Боги-в-злате (ЛП)

Другой из их троицы, обладатель смуглой кожи и почти юношеского лица, если так можно было говорить о подобных существах, обернулся к Картовандису.
— Это спутница Мероведа?
— Эй, я перед вами, — сказала она.
Последний из троицы, и единственный в черных доспехах, но такой же темнокожий, как и второй, вперился в нее тяжелым взглядом. Гедд живо представила, как он поднимает свое массивное копье и приканчивает ее за дерзость. Она уверила себя, что это из–за усталости, однако дело было не только в этом.
— Я лишь хотела сказать, — произнесла Гедд, усилием воли поборов нарастающий ужас, — Он знал, что вы придете, поэтому привел меня сюда. Он надеялся и сам быть здесь, но я видела его рану. Если что и может вас убить то, думаю, лишь нечто подобное.
— Что тебе известно? — яростным голосом спросил воин в черных доспехах.
Гедд указала на тело Мероведа.
— Только то, что он рассказывал.
Картовандис смерил ее взглядом.
— Любопытная ты смертная, Гедд.
Она невольно засмеялась.
— Такое чувство, будто он еще здесь. Я едва держу себя в руках, — призналась она.
Картовандис продолжил, словно не услышав ее. Это тоже показалось ей знакомым.
— Меровед сказал, что ты будешь наблюдать, и будешь знать.
Она кивнула.
— Идите за мной…
Тот, что в черных доспехах, что–то пробормотал молодому, и они остались в арсенале.
— Здесь есть инструменты? — спросил молодой. — Нам нужно подготовить оружие.
Их оружие показалось ей девственно-чистым и внушительным, но она ответила, что такие инструменты имеются, и показала, где Меровед их хранил.
— Отлично, — молодой украдкой обменялся с Картовандисом взглядом, и почти незаметно кивнул, прежде чем тот дал Гедд сигнал проводить его.
— Это возможно? — спросил Варогалант, убедившись, что женщина их не слышит. — Кровь Сигиллита… Это возможно?
Адио задумался о том, что это могло означать в контексте всего, о чем говорил Илакс Орн.
— Он фанатик.
— Верный последователь Императора.
— Он поддался безумию, — произнес Адио. — Никакой психический крик не достигнет Терры с помощью крови и варпа. И все же…
Варогалант сразу понял, что он имел в виду.
— Нам мало что известно о Вексен-клети.
Адио кивнул.
— Он сказал «перерождение».
— Сколько культов с таким же названием были преданы мечу и пламени, некоторые даже нашим орденом? — возразил Варогалант.
Адио задумался и над этим.
— Какой бы ни была правда, — продолжил Варогалант, — терпеть ее нельзя. Ужасный эксперимент нужно остановить. Это безумие. Все это.
Он помрачнел, как всегда, когда думал о своем долге.
Адио подошел ближе.
— Не неси свое бремя в одиночку.
— Быть Охранником Теней означает быть одному, — ответил Варогалант. Он встретился с братом взглядом. — Не по своей воле я бросил тогда тебя в битве. Я мучился оттого, что не мог тебе сказать. А после случившегося в Темных Камерах… Я не мог уйти. Я не могу оттуда уходить. Они преследует меня даже сейчас.
— То был день суровых уроков, — ответил Адио, — но с того дня прошло много времени.
Варогалант кивнул, и они пожали руки и как воины, и как братья.
В сердце обсерватории, в логове Мероведа, как часто думала о ней Гедд, продолжали стрекотать бесчисленные пикт-экраны и инфоканалы, пусть теперь ими больше не управлял их хозяин.
— Похоже, твои товарищи мне не доверяют, — сказала она.
— Некоторые знания лучше хранить в тайне, особенно от смертных. — Картовандис сел в кресло в сердце машины, и бросил на Гедд взгляд. — Что тебе Меровед поведал о нашем враге?
— Немного, — призналась Урсула. — Он сказал, что они называют себя культом Просвещенных, и что их вера — это отклонение от Имперского Кредо.
Картовандис кивнул, словно решая, приемлемый ли это для нее уровень знаний. Она задалась вопросом, что случится, если он решит иначе.
— Мы считали его уничтоженным. Много, много лет назад, но вот он воспрянул снова. — По тому, как окаменели его скулы, Гедд поняла, что он сжал челюсть.
— Ты злишься, — осмелилась сказать она, внутренне выругав себя за смелость, из–за которой ее вполне могли убить. — За то, что он мертв. За то, что дело незакончено.
К удивлению Гедд, строгое лицо Картовандиса стало задумчивым.
— Незакончено?
— Что бы между вами не случилось, — сказала Гедд, и указала на экраны и вокс-передатчики, последний из которых замолчал после того, как не осталось никого, кто мог бы передавать через них сведения. Теперь из них доносился странный незвук, подобно полузабытому сну, что давил на человека в предрассветные часы. — Большую часть времени он проводил на том самом месте, где ты сидишь. Он называл это своим призванием.
Картовандис оглядел экраны, как будто только сейчас их заметив. Он ощутил боль собственных ран и понял, как, должно быть, чувствовал себя его покойный наставник. Раздражение погасло. Он начал впитывать. Все и сразу.
— Теперь вместо него наблюдаю я, — сказал он. — Покажи, что он хотел нам показать, Гедд.
  
