Похоронное бюро госпожи Эльсо
– Я буду стараться! – уверенно ответила я. – Спасибо вам!
– Вот и порешили, – хлопнув в ладоши, сказала Ладушка и поднялась со своего места. – Покушайте, а я пока выберу для вас комнату, где вы сможете разместиться. У вас много вещей?
Я отрицательно покачала головой. Весь наш багаж укладывался в холщовой сумке. Кивнув каким-то своим мыслям, яна удалилась, а я приступила к десерту – рассыпчатому малиновому пирогу.
Позже нам показали нашу комнату – удобную, с двумя кроватями. Жандаль сразу же запрыгнул на одну из них и слегка ударился коленями – кровати были жесткими, без множества перин, как это было принято в доме отца. Улыбнувшись, я села на кровать рядом с ним и обняла брата.
– Всё будет хорошо, Жан, – пообещала я ребенку.
Мальчик провел рукой по моим коротким волосам и спросил:
– Они же отрастут?
– Обязательно! – заверила его я.
Так и началась наша жизнь в доме купчихи и, одновременно, владелицы булочной. Они с яном Можжетоном просто идеальная пара – оба не могли сидеть без дела! Яна Лада была расторопной женщиной, для которой лень была неприемлема, так что работала я много. Жандаль больше играл с младшей дочерью купчихи – Дималой, его ровесницей, но иногда старался помогать мне.
Однажды мне нужно было отвезти на экипаже большой заказ в один из дворянских домов – тяжелые корзины я сначала вынесла ко входу, а потом переносила их в карету. В это время няня Дималы вышла с детьми поиграть на улице, и Жандаль, схватив одну из тяжелых корзин, потащил её ко мне. Я остановилась и с широко распахнутыми глазами смотрела на ребенка, который тащил корзину, едва ли не в два раза превышающую его собственный вес. Из моих глаз непроизвольно потекли слезы, и я бросилась к брату, чтобы забрать у него тяжелый груз. Жандаль пошел за следующим.
Почему этот ребенок заставляет меня чувствовать себя такой жалкой и одновременно такой счастливой?
Готовили повара яна Лады вкусно и порции были большими. Сама жена купца была веселой и справедливой. В играх Жана и Дималы никогда не принимала сторону одного из детей и если наказывала, то сразу обоих. Старшая дочь, Лита, которой исполнилось шесть, готовилась через два года пойти в школу и много занималась. У неё была гувернантка – чопорная женщина под сотню лет, которая вряд ли что понимала в современных науках. По крайней мере, объясняла с трудом. Однажды, когда Лита повторяла некоторые слова на международном, изучая новый для себя язык, я ей немного помогла с запоминанием – рассказала технику ассоциаций, которой меня учила моя гувернантка.
Правда, сама я обучалась с четырех лет из-за всеобщего утверждения, что ребенок в этом возрасте запоминает информацию лучше.
С тех пор, как я помогла Лите, она стала часто бегать ко мне с тем или иным заданием, игнорируя гувернантку. Последняя, пылая злобой и обидой, всякий раз пыталась показать мне моё место и всячески унижала. Однажды это заметила яна Лада.
– Как женщина, способная сквернословить и поносить других, может обучать моих прекрасных дочерей? – сказала она и с этими словами уволила гувернантку, зато присмотрелась ко мне.
Не успел пройти и месяц в доме купца, как я стала гувернанткой его старшей дочери. Лита была в полном восторге, но я быстро поумерила её пыл, начав загружать заданиями. В конце второго месяца, незадолго до приезда яна Можжетона, девочка призналась:
– А я все равно рада, что меня обучаете вы! Я теперь намного умнее своих подружек!
– Нельзя так говорить, Лита, – строго сказала я. – В чем-то лучшая ты, в чем-то – они. Но каждый человек уникален и многогранен. Тебе будет приятно, если твоя знакомая скажет, что она самая красивая?
Подумав, дочь купца ответила:
– Нет, не будет.
– Вот видишь! И им будет неприятно, если ты скажешь, что самая умная среди своих подруг.
Лита согласилась, и больше таких речей я от неё не слышала. Приезда яна Можжетона я ждала с нетерпением. Ведь он должен был привезти вести из Эльяны! Какие слухи ходят в королевстве о моем отце? Что по этому поводу думает граф де Ляру? И еще множество вопросов, ответы на которые знать было просто необходимо.
