Приказано - спасти... (СИ)

Хотя, стоп. А что там торчит из кустов, метрах в ста от гати? Какая-то решетчатая конструкция, увешанная то ли листьями, то ли клочьями рваной ткани.
— Семен, стой! Гляди, что это, вон там в кустах?
Чекунов будто не слыша, сделал еще пару шагов.
— Да стой же, тебе говорю! Гляди, вон туда!
Качнувшись, Семен остановился, с трудом повернул голову, прищурился:
— Где?
— Да вон, же! Вон! Что это?
Дуновение ветра заставило трепетать на ветру, теперь это стало ясно, клочья ткани. И на развернувшемся обрывке, стал виден изломанный абрис красной звезды с черной окантовкой. Семен разлепил ссохшиеся губы:
— Самолет…
Это действительно оказался самолет. Точнее, то, что от него осталось. Крылатая машина превратилась в изломанный остов обтянутый драной перкалью. Собственно на поверхности остался только хвост, да обломки крыльев. Силой удара двигатель, видимо, сорвало с моторамы и он погрузился в болото, оставив на виду мелкие части… Семен шевельнул ногой стальную обойму, все еще соединявшую между собой обгорелые куски дерева. Похоже, что обломки принадлежали небольшому деревянному самолету, типа "кукурузника" У-2. Однако, этот самолет имел двигатель водяного охлаждения. Хорошо узнаваемый, несмотря на перенесенное падение, водорадиатор торчал изо мха в нескольких метрах сзади разбитой машины. Еще дальше валялось колесо с разорванной покрышкой.
Возможно, это был разведчик или связной самолет? Точно мог бы сказать только летчик. Например, капитан Маслеников. Но Виктор Иванович остался в фургоне, и видеть самолет не мог. Правда, он не смог бы увидеть самолет, даже если бы и был здесь.
Чекунов передернул плечами: потерять зрение — страшное дело. Остаться одному в темноте, и только усилием памяти вспоминать, как выглядит окружающий мир… Только представить, и то мурашки по коже бегут. А ведь капитан держится. Хотя, когда Виктор Иванович думает, что рядом никого нет, на его лице прорезается такое отчаяние…
Ладно, сейчас не время об этом думать. Самолет советский, это ясно. Красная звезда на полотняном борту фюзеляжа хорошо видна, несмотря на рваные дыры в обшивке. Может это как раз и есть такой же Р-5, как те, про которые рассказывал капитан? Тогда, он мог везти груз, который весьма пригодился бы маленькому отряду. К сожалению, из болота торчал только хвост машины. Все остальное погрузилось в торфяную жижу. Неизвестно, удалось ли спастись экипажу?
Во мху чернело что-то мелкое, похожее на складной ножик и Семен нагнулся, чтобы рассмотреть предмет поближе. Поднял маленькую вещицу и удивился. Это оказалась бритва. Только не станок, к которым успел привыкнуть Чекунов, а опасная бритва. Когда-то он и сам пользовался такой, но потом появились безопасные лезвия, которыми бриться было проще. Теперь, вот, придется по новой учиться пользоваться такой штукой. Хорошо хоть, у Семки по молодости щетина еще не сильно растет. Есть время вспомнить старые навыки.
Повертев в руках изделие, Чекунов удивился еще больше. На пластиковых накладках ручки распростер крылья орел в обрамлении звезд и полос. Американская эмблема? Откуда? Конечно, старшина Чекунов видел знаменитую тушенку "второй фронт", да и другие вещички, попадавшие в СССР из США и Англии. Но в сорок первом году? Вроде бы, ленд-лиз начался позднее?
— Семен! Семка! — из-за куста выскочил Андрей. Семен убрал находку в карман шаровар:
— Чего орешь?
— А ты чего не отзываешься? Я там дальше, мешок с сухарями нашел. Пойдем, поможешь дотащить. А может еще, что ни будь, попадется.
Чекунов поспешил следом за Шилиным.
То что нашел Андрей, и вправду было похоже на мешок. Но старшине Чекунову этот предмет был знаком. Авиационный мягкий контейнер. Наверное, он был подвешен под крылом самолета. При ударе контейнер лопнул, и его содержимое разлетелось по болоту. Конечно, часть сухарей размокла и оказалась попорчена мышами, но даже то, что осталось, должно было стать большим подспорьем для маленького отряда.
