Дни войны (СИ)

========== Нищие ==========
Ставить деньги неразумно, особенно если ставки высоки. На что бы ни ставил даже самый везучий игрок, рано или поздно удача-изменница показывает свое истинное лицо.
На песчаной, пыльной площадке сцепились двое. Правилами не было запрещено убийство, однако оба боролись довольно вяло. Только изредка доносящийся рык свидетельствовал, что кому-то причиняют боль.
Наблюдатель сморщился. Принюхался, поводя носом вдоль невидимых струй запаха. Зажмурился, глядя на солнце.
— Э, да ты снова с нами, друг мой! Ты уже сделал ставку? — раздался за его спиной веселый голос, и мужчина оглянулся. Невысокий плотный человек, размахивая свитком исписанного льна, подошел ближе.
Высокий мужчина отрицательно покачал головой.
— Они слишком плохи, Самва. Твои рабы никуда не годны.
— Друг мой волк, это же гладиаторы! Они на раз. Ты много хочешь от них. К тому же это люди Бану. Твои собратья не особо-то охочи портить шкуру ради звонкой монеты…
— Придержи язык, торгаш.
Оборотень сделал движение рукой — и к ногам работорговца упали две монеты. Человек не стал разыгрывать спектакль «гордость» и поднял их. Серебряные ногаты стали дорожать после того, как рудники были закрыты, а гордость мещан подешевела.
— Я хочу купить раба, — глухо произнес волк, — покажи мне товар.
— Для тебя только лучшее! — заверещал торговец, угодливо кланяясь.
Договор купли-продажи заключался в здешних краях просто. Товар попадался разный, иной раз порченый: рабы не доживали до момента перепродажи. Были тут оборотни, проданные в рабство за долги, выкупленные из тюрем либо беглые каторжники; были тут люди Бану, попавшие в плен либо оказавшиеся без денег и продавшие себя в попытке спасти семью от голодной смерти. Были болотные упыри — кровопьющие и очень мрачные, угрюмые создания, которых активно раскупали для охраны торговых складов. Кого только не было! Встречались и одиночные представители таких народов, что якобы обитали за Тарскими нагорьями на востоке, не говорили ни на одном из известных языков и ни на кого похожи не были, только на самих себя. И, конечно, остроухий народ — а точнее, представители его вечно враждующих племен.
И почти все народы Поднебесья были представлены сейчас на рынке рабов, за исключением оборотней. Массивные, крепкие, крупные северяне, с окладистыми бородами, мощными руками и ногами, редко попадали в плен — значительно чаще они в него захватывали.
Несмотря на то, что остроухие отличались красотой и стоили дорого, продавать их было невыгодно, так же, как и специально разыскивать. Закаленные же воины, попав в плен, работорговцев мало интересовали. Продать на рудники, в каменоломни, а еще лучше — предложить выкуп за них — вот, что привлекало умных перекупщиков. Ловкие дельцы наживались на желании пленников вернуться домой, выбирая более именитых и богатых воинов, однако важно было не промахнуться: благородных порой ничто не отличало от нищих и никому не нужных.
Обычно торги вели люди, но и волки не отставали. Чаще всего оборотни-купцы ходили без оружия, зато в сопровождении телохранителей. А высокий волк пришел один, но при себе имел булаву.
Торговец Самва нетерпеливо разгонял мух, вьющихся вокруг клетки с пленниками. Длинные зеленые четки, дважды обвивающие его упитанную шею, он торопливо умудрялся прокручивать ловкими пальцами левой руки.
— Э, взгляни! Отдам лучшую красотку! Смотри, эта просто блеск! Нет, ну ты посмотри! Ты видел такую раньше? Посмотри, какие груди, посмотри, какие бедра!
— Мне не нужны твои толстозадые девки, — равнодушно протянул оборотень, — я хочу купить сильного воина. Остроухого. Эдельхина. Есть такие?
