Самая главная злодейка (СИ)

кокетливо рассмеялась, поцеловала в щеку и выскользнула из
объятий.
— Ах, дорогой, вы же знаете, я не могу так вами рисковать.
Если король о нас узнает, если даже слухи пойдут… — она сделала
вид, что содрогнулась, а на лицо натянула маску неподдельного
ужаса. — Я умру, если с вами что-то случится.
Не дав ему опомниться, принцесса поспешила уйти из пустой,
давно заброшенной библиотеки, пока ее, в самом деле, кто-нибудь не
хватился.
Вернувшись в свои комнаты, она прошла прямиком в спальню и
упала на кровать, абсолютно не заботясь, что помнет бальное платье,
что через полчаса должна стоять при дворе, улыбаться арвитанским
подданным, изображая счастье, танцевать с кавалерами и млеть от
комплиментов выбранного отцом, очередного жениха. На этот раз он
подобрал поистине беспроигрышную кандидатуру — своего то ли
племянника, то ли кузена, Франца — сына герцога Ардонского.
Молодой маг прибыл ко двору неделю назад и сразу ей не
понравился. Нет, он был довольно сносным для человека, сильным
для мага, но слишком умным и проницательным. С таким сложно
играть, еще сложнее управлять. Совсем как с Дэйтоном. Только если
Дэйтону она все прощала, то другим ничего и никогда. Этот Франц
умел смотреть в чужие души, а свою прекрасная Солнечная
принцесса Самира уже продала. Задорого ли, задешево ли — она не
знала, но для своего личного спокойствия, для безопасности, для
просто хорошего сна угроза должна была быть устранена, даже если
это означало смерть бывшего друга.
***
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да, и не спорь со мной!
— Нет, отстань!
— А я сказала, да! Вставай немедленно! — грозно рычала Тея,
пытаясь выковырнуть меня из кровати, но я не выковыривалась и
закрывалась от ее приставучего голоса подушкой. — Я кому сказала,
вставай!
— Тей, отвяжись. Я не собираюсь никуда идти. И даже не думай
палить мою кровать. Сама в ней спать будешь, — также грозно
предупредила я, а то знаю я свою любимую подружку, а по
совместительству наследную принцессу Илларии — чуть что не по
ее, так сразу что-то вспыхивает в опасной близости от моей скромной
персоны. Особенно в последнее время.
— Клем, ты… ты… трусиха — вот ты кто! — рявкнула вконец
обозленная подруга, и я даже спорить с ней не стала. — Долго ты еще
будешь здесь торчать?
— Долго, — буркнула я, уткнувшись в подушку. До самого
отъезда в Арвитан буду. Потому что дальше собственной комнаты
мне выбираться совсем не хочется. Хватит, навыбиралась.
Столкнулась с повелительницей, выслушала немало про себя нового.
Я, оказывается, приживалка, выскочка и еще этот… как его… репей,
вцепившийся в святое Огненное семейство. Ага, «святая» Паэль не
может простить, что я поведала всему Дарранату, какой не святой
оказалась ее собственная статс-дама. Там и инцесты, и насилие, и
извращения всякие имелись в совсем не святом семействе Флемора, а
Паэль так этому семейству доверяла.
А как она возмущалась, когда повелитель, впечатлившись
увиденным, отправил совсем не невинную статс-даму, ее мужа и
детишек-психов в каменоломни горы Сиель исправляться. Дааа…
Головокружительная у Далиан Флемор была карьера — от первой
леди Илларии до труженицы кирки и лопаты. Хотела бы я
посмотреть — пришлись ли им впору кандалы?
И мне даже не жаль, что Паэль на меня злится, хотя нет, вру,
жаль. Представить трудно, что станется с нашей повелительницей,
когда она узнает, что выскочка-полукровка, присосавшаяся к ее
падчерице, присосалась еще и к ее обожаемому сыну.
— Это важное собрание. Последнее перед отъездом, и я не
хотела быть там без тебя.
— Тей, мне совсем не хочется никуда идти. Правда. Мне плохо.
Мне очень-очень плохо.
