Мара из Троеречья (СИ)
Марушка вздохнула с облегчением, когда Рута вызвалась ухаживать за ним. Хотя, он все еще был слаб настолько, что не мог поднять голову без помощи, она чувствовала себя его пленницей. Глупо было ждать, что незнакомец рассыплется в благодарностях. Теперь даже простого «спасибо» ей было не нужно. Удивление, сменившееся холодом и бесконечным презрением в его глазах, при первом осмысленном взгляде на Марушку едва не довели ее до истерики. «Что я не так сделала? — думала она, остервенело штопая натянутую на бычий пузырь кожу. Ровный, тютелька в тютельку шов стал кривым и размашистым, как только мысли перескочили на раненого. — Что я ему сделала?! Сто раз был прав Лис, когда предлагал оставить или прикопать. Пойдет на поправку, оставлю на Руту, а сама с Лисом вернусь в город. Буду приворотные зелья варить», — мстительно решила она.
— Зашить взяла или дорвать? — явившийся из ниоткуда, по крайней мере, так показалось увлеченной шитьем Марушке, Лис выхватил у нее мяч и лениво буцнул в сторону. Пузырь откатился в заросли сорняков у тына.
— Где был? — спросила девочка, разглядывая руки — она даже не заметила, как проколола палец, остервенело тыкая иглой в грубую кожу мяча.
— Дела, — Лис нарочито непринужденно пожал плечами. — Приживаешься смотрю, связи с местными налаживаешь?
Марушка поморщилась, заколола иглу в рукаве платья, обмотав ее ниткой, чтоб не выпала и поднялась на ноги.
— Давай пройдемся, — попросила она, — не могу уже… Тошно.
Лис понимающе кивнул, и девочка повисла у него на плече — сама не заметила, как отсидела ногу. Теперь идти приходилось, едва ступая на нее — от самой ступни до икры премерзко покалывало с каждым шагом.
— Получилось что-нибудь разведать?
Лис так активно пожал плечами, что чуть не сбросил опиравшуюся на него Марушку.
— А ты с Рутой душеспасительную беседу провела?
Марушка пристыженно замотала головой. В самом деле, стоило начать с хозяйки дома. Не она ли заявила, что виновата перед односельчанами?
— Может, — Марушка посмотрела на друга и выпалила то, о чем давно думала, — она чувствует себя виноватой, потому что знахарка из нее не шибко справная?
— Лучше хоть какая-то, чем никакой. С фингалами же моими справилась — и то хлеб, — протянул он.
Марушка осмотрелась вокруг — на деревню спускалось дрожащее полуденное марево, и все вокруг виделось как в дымке. На пустынной улочке колыхался высохший пырей. Селяне или прятались от жары по домам или в поте лица ишачили на полях, после того, как на рассвете вереницами беспокойных муравьев, с лоханями и ведрами, таскали воду с притоки.
— Давай только к Марьяне не пойдем, — жалобно попросила Марушка. — Или пойдем, но не сегодня. Мне что-то не хочется с ней говорить.
Лис с облегчением согласился. Марьяна успела замучить его внезапными появлениями в самые неожиданные моменты. Когда рыжий исхитрился поймать в густых колючих кустах за ухо Воробушка, явно следившего за ним, женщина томно выплыла к нему, прервав активный спор. Спорил, правда, один Лис — Воробушек насуплено пыхтел, потирая покрасневшее ухо. Но рыжий переживал, не услыхала ли тетка чего-то лишнего, для ее ушей, на которых игриво болтались подвешенные за сдвоенные черенки спелые вишни, не предназначенного. Теперь ему приходилось то и дело оборачиваться, и чье появление его напугало бы больше, он и сам не знал.
— Микул! — из задумчивого оцепенения Лиса вывел радостный крик Марушки. — Привет, Микул! — девочка замахала свободной рукой, раскачиваясь из стороны в сторону всем телом. Лис от неожиданности качнулся тоже.
За столиком, вытесанным из широкого устойчивого пня, сидя на пеньках поменьше, расположились мужики. Микул безрадостно стоял немного в стороне, отбрасывая на поверхность стола густую тень. Мужики, переругиваясь, бросали кости.
— Да чтоб ты по ветру пошел да в крапиву влез! — с досадой сплюнул один из них, потирая вспотевшую спину, когда удача повернулась лицом к его сопернику, в виде двух шестерок на кубиках.
Микул вяло махнул знакомым и навис над игроками.