— Друг мой, но зачем же ты подался в перекупщики солдат, они строптивые… — заныл было торговец. Третья монета убедила его заткнуться.
В самом дальнем загоне — по-другому глиняную клетушку было и не назвать — на земле сидел остроухий эдельхин. Увидев его, оборотень прищурился и втянул ноздрями воздух. Пленник был изможден и явно не раз избит, однако был не в пример другим пленникам крепок, довольно широк в плечах; осанка его не превратилась в сгорбленную спину, как у многих, в глазах не появилось затаенного или явного отчаяния.
Это был воин.
— Этот, — ткнул в него пальцем оборотень, — сколько хочешь за него? Давай честную цену.
Эдельхин вяло усмехнулся, щурясь на слишком яркое солнце. Взглянув на его ноги в кандалах, оборотень поморщился, неосознанно потер правое запястье. Торговец Самва следил за каждым его движением с пристрастным любопытством.
— Тринадцать золотых по северному… — начал было Самва и тут же осекся, встретив холодный взгляд волчьих глаз, — ну хорошо, хорошо. Десять и двадцать три медяка.
— Девять, — не моргнув, произнес волк. Человек нехорошо подавился.
— Помилуй, дружище, я его покупал за десять! Ты посмотри, он сильный, у него руки крепкие, он может приносить пользу. А если захочется, то отправишь работать в поле.
— У него ноги колесом, и почти наверняка чахотка. В поле он будет работать недели две, потом помрет, — спокойно продолжал оборотень, — но наверняка умеет ухаживать за лошадьми и другим скотом. Если мне удастся его выходить, это будет чудом, конечно. И посмотри, какой тощий! Восемь ногат.
— Он ученый, — не сдавался торгаш, — а морда постная, потому как верующий; вот тебе и прибыль — школу откроешь, деток грамоте обучишь, сам разуму понаберешься…
— Бесовские пляски вся эта грамота! — волк искренне вознегодовал и сплюнул еще раз, — а зачем я его беру, не твое дело. Сбавь цену!
— Скупка военнопленных запрещена… но я сбавлю, если купишь одну из моих девочек. Для старого друга. Скидка будет хорошая, обещаю тебе.
После непродолжительного разговора торговец и воин сошлись: за пленного оборотень заплатил десять золотых гривен и за восемнадцать серебряных ногат купил миловидную рабыню из Руги. Перепродать ее очередному предприимчивому перекупщику удалось за восемнадцать с половиной, и оборотень, радостно подвывая какой-то мелодии, отправился с эдельхином дальше.
Еще примерно полчаса они шли рядом молча. Волк был, казалось, всем доволен и не собирался вести разговоры со своим пленником.
— Зачем ты купил меня, воин волков? — задал вопрос эдельхин, наконец. Оборотень нервно вздрогнул. Говор родного языка в устах пленника звучал безупречно. Волк подошел к своей лошади, поправил поводья, сунул руку в карман за сухарями. Пегая кобыла с удовольствием захрустела угощением, радуясь редкому добродушию хозяина.
— Ну, у каждого своя работа. Свое призвание. Каково твое, остроухий?
Пленник несколько удивился. Его внимательные карие глаза проследили за движениями оборотня.
— Я воин, но служу при одном из наших храмов. Беру учеников и обучаю их.
Волк усмехнулся.
— А я, дорогой мой друг, — он сунул руку за пазуху, достал что-то и протянул спутнику, — я читать и писать сам не шибко умею. Зато я умею искать тех, кто нужен. Твое?
В руках у оборотня была налобная повязка, расшитая бисером. Мужчина мгновенно переменился в лице.
— Откуда это у тебя? — произнес он, не в силах скрыть удивление. Волк вздохнул с облегчением.
— От твоего друга. Назови свое имя.
Эдельхин помедлил с ответом, словно не зная, как отреагировать, но затем пожал протянутую ему руку, и пожатие это было крепким.