— Серьезно? А выглядишь вполне здоровой, — поджала губы в
немом укоре подруга.
Ну, не говорить же ей, что мне не физически плохо. Это скорее
в душе, в груди такое чувство в последнее время возникает, словно у
меня нет какой-то важной части, ее отобрали, или я сама отдала, но
она болит, ноет и заставляет меня все время мерзнуть. Прямо как
фантомные боли у тех, кто лишился руки или ноги. Ее нет, но она
болит, не сильно, существовать не мешает, а вот жить…
Особенно тяжело ночами, собственно, их было пять. Без него. И
одна с его тенью, но тень заявила, что уйдет, если я скажу хоть слово.
Я и не сказала. Тогда тень даже решилась меня погладить, и я на
несколько мгновений почувствовала, что та — потерянная часть меня
вернулась. Это так испугало, что я не выдержала, прогнала тень,
наорала на них обоих и проплакала всю ночь. Собственно, это было
вчера. А сегодня у меня болит голова, душа, сердце и прочие части
моего несовершенного организма. И, кажется, я заболеваю или давно
уже болею. Не знаю, все сложно и больно, и тяжело очень. И в голове
полный кавардак.
— А ты выглядишь… странно, — вдруг заметила я.
Когда Тей пристально рассматривала меня, я получила
возможность рассмотреть ее, увиденное мне совсем не понравилось.
Нет, если не присматриваться, она выглядела как всегда идеально:
платье с иголочки, безупречно сидящее на стройной фигурке,
медовые волосы забраны в замысловатую прическу, аккуратный
курносый носик, все также вздернут (принцесса, как-никак) и ямочки
на щеках присутствуют, когда она снисходит до искренней улыбки. А
вот с глазами беда, уж я-то знаю, как они могут сиять нефритовым
блеском, и эта складка между идеальных бровей не внушает
оптимизма. Она явно была чем-то расстроена, если не сказать
больше.
— Глаза красные. Ты плакала?
— Вот еще, — фыркнула Тея, а взгляд отвела и помрачнела.
— Принц что-то начудил?
— Причем здесь принц? — передернула плечами подруга,
окончательно убедив меня тем самым, что дело все же в принце.
Так, и что же натворил арвитанский красавчик? Насколько я
успела его узнать, он серьезен, целеустремлен и крайне
заинтересован в моей огненной подружке. А уж как она
заинтересована, правда ни в жизнь в этом не признается. Тем более
не понятно, какая кошка могла между ними пробежать? Они же
просто идеально подходят друг другу.
Он — высокий красавец-полукровка с глазами цвета охры,
красивым, волевым, обветренным и загорелым, от частого
пребывания в море, лицом, упрямым подбородком, идеально
прямым, аристократическим носом, с длинными белыми волосами,
строгим взглядом будущего монарха и ореолом власти, окружающем
всю его внушительную фигуру.
И она — принцесса, красавица, умница, и с ней ни один
мужчина не соскучится.
К тому же они оба стоят на одной социальной ступени, так
сказать. Какие могут быть у них проблемы?
Я решила, что дело в принце, ведь Тей, если что-то чувствует, то
окунается в это чувство со всей самоотдачей и страстью, присущей
носителям огненного дара. Всегда до конца, что в любви, что в
ненависти.
— Если он тебя обидел, я его убью, — твердо пообещала я, а
Тей улыбнулась. Жаль, решимости поднять меня с насеста, тьфу, с
кровати, не поубавила.
— Спасибо, конечно, но я сама справлюсь. Впрочем, ты можешь
убить его на собрании.
— Полукровки не сдаются?
— Никогда! — торжественно произнесла подруга и
рассмеялась. А потом вдруг резко остановилась, словно внезапно ее
озарила какая-то идея и посмотрела на меня. Причем так серьезносерьезно.
«Гадость говорить будет» — догадалась я, — «или спрашивать о
неприятном». А неприятным для меня было только одно —
повелитель и его взрослые игры.
— Клем, почему ты мне не сказала?
— Сказала что? — прикинулась дурой я.