Купца встречали всем семейством. Дочери расцеловали его и не отходили целый вечер. Яна Лада тоже крутилась вокруг мужа, все время предлагая ему чая, пирогов или чего покрепче. Он с улыбкой глядел на её неподдельную радость и отрицательно качал головой. В этот вечер ему ничего не было нужно, кроме своей семьи.
А вот следующим днем он смог уделить нам с Жандалем внимание, даже подарки нам привез – мне красивый резной гребешок, а Жандалю – головоломку.
– Спасибо большое! – поблагодарила я купца. – Вы так много для нас сделали!
– Ну полно, – подняв ладони вверх, отозвался мужчина. – Ты для нас делаешь больше. Ладушка рассказала, что манеры Литуши улучшились в разы, не говоря уже о её успеваемости. Ты прекрасно умеешь преподавать.
– Скорее, я лишь передаю те знания, которые еще совсем недавно получила сама, – с лукавой улыбкой ответила я.
– Ты очень добрая девушка, Жозель.
Я вспомнила свои именины – шепот гостей за спиной и общая атмосфера неприязни. Они бы так точно не сказали. Нужно было меня сломать, чтобы я вернулась в прежнее состояние и сбросила маску избалованной вниманием и подарками девчонки.
– И за эти слова спасибо, – отозвалась я и перешла к интересующему меня вопрос: – Ян Можжетон, есть ли новости из Эльяны?
Ответил он не сразу. Уперся рукой в колено, наклонившись ниже. Купец о чем-то размышлял, будто решал, говорить мне или нет. Но я была разумной девушкой, поэтому готова была принять любую правду.
– Был, – наконец, ответил мужчина. – Но ничем порадовать тебя не могу, Жозель. Хорошо, что ты уехала как можно дальше оттуда.
– Расскажите скорее, – подавшись вперед, попросила я. – Я умру от неведения, мне нужно знать правду.
– Твой отец действительно попал в опалу.
С этой мыслью я уже смирилась, хоть все еще не понимала, как такое могло случиться? Я никогда не замечала за отцом противозаконной деятельности. Что же такое он мог сделать или сказать, что с ним обошлись так жестоко, отобрав все средства и даже детей?
– Он… жив? – задала я самый животрепещущий вопрос, и ян Можжетон отрицательно мотнул головой.
– Его убили в пьяной драке, по официальной версии, а тело сбросили в канаву. Но скорее всего, его закололи люди короля. Об этом судачат в трактирах. Все состояние твоего отца и опека над тобой и Жандалем перешла некоему Уляну Шандольфу по указу его величества.
– Понятно, – изо всех сил сдерживая слезы, ответила я. – Значит, виной всему указ короля.
– Да, – ответил ян Можжетон и замолчал, с сочувствием глядя на меня. – Я же вижу слезы в твоих глазах. Почему ты не плачешь?
– Потому что хватит, – сказала я и внимательно посмотрела на купца. – Хватит проливать слезы по прошлому. Со смертью отца за последние месяцы я смирилась – это было в моей голове, а вы только развеяли оставшиеся сомнения и ненужные надежды. Если по чему и стоит лить слезы, то только по настоящему. У меня есть маленький брат и ради него я должна быть сильной.
Купец кивнул, но так ничего и не сказал. Мы посидели пару минут в тишине, а после он поднялся на ноги и вышел из комнаты. Почувствовав головокружение, я легла на кровать и прикрыла глаза. И лишь пара слезинок коснулась моих щек.
***
Прошлая жизнь легче забывается, когда у тебя нет времени о ней думать. Так и я за прошедшие полтора года совсем забыла, что такое – быть дочерью графа – разве что манеры и знания остались, но и ими я не кичилась, а лишь умело применяла и располагала к себе людей. Сегодня вторая подавальщица в булочной яны Лады заболела, поэтому некому было доставить заказ в похоронное бюро, которое я видела при въезде в Кростбуг. Хозяина звали ян Харош.
– Давайте я отвезу, – предложила я, и жена купца с сомнением посмотрела на меня.
– Не хочется тебя утруждать, моя дорогая. К тому же, скоро проснется Литуша и если не увидит тебя, будет переживать.