Болтливой избы хозяйка 2 (СИ)

— Гор? — изумилась она, — ты… чего? Зелье принес?
Но мужчина смотрел странным взглядом и жадно нюхал воздух. «Ой, мамочки, неужели унюхал?» — испугалась Степка.
А лесника ломало. Его внутренняя борьба была видна невооруженным глазом. Он сжал зубы до хруста, скривился, дернулся. Но зверь победил быстро.
Ворот халата оказался разорванным до самого пола, Гор лизнул голую грудь и рухнул на колени, уткнувшись носом между ног перепуганной Степке. Но дальше произошло нечто, еще более невероятное.
Гор отлетел к противоположной стене и женщина уже решила, что вмешался Конопатка, но… Одежда на леснике разорвалась на мелкие клочья, осыпавшись на пол, словно осенние листья и Гора стало… два. Два абсолютно одинаковых голых Гора. Степка вытаращилась, даже не пытаясь не смотреть. Разве от такого зрелища отвернешься?
«Второй» Гор прямо на глазах стал обрастать густой темно-коричневой шерстью и за долю секунды стал полноценным огромным медведем. «Ну все, кранты мне! — пронеслось в голове у Степки, — я и с одним Гором справляться не умею!»
Но день продолжал удивлять. Медведь сгреб Гора в охапку и вытолкнул за дверь, заперев на ключ. Женщина открыла рот, позвать на помощь, но с перепугу не смогла выдавить ни одного слова из пересохшего горла.
Лохматый двойник лесника оказался рядом в одном прыжке. Упер передние лапы по обе стороны от головы Степки и внезапно… потерся об нее носом. Осторожно так и даже нежно. Слагалица зажмурилась, не зная чего ожидать, но мишка ничего больше не делал. Просто дышал ей в лицо.
Затем Степка услышала, как хлопнула входная дверь. Распахнула глаза и обнаружила, что в коридоре одна. От облегчения сползла вниз по стеночке, пытаясь прикрыться порванным халатом. С улицы доносились звуки борьбы. «Не поняла, он что, сам с собой дерется?»
— Опаньки! — раздался рядом голос Лукерьи, — эт чаво такое было?
— В-вы где ходите? — простонала Степка, — охранники, называется! Меня прямо на пороге чуть не изнасиловали, а вы!
— Да ну? Нешто, не лесник стучал? — опешила клецница.
— Вот он чуть и не… меня мишка спас! — сказала, пытаясь отдышаться со страха.
— Так нетути на дворе ни единой душонки!
— Н-не знаю… ушли наверное…
— Козел! — в сердцах сказала Степка и поднялась, наконец, на ноги, — перепугал гад, и халат порвал! — посетовала она, разглядывая вырванные с мясом пуговицы, — тут никаких халатов не напасешься! Все, выставлю счет, пусть новый покупает, маньячина бешеный! А где мой рыкой?
— Смятану жреть! — доложила Лукерья, — не серчай, хозяюшка, не ждали мы от лесника оказии, того и не пробдели…
— Киса-киса, ты где? — словно не слыша ее слов, Степка, по стеночке побрела в кухню. Рыжий охранник обнаружился у печки, с зажмуренными глазами лакающий сметанку из мисочки, — вот ты где… предатель!
Рыкой повернулся на голос хозяйки и испуганно уставился на нее своими круглыми глазенками, словно понимая, что ему сейчас перепадет.
— Если ты еще раз подпустишь ко мне лесника до свадьбы, можешь искать себе другую хозяйку, понял?
«Котик» издал грустный полу-мяу, полу-вой и посеменил к ней навстречу и стал тереться об ноги, как заправский домашний кот.
— И не подлизывайся! Вот что было бы, не подоспей мне мишка на помощь, а? Прости-прощай силушка? Ты, рыжая задница, в первую очередь пострадал бы! — продолжала она вычитывать питомца, обращаясь и к охоронникам в том числе.
— Простите, барышня! — покаялся сразу же Егорыч, — от лесника не ждали подлянки…
— Не повторится, — пискляво подхватила Лукерья, — мы ж его, как родного…
— Ладно-ладно! Но впредь, прошу меня одну не оставлять, если я сама того не попрошу!
Домик вдруг загудел, с потолка пыль посыпалась. Рыкой чхнул, а Степка за стул ухватилась, дабы не упасть.
— Конопатка, вона как, убивается, — прокомментировала клецница, — прощения молит!
— Говорю же, ладно! — Степка рухнула на стул, одной рукой сдерживая полы халата, — не сержусь, обошлось ведь.
— А чаво было-то? — Лукерья, сообразив, что гнев хозяйки в прошлом, сразу принялась расспрашивать.
