьез участвовать: ни тьмы, ни света – серое все.
– Обычно все же приходится выбирать…
– Разумеется, но до души как-то не доходило. Еще Элендил как-то ко мне зашел и говорит: мол, тень над Нуменором сгустилась, Валар гневаются и скоро тут камня на камне не останется, – присоединяйся к нам, Верные тебе доверяют, хоть ты и сам по себе.
– Спасибо, – говорю, – только сбегать никуда не хочется: Нуменор – это состояние ума.
– Но ты же… – начал что-то про светлых объяснять, кстати, про майарскую наследственность упомянул, не говоря уже о Андуниэ. Потом кольцо увидел: – Как? Зачем?
– Ну, во-первых, – говорю, – в работе помогает, во-вторых – подарок все же. И вообще – среди моего круга и светлые, и темные попадаются, убеждения – еще не повод, чтобы я с кем-то общался или воздержался от этого.
Гэндальф тем временем набил трубку и закурил. Потом машинально передал ее назгулу.
– Спасибо, но я не курю, – с непередаваемой иронией покачал головой тот.
– Извини. Просто, общаясь с тобой, я все время забываю, что ты – призрак.
– Ну и зря. Хотя забавно… Так не живешь себе, не живешь, а потом раз – и умер – так или иначе.
– Вы дружили с Ангмарцем?
– Дружба? Это что-то из жизни. Но когда много столетий никого ближе нет по определению – ведь для всего мира мы призраки-убийцы, черный ужас (и так оно и есть, что характерно). А еще если общая родина и если эта родина – Нуменор – проклятый и благородный, извращенный и прекрасный, презираемый и – навсегда – любимый…
Так что какими бы натянутыми ни бывали порой мои отношения с Первым, – что-то ушло. Он не боялся брать все на себя – трудное, страшное, жестокое, – и вот – рядом не оказалось никого. Привычка держать дистанцию, полагаться только на себя и – бесконечное одиночество…
Ладно, что это я, в самом деле… Мне пора.
– Подожди… А как… Хранитель? Ты видел его?
– Пока жив. Они движутся в сердце Мордора, как кончик заклятого клинка. Правда, в какой-то момент я упустил их из виду – непростительная оплошность, но, кажется, все обошлось. Последний раз я видел их, когда они миновали Стражей. Вот вернусь – и прослежу, чтобы доблестные хоббиты доставили колечко по адресу.
– Все же у меня как-то до сих пор в голове не укладывается такое стремление к самоуничтожению…
– Тебя послушать, так можно подумать, что твоя цель – отговорить меня. Не стоит. Наверное, впервые я слишком хорошо знаю, чего хочу.
К тому же поистине в Средиземье наступает иная, новая Эпоха – серости, как мне кажется. Эльфы уходят в Валинор, вы, маги, уйдете следом. А нам здесь делать нечего уже давно. Розы выращивать прикажете или баллады сочинять? Смешно и поздно. Прощай, Митрандир, приятно было пообщаться.
– Взаимно. Прощай, Аллор! Или, может, до свидания?
– Неисповедимы пути Эру.
Ящер со свистом взмыл в воздух и понесся навстречу тьме.
«До чего же все сложно и грустно», – подумал маг.
 
РАЗГОВОР ПО ДУШАМ
Воинство Запада стояло у ворот Мораннона, и назгулы созерцали его с высоты ящериного полета. После гибели предводителя настроение было прескверное. Внезапно Девятый почувствовал приказ явиться – не первый уже, но пару раз удалось проигнорировать. Кажется, обошлось – мало ли. Ясно было, что он доиграется, но время следовало потянуть. Как знать, не удастся ли все же Владыке пробить охраняющую сознание пресловутую завесу, и тогда… Так что Светлые у границ Мордора были весьма кстати. Последний раз он видел Хранителей на подступах к Ородруину – добраться до цели было делом пары часов.
– Что же, не будем больше заставлять Господина ждать, да и невежливо так вот уйти, не попрощавшись…
Он повернул на восток. Грустно не сказать ни слова товарищам по не-жизни – они ничего не узнают – до последней минуты.
Крылатый ящер стремительно приближался к Барад-Дуру – властный призыв шел, разумеется, оттуда. Вот и башни, вгрызшиеся в вечно темное небо, и площадка у их подножия.
Может, стоило опять попытаться проигнорировать приказ – улететь подальше, лучше к морю, еще раз взглянуть на волны и звезды над ними – что же, видимо, не успеть уже…
Аллор спрыгнул на землю и скользнул к воротам Черной твердыни – помедлил мгновение у входа – и вошел внутрь.
Лестница, казалось, уходила в бесконечность. Наконец показалась дверь в тронный зал Темного Владыки: высокие своды, поддерживаемые изящными колоннами черного гранита, стрельчатые оконные пролеты, факелы, горящие бледно-зеленым, ничего особо не освещающим светом, – мрачно, но по-своему красиво.
На высоком троне из черного дерева, инкрустированного мифрилом, восседал Темный Властелин – темная фигура причудливых изменчивых очертаний, огромная и грозная.
В памяти кольценосца промелькнуло «возвращение» – стремительный подъем из огненной бездны и – толчок, подобный пробуждению ото сна, а над ним – невыразимая сущность, казалось, поглощающая всякий свет, парализующая страхом и непреклонной, недоброй волей.
– Вот ты и появился – долго же пришлось ждать, – раздался леденящий голос.
– Слушаю, Господин.
– Это я хотел бы тебя послушать. Как успехи? Где Хранитель? Ты нашел его наконец?
– Разумеется…
– Ну?!! Снова упустили? Ты упустил!
– А кто виноват, что глупые лошади понесли, а убиенный некогда Глорфиндейл опять объявился, и в столь неподходящий момент?