Четвертый брак черной вдовы (СИ)

Донна Инес поняла, что ее слова достигли цели, и приняла необыкновенно таинственный и важный вид:
— Вы же знаете, что донна Катарина была замужем три раза
— Да, уже доложили, — сказал Хоэль, но «пчела» не поняла его иронии.
— Это ужасно, на самом деле ужасно! — зажужжала она, опять прихватывая Хоэля за рукав камзола. — Представляете, дон Луис утонул!..
— Слышал, слышал — заворчал Хоэль.
— в собственной ванной! — закончила донна Инес с придыханием.
Хоэль насторожился. В собственной ванной? Пожалуй, достаточно необычно.
— Что вы говорите?! — произнес он с деланным изумлением, и этого оказалось достаточно.
Донна Инес извергла из своих уст нескончаемые потоки словословия, которые уже были вовсе не медоточивыми, а изрядно отдавали дерьмецом:
— Да! Утонул в собственной ванной! Немыслимо, верно? А дон Серхио сорвался с Великана Карла. Бедный! Он так любил пешие прогулки!
— Великан Карл? — спросил Хоэль.
— Ну что вы! — воскликнула донна Инес. — Дон Серхио, конечно же! Великан Карл — это скала, там очень живописно. Иногда маркиза Бомбьезе устраивает там пикники
— И когда сорвался дон Серхио — тоже был пикник? — подкинул вопросик Хоэль.
— Нет, тогда он просто гулял вместе с женой.
Хоэль бросил на «пчелу» быстрый взгляд, пытаясь угадать — нарочно она ужалила или без умысла.
— Разумеется, никому и в голову не пришло бы подозревать донну Катарину, — тут же пояснила она.
— Ну, это само собой, — поддакнул Хоэль.
— Ведь никто не подозревает ее в черной магии! Фу! Как можно даже подумать такое! — фыркнула она с возмущением. — Донна Катарина так набожна, в воскресенье всегда посещает мессу, а, как известно, черные колдуны не могут вынести мессы, — тут она понизила голос и добавила: — Наш лекарь, дон Рафало, сказал что это была обыкновенная холера
— Из-за холеры дон Серхио бросился со скалы?
— Нет же! Из-за холеры умер дон Анджело. Ах, донна Катарина так его любила! Она так убивалась на его похоронах! — донна Инес промокнула кружевным платочком глаза. — Какое несчастье, что из всего нашего города проклятая болезнь выбрала именно дона Анджело — такого молодого, такого красивого, учтивого И ведь никто больше не умер, представляете?
— Хм И с чем это связано, как вы считаете, донья? — Хоэль разглядывал «пчелу» уже не скрывая презрения, но донна Инес не замечала его взгляда, довольная, что нашелся благодарный слушатель.
— Некоторые говорят — затараторила она, — Но я этому не верю, конечно же!..
— Конечно же, — усмехнулся Хоэль.
— Говорят, что на донне Катарине лежит проклятье. И в этом виновата ее бабушка, ведь это она заставила назвать новорожденную тройным именем и посоветовала «Долорес» и «Соледад», а это несчастливые имена, они и означают-то «Боль» и «Одиночество».
— Ага, — сказал Хоэль, — лучше бы назвали ее Илария[1], там, или Дулсинея[2] — была бы повеселее, да посговорчивее.
— Что вы сказали? — переспросила донна Инес.
— Я сказал: продолжайте сплетнича рассказывать, донья. Все это очень занимательно.
— Все это очень ужасно, а не занимательно, — укорила она его.
[1] Илария — означает «веселая»
[2] Дульсинея — означает «нежная»
— Поменьше слушайте ее, добрый дон, — раздалось вдруг из кустов с другой стороны, и к забору вразвалочку подошел мужчина — еще молодой, одетый просто, но богато, смуглый до черноты — с явной примесью мавританской крови. Черная бородка придавала ему сходство с морским разбойником, не хватало только серьги в ухе, да разрушал образ заметный животик, нависавший над поясным ремнем. — Донна Инес, как все женщины, охоча до сплетен и часто выдает желаемое за действительное, — произнес он презрительно, достал из поясного кошелька замшевую подушечку и начал полировать ногти.
— Дон Хименес! — взвизгнула донна Инес.
— А что вы возмутились, моя дорогая донна? — спросил дон Хименес. — Разве я сказал что-то не то? — он повернулся к Хоэлю и сказал, протягивая руку для рукопожатия: — Так это вы тот самый королевский генерал, что убил свою жену? Дайте пожму вам руку.