Семен с Андреем долго ползали по кочкам, тщательно собирая годные в пищу кусочки. Чувство брезгливости осталось где-то далеко, в мирном времени. И следовало благодарить судьбу за столь царский подарок. Или — тех неизвестных летчиков, что до последнего тянули свой поврежденный самолет в сторону окружения.
Кое-как увязали собранные продукты в остатки разорванного мешка. Кроме сухарей, нашлась еще упаковка соли и немного полурастворившегося сахара. Вытащили мешок к гати. Единогласно решили не тащить его с собой, а забрать на обратном пути. И снова: шаг вперед, проверить прочность бревна под ногой, простучать жердью край настила, сделать следующий шаг…
Когда, наконец, бойцы добрались до конца гати, вернулись за мешком и отправились в обратный путь, солнце уже перевалило за полдень. Последнюю сотню метров уже еле брели, опасаясь только одного — чтобы не уронить драгоценную ношу в воду. Но все же — дошли. Навстречу выбежала Фира:
— Что это у вас, парни?
Семен промолчал, продолжая шагать к прицепу. Ответил Андрей:
— Наш разбитый самолет нашли. А возле него — мешок с сухарями. Вот теперь и тащим.
— Ой! — Фира прижала руки к щекам. — Хорошо то как. Пойду Бориса Алексеевича обрадую.
И метнулась к фургону, откуда тут же донеслась ее скороговорка.
— Балаболка — проворчал Шилин, а Семен снова ничего не сказал.
Анастасия Ивановна помогла красноармейцам затащить мешок в фургон. Сиваков поглаживал грязноватый брезент мешка здоровой рукой, как величайшую ценность. Куда там всяким сокровищам из золота и серебра. Ведь холодный металл есть не будешь.
Андрей вкратце доложил военфельдшеру о найденном самолете. Тот только удивленно хмыкал, не убирая руки с находки, как если бы опасался, что сейчас кто ни будь, отберет у него чудесную вещь.
— А экипаж? Что стало с экипажем? — хриплый голос сверху заставил Семена, прислонившегося к краю нар, поднять голову. Капитан Маслеников опасно перевесился сверху, ища рассказчика незрячими глазами. Андрей пожал плечами, затем спохватился, что собеседник не может видеть этого движения:
— Товарищ капитан, мы не нашли летчиков. Может они выпрыгнули с парашютами?
— А какого типа самолет? — не унимался капитан. На этот вопрос Шилин ответить уже не мог и обернулся за помощью к Семену:
— Семка, может, ты знаешь?
Не отводя взгляда от лица летчика Чекунов ответил:
— Какой-то деревянный самолет. Типа "кукурузника". Как вы говорили — биплан.
Лицо Масленикова помрачнело:
— Хоть что-то от летчиков нашли?
Андрей помотал головой. Семен тоже хотел ответить отрицательно, но, вдруг вспомнив, полез в карман:
— Вот, там нашел. Бритва опасная.
Передал находку Фире. Та сразу поднесла вещицу к свету, чтобы рассмотреть получше:
— О, тут птица какая-то нарисована. Орел, вроде. А еще звезды и полоски какие-то…
— Кулагин — тихий шепот сверху прозвучал в наступившей тишине как поминальный звон.
Повисло молчание. Затем Андрей осторожно поинтересовался:
— А кто такой — Кулагин?
Не обращая внимания на его слова, Маслеников обратился к санитарке:
— Фира, посмотри, там, на ручке должны быть буквы нацарапаны.
Покрутив в руках бритву, та быстро нашла искомое:
— Вот, нашла. Здесь написано "КВС".
Летчик вздохнул и откинулся на своем лежаке:
— Это бритва лейтенанта Кулагина. Его экипаж не вернулся с задания, двумя днями раньше нашего крайнего вылета. Я Володьку плохо знал. Но его бритву помню. Он ее никому не давал, всегда в планшете с собой носил. А летнабом у него Петров был. Он со мной дважды летал. Совсем молодой парень. На гитаре по вечерам играл. Вот значит где они остались. Наверное, тоже "мессера" подловили…
— А может, они с парашютами выпрыгнули — неожиданно сказала Фира. — А бритву Кулагин потом потерял — уже менее уверенно продолжила она. Маслеников ничего не ответил. Так же молча лежали остальные раненые на своих узких лежаках. Никто не пытался сказать что-то в утешение. Война…