Пробуждение Левиафана
— Итак, — заговорил Холден, — наши друзья со «Скопули» остановились, позволили кому-то взобраться к себе на корпус и прилепить взрывчатку, чтобы вскрыть их и выпустить воздух. Кто-то видит в этом смысл?
— Никакого, — откликнулась Наоми. — Нет тут смысла. Ты все еще хочешь попасть внутрь?
«Если покажется, будто там что-то не так, не разыгрывай героя. Собирай игрушки и бегом домой».
Но разве он мог ожидать чего-то другого? Ясно, что «Скопули» не в порядке. Конечно, с ним что-то не так. Странно было бы не увидеть ничего странного.
— Амос, — сказал Холден, — достань на всякий случай свою пушку. Наоми, ты не могла бы расширить для нас пробоину? Только будь осторожна. Чуть что не так — отступаем.
Наоми подвела мех ближе. Выброс азота казался легким облачком в холодной ночи. Вспыхнули сварочные аппараты, металл раскалился докрасна, запылал белым, потом голубым. Беззвучно развернулись манипуляторы меха — как лапы насекомого, — и Наоми начала обрезать края. Холден с Амосом спустились на корпус, прилепившись магнитными подошвами. Холден ногами ощутил вибрацию, когда Наоми отвалила кусок обшивки. Почти сразу погасла сварка, и Наоми принялась обдувать края противопожарной установкой меха, чтобы охладить их. Холден показал Амосу большой палец и очень медленно спустился в дыру.
Отверстие, пробитое почти точно посередине корпуса, вело в камбуз. Дотянувшись подошвами до стены, он почувствовал, как хрустят под ними прихваченные морозом крошки. Тел не было видно.
— Давай, Амос. Команды пока не видать, — позвал по рации Холден и отодвинулся в сторону. Амос показался почти сразу. Он сжимал в правой руке оружие, а в левой — мощный фонарь. Белый луч заиграл по стенам разбитого камбуза.
— Куда теперь, мастер?
Холден соображал, барабаня пальцами по бедру.
— В машинный зал. Хочу разобраться, почему не работает реактор.
Они перебирали руками по трапу, двигаясь к корме. Все герметичные переборки между палубами были открыты — дурной признак. При аварии они закрывались автоматически, тем более когда обнаруживалась утечка атмосферы. Если они открыты, значит, ни на одной палубе корабля не осталось воздуха. Неудивительно, но все же разочарование. Они быстро прошли насквозь маленький корабль, задержавшись в механической мастерской. Дорогостоящие части двигателя и инструменты были на месте.
— Пожалуй, это не ограбление, — рассудил Амос.
Холден не спросил: «А что же тогда?» — но вопрос повис между ними.
Машинный зал был идеально чистым, холодным и мертвым. Холден дал Амосу осмотреться, и тот добрых десять минут просто плавал над реактором.
— Кто-то проделал все процедуры отключения, — сказал Амос. — Взрыв не затронул реактора, его заглушили позже. Я не нахожу повреждений. Ерунда какая-то. Если все погибли при атаке, кто его заглушил? А если это пираты, почему они не забрали корабль? Он еще мог бы летать.
— А прежде чем заглушить реактор, они прошлись по всем палубам и открыли все герметичные переборки, выпустив воздух. Надо думать, хотели убедиться, что никто там не прячется, — добавил Холден. — Ладно, пошли назад в рубку, посмотрим, не расколется ли компьютер. Может, хоть он нам скажет, что тут было.
Они поплыли вдоль трапа к носу корабля, на командный пост. Здесь тоже было чисто и пусто. Отсутствие тел начинало беспокоить Холдена больше, чем обеспокоило бы их наличие. Он подплыл к панели главного компьютера и нажал несколько клавиш, проверяя, осталось ли аварийное питание. Его не было.
— Амос, вырезай из него ядро. Возьмем с собой. Я пока проверю связь, поищу маячок.
Амос пододвинулся к компьютеру и принялся доставать инструменты, прилепляя их к ближайшей переборке. Работая, он грязно ругался себе под нос. Это было далеко не так мило, как мурлычущая песенку Наоми, и Холден отключился и переместился к панели связи. Она умерла вместе со всем кораблем. Он отыскал судовой маяк.
Его никто не включал. Их вызывало что-то другое. Холден, нахмурившись, отодвинулся.
