Иеромонах Тихон. АРХИЕРЕЙ.

И люди исполняли, и делались подобными апостолам, и славили Казненного Пророка, и называли его Богом.
И распространилось на земле христианство.
Владыка задумался и, немного помолчав, продолжал.
— Кстати, — вот вопрос: в самом деле, был ли Христос — Бог? Этот вопрос для многих кажется таким трудным, что не будучи в состоянии решить его, отказываются назвать исторического Христа Богом и зовут его лишь Великим Учителем, необыкновенным Человеком, а про апостолов говорят, что они ошиблись, приняв Христа за Бога, тем более, что сам Христос никогда прямо и ясно не называл себя Богом. Не знаю, что тут непонятного? Ведь что такое Бог?
Принято думать, что богов было у людей много: Ваал, Астарта, Зевс, Венера, Апис, Перун, Ярило и другие. Это неправда. В каждой религии, которых действительно множество, человечество почитало все Одно и То же, только под разными именами, видами, образами. Почитало именно То, что давало человеку жизнь с ее атрибутами: плодородием, здоровьем, силой, весельем, любовью, миром, счастьем, красотой. Почитал человек солнце, потому что оно слало ему живительное тепло и пробуждало к жизни всю природу. Кланялся огню: он согревал его, очищал, уничтожал зловредные нечистоты. Боготворил мужчину и женщину, потому что они давали жизнь новому человеку, и так далее. Кажущаяся множественность богов происходила оттого, что одни люди то, что боготворили, относили к одним предметам, другие к другим. Вернее всего определяли Бога евреи. Они понимали, что солнце не самостоятельно животворит землю, потому что оно сотворено, и человек не бог, потому что тоже не самостоятельно дает жизнь другому человеку и, родив его, не может больше прибавить ему жизни на волос, и тому подобное, потому что они чтили первопричину жизненных сил. Они именовали Бога — Иеговой, Сущим, Начальником жизни, Жизнью в себе самой.
Христос, явившись в мир, назвал себя «Жизнью», то есть Богом. Могли ли с этим согласиться его ученики?
Возьмем пример: что такое доктор? Человек, который лечит больных. Если к вам зайдет незнакомый человек и скажет: «Я — доктор», — можете ли вы с ним согласиться? Вы можете согласиться, то есть поверить, а можете и не согласиться, то есть не поверить. Ну–с, а если вы лежите больной, и к вам заходит незнакомец, вынимает свои медикаменты и начинает вас лечить и действительно вылечивает, я думаю, вы будете его звать доктором, хотя бы он и не отрекомендовался вам таковым.
Пока Христос жил с учениками и творил чудеса и даже им дал власть творить их, они и не думали называть Его Богом. Только апостол Петр в порыве любви к своему Учителю назвал Его раз Сыном Божиим, но вскоре сам же отрекся от своего исповедания вследствие страха перед иудеями. Но вот, когда в них самих забила жизнь ключом, когда они увидели, что в них появилась какая–то сила, которая перерождает их и делает совсем новыми людьми, и когда они поняли, что это есть исполнение того, что обещает им дать их Учитель, они не усомнились назвать Его «Жизнью», то есть Богом, поверили Его воскресению, которому не верили даже тогда, когда Он им являлся после Своей смерти, и смело возвестили миру: «Жизнь» явилась, и мы видели, и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь. И от этого они не могли уж отказаться не только страха ради иудейского, но и перед теми пытками, мучениями и казнями, которым их подвергли гонители христианства.
Но это между прочим.
За первыми проповедниками христианства последовал целый ряд людей, все эти мученики, исповедники, святители, отшельники; все те, именами которых наполнены наши святцы. Какие это все были могучие, сильные и телом, и духом люди с новыми способностями души, о которых раньше и понятия не имели люди. Они, например, знали тайну человеческой речи и могли понимать и говорить на незнакомых языках, читали чужие мысли, некоторые, разделенные друг от друга пространством, имели какой–то непонятный для нас способ сношения, сообщения между собой. Одним словом, это все были действительно новые люди, «новое творение во Христе». А какие все они были живучие! Знаете, что такое живучесть? Отрубите ящерице хвост и отбросьте в сторону. Повертевшись, ящерица найдет свой хвост, приставит к нему свое туловище и он на ваших глазах срастется. А не найдет ящерица своего хвоста, она из собственного организма отрастит себе новый хвостик. Вот эта–то способность организма восстанавливать разрушенные ткани и называется живучестью.