Хоэль вместо ответа показал ему перебинтованные пальцы, забранные в деревянные лубки. В этом случае увечье сослужило ему хорошую службу. Жать руку тому, кто полирует ногти, совершенно не хотелось.
— Да, вам несладко пришлось, понимаю, — важно кивнул дон Хименес. — Но что такое перебитые пальцы по сравнению со свободой? Я слышал, как вы отказывались жениться на дель Астра. Смелый поступок. Такой же смелый, как когда вы прорвали окружение возле Эль-Фуэнте. Я, кстати, тоже тогда воевал, даже был ранен.
— Вот как, — коротко сказал Хоэль, понимая, что этот человек выбешивает его одним своим видом. Тогда, под Эль-Фуэнте, из двухсот его солдат осталось всего двадцать семь, и дона Хименеса среди них точно не было.
— Я бы тоже выбрал виселицу, а не дель Астра, — продолжал дон Хименес. — Но рад, что вы остались живы. И уверен, что эта чертова донна ничего с вами не сделает, — он подмигнул Хоэлю. — Если ее постигнет участь вашей прежней жены — никто плакать не станет.
— Какие ужасы вы говорите! — зажужжала с новой силой донна Инес. — Все в нашем городе любят донну Катарину и сочувствуют ее горю всем сердцем! Жить проклятой — это ужасно тяжело!
— Проклятой? Да вы бредите, донна, — ответил дон Хименес. — Что за глупость — верить в проклятья?
— Дон Анджело тоже в них не верил, — ядовито сказала донна Инес. — И где он сейчас?
— Анджело был глуп, хотя и кичился образованностью, — не сдавался дон Хименес. — Купился на деньги, красоту и титул, не разглядев под розой змею.
— Это вы про что? — мрачно спросил Хоэль.
— Да, объяснитесь-ка! — потребовала донна Инес, упирая руки в бока.
— Я не стану сплетничать, как женщина, — высокомерно провозгласил дон Хименес. — Но каждому понятно, кому выгодны эти смерти. Только тому, кто прибирает к рукам состояния покойных мужей.
— Это это возмутительно! — вскинулась донна Инес. — Я просто не в силах этого слушать! — но мужскую компанию не покинула и, судя по жадному взгляду, жаждала подробностей.
— Мой вам совет, генерал Доминго, — сказал дон Хименес, чуть наклоняясь к Хоэлю, словно чтобы посекретничать, но даже не потрудился понизить голос: — бегите-ка вы от прекрасной донны дель Астра со всех ног. Вся ваша везучесть может закончиться здесь, — он указал пальцем на дом Катарины, — все знают, что с этой вдовушкой нечисто. И то, что некоторые называют нелепыми случайностями — на самом деле вовсе не случайности
— А что же? — спросил Хоэль сдержанно, постепенно наливаясь злобой. Намеки бесили сильнее, чем нравоучения и сплетни. Будь Хименес понаблюдательнее, он замолчал бы, но ему не терпелось рассказать о своих догадках очередной жертве черной вдовы.
— Не случайности, а самые настоящие убийства, — с удовольствием закончил дон Хименес. — Уже полгорода говорит об этом, только шепотом, потому что дель Астра всем готовы заткнуть рты. Кому деньгами, а кому и кинжалами. Между нами говоря, вы попали в разбойничье логово, — он многозначительно прищелкнул языком. — И главарь там — весьма привлекателен, и с виду так невинен. Донна Катарина умеет притвориться благонравной, но я-то знаю
Что знал дон Хименес, так и осталось тайной, потому что в следующее мгновение Хоэль ударил его лбом в лоб.
Раздался глухой стук, дон Хименес всхлипнул и рухнул на цветочную клумбу, как подкошенный.
Донна Инес пронзительно завизжала, а с той стороны улицы уже бежали на помощь горожане, наблюдавшие за разговором издали. Хоэль еле сдержался, чтобы не плюнуть на сплетника, который слабо застонал, приходя в себя, и начиная ворочаться среди роз.
— Боже! Вы вы ударили его!.. — донна Инес схватилась ладонями за свои пухлые щеки, отчего ее пунцовый рот превратился в некое подобие цифры «восемь».
— Просто неловко дернулся, — проворчал Хоэль. — Беседа была долгой и утомительной, а я еще не совсем окреп, — он повернулся, чтобы уйти, и столкнулся лицом к лицу с женой.