— Чего смурной такой? — Лис с интересом засмотрелся на перекатывающиеся по столешнице кости. — Взули?
— Кошель потерял где-то, — вздохнул Микул.
— Беда, — сочувственно протянул Лис, по-дружески похлопывая Микула по плечу. — И много там было?
— Наверное, на площади в давке оторвался… Да что уж теперь! — Микул обреченно махнул рукой, — Так, пара медяков. Просто сыграть страсть, как хочется, — доверительно добавил он, пожирая глазами стучащие о дерево кубики, — а денег нет.
Марушка зыркнула на Лиса. Тот не моргнув, безмятежно наблюдал за игрой.
— Так я тебе займу, — протянул рыжий небрежно, искоса поглядывая на здоровяка. — Сколько надо?
Микул от радости чуть не придушил Лиса в крепких объятиях.
— Если ты меня задушишь, то денег не увидишь, — прохрипел Лис и Микул сконфуженно отпустил его.
— Хороший ты мужик, — приговаривал здоровяк, сжимая в руке заветные медяки, — хороший! Все верну через седьмицу, еще и сверху накину.
Лис отмахнулся:
— Забудь, не жалко. Лучше нам про Руту, озеро и мужа Марьяны расскажи, — и, заметив, с каким вожделением братец Отая поглядывает на игральные кости, добавил, — как доиграешь.
Лис не спешил присоединиться к игре, хотя монетки позвякивали у него в кармане, пока он задумчиво перебирал их пальцами, наблюдая за мужиками. Марушка сначала пыталась вникнуть в правила, чтоб развлечь себя, но потом сползла на землю, опершись о шаткий плетень, и разглядывала проплывающие редкие облака. Один кубик упал на землю и встал ребром. Мужики принялись долго, смачно ругаясь, спорить, пока Микул не стукнул кулачищем по столешнице. С ним связываться никто не хотел и партию решили переиграть. Марушка зевнула и уронила голову на колени.
— Пойдем, — Лис наконец похлопал ее по плечу. — Выпьем квасу с нашим другом.
Мужики расходились, все еще бранясь. Победитель уходил быстрее всех, чтоб не отведать гнева проигравших. Микул беспомощно развел руками:
— Думал, я вас буду угощать, а эвона как — проигрался подчистую.
— Ничего, — Лис растянул губы в улыбке, — квас за наш счет. Да, Муха?
Марушку передернуло от «мухи». Она поднялась, и поплелась за мужчинами вырвавшимися вперед. «Лис чего-то расщедрился, — подумала она, — кажется, я знаю, в чей карман затерялся кошель Микула». Но стыдить рыжего не стала — во-первых, ей не хотелось увидеть Микула в гневе — тот хуже бера, наверное. Во-вторых, может оказаться, что Лис действительно угощает за свои, и девочке снова будет мучительно стыдно, что плохо думала о друге.
Квас взяли у деда Ахмыла, часами дремавшего на лавке у избы.
— Какие деньги, — отмахивался он от протянутых монет, — пейте на здоровье, за так! Ежели б вы нам путь к речухе не расчистили, то и кваса б не было.
Лис спорить не стал, закидывая медяк в карман. Марушка нерешительно приняла кружку, некстати вспомнив, как добрый седой дед высказал ей свое неверие на площади, подставив под град камней. Теперь же он улыбался беззубым ртом и норовил погладить девочку по голове трясущейся рукой.
— Пейте, вкуснее нигде не найти, — заверил Микул, опрокидывая первую кружку и тут же доливая себе из выставленного Ахмылом на лавку у дома кувшина, — если даже в Кемьгороде водой разбавляют, чего про другие веси говорить.
Марушка сделала большой глоток из глиняной чашки, и холодный янтарный напиток защекотал ей нёбо. Девочка смешно поморщилась и зажмурилась от удовольствия.
— Рутка… А что Рутка, — Микул примостился в зыбком тенечке — солнце вошло в зенит. В его широких руках кружка с квасом казалась совсем крохотной, — она злой-то раньше не была. Мы думаем, что с бесами спуталась. И от беса понесла…
— Кто «мы»? — уточнил Лис.
— Все село, — не раздумывая выплюнул Микул. — А чего? — возмутился он, — Рутку я с детства знаю. Считай, росли вместе. Думаете, не замечал, что хахалей у ней не водилось? Ко всем девкам женихи хаживали, а она одна бобылицей сидела.