Современный человек почти совершенно утратил такую живучесть. Его организм представляет из себя какую–то гнилую ветошь, которая расползается от одного прикосновения. Сколько труда и времени нужно ему для того, чтобы зарастить, например, какой–нибудь рубец или восстановить разрушенные болезнью ткани. Даже восстанавливая пищей и сном свою ежедневную трату, человек постоянно испытывает дефицит. Если и восстанавливает свои силы, то всегда с минусом, иногда с очень маленьким и едва заметным, а иногда и с очень крупным. Сумма этих минусов и дает, в конце концов, крах. Человек превращается в бессильное, измученное, слабовольное, ни к чему не способное существо, выражаясь фигурально, в лимон, в селедку, в тряпку, в лежачую колоду и, наконец, в буквальном уже смысле, в труп.
Совсем не то мы видим у первых христиан. Они именно были живучи. Возьмите, например, христианских подвижников, этих отшельников Фиваидских и других пустынь. Они не только не заботились о восстановлении своего организма, но, казалось, стремились к совершенно обратному, к тому, что как будто граничит даже с самоубийством. «Изнуряя» себя постом, постоянно проводя время в занятии тяжелым трудом, употребляя самую скудную пищу, да и ту в очень ограниченном количестве, живя как попало и где–нибудь, в вертепах, в пещерах, в подземельях, одеваясь в лохмотья, они не только не чувствовали никакого упадка сил, но наоборот, ясно ощущали в себе, как постепенно «внутренний» их человек обновлялся со дня на день. Каждый день прожитой жизни давал им не минус, а плюс. Жизнь начинала в них бить ключом. Жизненных сил в них так было много, что некоторые из отшельников, не зная, куда их приложить, давали им исход тем, что надевали на себя на голое тело пудовые железные обручи, цепи, зарывались по шею в землю, всходили на столпы и простаивали по сорока дней. В результате получалась долговечная жизнь и совершенно безболезненная старость. Все подвижники достигали преклонных лет и затем не умирали, а как–то засыпали.
Да, позвольте, — опустил маленькую подробность, довольно характерную. Я говорил вам, что человек смердит, в широком смысле этого слова, и чтобы заглушить свой смрад, употребляет разные средства. А вот подвижники совсем не заботились о том, чтобы «благоухать». Духи и мыло они ненавидели. Многие из них не мылись, не купались, не сменяли всю жизнь белья и, удивительно, грязные и нечистые, они не смердели. Мало того, под конец от них начинал распространяться по временам тонкий, но заметно уловимый запах, напоминающий аромат душистого масла…
Так вот что сделало и делает христианство. Оно победило таившийся где–то корень того, что мы с вами называем «язвой», и теперь уничтожает ее в людях и в мире. С его появлением на земле в жизни человечества произошел поворот. От последней точки в нисходящей линии — от гиббона — человечество в лице христиан повернуло и пошло во восходящей. И первым признаком того служит увеличение среднего числа, показывающего продолжительность жизни. Жизнь людей в общем удлинилась…
Далеко в беспредельную высь уходит восходящая линия христианства. Конец ее пронизывает небо…
Какая длинная, захватывающая перспектива! Переходя от вырождения к возрождению, постепенно перерождаясь, преобразовываясь, человечество, по словам апостола Павла, достигнет того, что вот это самое наше грубое, тлеющее тело станет сообразным славному телу Христа (Фил. 3, 21).
Вы представляете себе евангельский образ славного тела Христа? Перенеситесь мысленно на гору Фавор. «Лицо Его сияет, как солнце, и одежды белы, как свет…» (Мф. 17, 2). Это первые ступени той лестницы, по которой движется перерождение темного человеческого тела, ступени просветления. Всякий человек излучает, светит, но только нехорошим темным и недоступным для нашего зрения мерцанием. Он виден бывает только иногда на могилах мертвецов, когда усиливается гниение, тление трупа в земле, и есть именно продукт тления. Похоже на то светят гнилушки в лесу темной ночью. Первым признаком перерождения человека служит исчезновение этого излучения как результат ослабления и затем уничтожения в человеке тления. Освободившись от тления, тело приобретает способность временами, во время молитвы человека, более или менее ясно отсвечивать уже другим, светлым мерцанием, а в дальнейшем — и прямо–таки сияет. Но это еще не конец.