— Я так поняла, у Гора бзик на этих вещах… — ответила хозяйка с порозовевшими щеками, вспомнив, как лесник вынюхивал ее между ног.
— Чаво? Каких таких вещах?
— Ну… — Степка из розовой стала пунцовой, — на критические дни его клинит…
— Ах, ты ж, лоший пес! — воскликнула возмущенно охоронница, — зверюга!
— Так вот зверюга, как раз, меня и спас!
— Как спас, хто?
— Говорю ведь, мишка! Вылез из Гора и вышвырнул его из дома…
— Чаво? — недоверчиво протянула Лукерья, — скудва вылез?
— Гор раздвоился, — попыталась объяснить Слагалица, — и второй он, зарос шерстью и стал медведем. Хвать лесника за шиворот и выбросил из дома. А потом потерся об меня носом и тоже ушел. Судя по звукам они подрались на пороге.
— Блудный бзыря! — выругалась Лукерья, — один сором в голове! И чаво, точно снасильничал помышлял?
— Нет, Лукерья, я сама на себе халат порвала, от страсти! — возмутилась Степка.
— А чаво такова? С женихом могла и срахубничать малехо…
— Спасибо за разрешение, конечно! Но Гор — не тот случай! С ним просто так не пообжимаешься!
— Ну да, ну да, шалопут… лесник наш. Чаво делать, ежели судьбинушка такова жениха подкинула? — вздохнула Лукерья и потом добавила грозно, — как придеть, пущай ему Конопатка бубенцы поотрывает!
— Чаво мелешь, поотрывает! — возмутился Егорыч, — пошто барышне такой мужик сдался, без бубенцов-то?
— А нешто верно, коли страмец эдакий снасильничать имел охоту?
— Попенять балахвоста, но бубенцы не трогать!
— Может хватит? — устало перебила их Степанида, — не хочу я больше о бубенцах лесника слушать, Лукерья, ты мне отвар обещала!
Попивая горько-сладкий отвар, Степка проверила телефон. Митя не звонил. Она вздохнула и попыталась позвонить ему сама, но телефон с прискорбием сообщил, что абонент совершенно недоступен.
Зато от других женихов было по пару смс-ок ни о чем. Петр Ильич поинтересовался удобно ли, если он зайдет в девять утра. Вячеслав просто пожелал хорошего дня и написал, что очень скучает. Грозный поблагодарил за гостеприимство и извинился, что не сможет зайти раньше среды. Никита написал кратко: «Постоянно думаю о тебе!»
Настроение понемногу наладилось. Все-таки приятно, когда столько мужчин оказывают внимание и говорят, что скучают. Только грустно, что Митя ничего не написал. Но Степка успокоила себя, ведь он предупредил, что его не будет три дня. Хотя все равно было тоскливо, сердечко не хотело слышать доводы разума. Хотелось услышать его спокойный уверенный голос, прижаться к груди, почувствовать бережные объятия и легкие поцелуи в макушку.
Но с другой стороны радовало, что Николай тоже ничего не написал, не испортив тем самым настроение.
Спать не хотелось и Степанида решила подробнее изучить подаренную огневиком книгу. В этот раз она так зачиталась, что не заметила, как наступила глухая ночь. Книга оказалась до того познавательной, с подробностями описывая главных богов, существ, наделенных магией и забавные традиции тех далеких времен.
— Лукерья, тут пишут, что в старину невесту обязательно надо было выкрасть перед свадьбой. А не то домашние духи на нее обозлятся, что она по своей воле дом покидает. Правда, что ли?
— Как есть, правда. Токмо это не про Слагалиц, они в дом супруга после свадебки не переходють.
— А кстати. Получается всем женихам придется к нам переехать? А как же их дома? Вот у Мити, к примеру, такой дом удивительный в его мире, как он его бросит? У Гора тоже красивый дом, своим руками строил, не думаю, что он его бросит и переедет сюда.
— Нашла об што мекать! Гостевыми супружниками стануть, ежели насовсем не срядятся!
— Пф! — фыркнула Степка, не найдя, что ответить на это. Пока что у нее фантазии не хватало, чтоб представить семерых мужиков под боком. «Ужас какой-то!»
Дальше был подробно описан свадебный обряд, с благословением родителей, поеданием особых калачей, обязательным сидением за столом на мешках с зерном и плетением семейной куклы «Неразлучницы», состоящей из мужской и женской тряпичной куколки на одной палке. «Угу, только у нас таких куколок на палке будет восемь и папа с мамой на свадьбе присутствовать не будут… И как вообще я им предъявляю семерых мужей? Они первые меня в психушку сдадут, если только попробую рассказать про судьбу Слагалицы… Блин, вот попала, так попала!»