Он осмотрел помещение, ища взглядом что-нибудь неуместное. Вот, на полу, под креслом оператора связи. Маленькая черная коробочка, ни к чему не присоединенная.
Сердце выдержало длинную паузу между ударами. Он окликнул Амоса:
— Как по-твоему, это похоже на мину?
Амос его не услышал. Холден включил радио и повторил:
— Амос, по-твоему, это похоже на мину?
Амос оторвался от работы над компьютером и подплыл ближе, затем движением, от которого у Холдена перехватило горло, подхватил коробочку с полу и поднял перед собой.
— Не-а. Это передатчик. Видишь? — Он поднес его к шлему Холдена. — Наспех подключен к аккумулятору. Что он здесь делает?
— Это маяк, на который мы шли. Господи. Корабельный маяк никто не включал. Кто-то настроил этот передатчик на фальшивый сигнал и подключил его к аккумулятору, — тихо, сдерживая панику, проговорил Холден.
— Кому такое может понадобиться, старпом? Какой смысл?
— Смысл был бы, если б этот передатчик чем-то отличался от стандартного, — сказал Холден.
— Например?
— Например, включал бы второй сигнал, когда его кто-нибудь тронет, — сказал Холден и перешел на канал общей связи.
— Ну вот, мальчики и девочки, мы нашли кое-что странное, поэтому сматываемся отсюда. Всем возвращаться на «Рыцаря», и очень осторожно, когда…
Его рация переключилась на внешний канал. В шлеме раздался голос Макдауэлла.
— Джим? Кажется, у нас проблема.
Глава 4
Миллер
Миллер наполовину закончил ужин, когда зазвенела система в его норе. Он взглянул на код отправителя. «Голубая Лягушка». Это был паршивенький бар, обслуживающий часть дополнительного миллиона приезжих и рекламировавший себя как практически точную копию знаменитого земного бара в Мумбаи, только с лицензированными проститутками и легальными наркотиками. Миллер еще раз зачерпнул вилкой фальшивых бобов и гидропонного риса, раздумывая, стоит ли отвечать.
«Это надо было предвидеть», — подумал он и спросил:
— Что?
Экран открылся, как хлопушка. Помощник управляющего, Хасини, — темнокожий человек с глазами-ледышками. Кривая усмешка на его лице была результатом повреждения нервов. Миллер однажды оказал ему услугу, когда Хасини неблагоразумно пригрел проститутку без лицензии. С тех пор полисмен из службы безопасности и портовый бармен обменивались любезностями. Неофициальная, теневая экономика цивилизации.
— Ваш партнер опять здесь. — Голос Хасини звучал поверх завывающих ритмов музыки Бхангра. — Кажется, у него неудачная ночь. Мне и дальше его обслуживать?
— Да, — протянул Миллер, — постарайтесь ублажить его еще… дайте мне двадцать минут.
— Он не желает ублажаться. Усердно ищет повода для недовольства.
— Постарайтесь, чтоб не нашел. Я сейчас.
Хасини кивнул, дернул щекой и прервал связь. Миллер оглядел недоеденный ужин, вздохнул и сбросил объедки в бачок утилизатора. Натянул чистую рубашку и задумался. В «Голубой Лягушке», на его вкус, всегда было слишком жарко, так что куртку надевать не хотелось. Поэтому компактный пластиковый пистолет он сунул в кобуру на лодыжке. Мгновенно достать не удастся, но если дойдет до такого, дело все равно будет дрянь.
Ночная Церера была неотличима от дневной. Когда станция только открылась, пробовали приглушать и включать освещение в традиционном суточном ритме, подражая вращению Земли. Эта причуда продержалась четыре месяца, потом Совет ее прикончил.
Будь Миллер на службе, он взял бы электрокар и погнал бы по широким туннелям на уровень порта. Его подмывало поступить так и во внеслужебное время, но помешало въевшееся суеверие. На каре он будет чувствовать себя копом, а «труба» довезет не хуже. Миллер дошел до ближайшей станции, проверил ее состояние и сел на низкую каменную скамью. Минуту спустя подошел человек примерно его возраста с трехлетней девчушкой. Они сели напротив. Непрестанная бессмысленная болтовня лилась с языка девочки, как воздух из прохудившегося клапана, а отец в ответ хмыкал и кивал в более или менее подходящих местах.