Двадцать пятая глава
 
Город Воргантиан, Кобор, в свете Терры
Вспышка света, незаметный скачок энергии в погруженном в вечную ночь городе — так они нашли его. Меровед заставил Орна действовать. Мощь, необходимая для телепортации, выделилась бы в океане безбрежной тьмы. Она лишь очертила район, но Гедд знала, как определить местоположение с большей точностью.
— Они используют метку, — сказала она Картовандису, анализировавшему бесконечные потоки данных. — С ее помощью они помечают логова и убежища, которые культ устроил по всему городу. Вот как Меровед вычислил их.
— Опиши ее мне… — отозвался кустодий, поглощая текущую и архивную визуальную информацию в череде ультрабыстрых саккад.
— Это самая сложная часть, — задумалась Гедд. — Метка поделена на части и нанесена в разных местах. Различить ее можно лишь под верным углом и на правильном расстоянии, в месте, где все части сливаются и формируют одно целое.
— Символ ока с литерой «I» внутри, — произнес Картовандис.
— Эм… Да, именно.
— Я нашел ее.
— Как, уже?
— Да. Записи Мероведа крайне подробные. Телепортационный сполох сильно сузил поиск. Оставалось лишь проанализировать визуальные данные.
— Моча Святого… — пробормотала Гедд, смотря на пикт-экраны, но видя перед собой только бессмысленное пятно изображений. — Это было проще, чем я думала.
— Это было невероятно сложно, — ответил Картовандис, забрав обратно вложенный в ножны меч, который снял, чтобы войти в машину.
— Тебе потребовалось меньше минуты, чтобы найти ее.
— Знаю.
Старая часовая башня обрушилась во время ульетрясения много лет назад, и так и не была восстановлена. После той трагедии город наполз на нее, накрывая слой за слоем, пока она не стала частью самых нижних глубин.
Половина фасада циклопического строения, которое когда–то наверняка внушало трепет и почтение всякому, кто на него смотрел, торчала из застойной трясины, куда выходили трубы с нечистотами и промышленными отходами. Золотые украшения покрылись патиной, скульптура Императора в облике скрытого под плащом хронолорда, диктующего ход времени, тоже разрушилась. Часовые механизмы башни частично проглядывались в местах, где, подобно ранам на теле, лопнуло пермастекло и кристалфлекс. Огромные шестерни и ржавые пружины, блоки и тросы торчали оттуда во все стороны.
Вход представлял собой старый служебный люк, в который легко мог бы пройти даже почитаемый павший, не говоря уже о трех кустодиях. Внутри раскрывались истинные размеры часовой башни. Из–за обрушения она накренилась под странным углом, что влияло на восприятие пространства и ориентирование в нем.
Кто–то возвел с помощью промышленных паллет и тяжелых металлических дверей несколько площадок, платформ и перекидных мостиков. Эти железные конструкции поднимались к высокому потолку и проходили над подбирающейся снизу трясиной.