Звездная долина (ЛП)

Джэйл отошла на два шага от двери и вдруг резко остановилась.
— Что там? — осведомилась Зара.
Но едва она подошла к серафиме, как сама увидела, в чем дело: поперек стола, лицом вниз, лежал труп. Это был высокий, крепкого сложения мужчина в богатой одежде.
Джэйл все еще стояла не шевелясь, но Зара подошла к столу, чтобы внимательнее рассмотреть мертвеца. На его коже были заметны следы ожогов. На правой руке не хватало мизинца, но человек лишился его уже давно — рана успела зарасти. На указательном пальце правой руки Зара увидела перстень с изображением венца из роз и двухголовой змеи — символ культа Саккары. Точно такой же символ она видела у Сальери и — совсем недавно — в башне городского совета Штерненталя.
Зара обошла стол, взяла мертвеца за плечи и перевернула — ей хотелось увидеть его лицо. Но это оказалось невозможным — лица не было, оно сгорело в неведомом пожаре, Зара увидела лишь обгоревшую плоть и кости. Также страшно была обожжена грудь — вампирша могла разглядеть белую грудину и ребра.
— Во имя всех богов, — едва слышно прошептала Джэйл.
Это зрелище потрясло даже серафиму, немало повидавшую за долгую жизнь.
Фальк двинулся вперед, чтобы взглянуть на находку, но тут же отскочил назад, словно от удара.
— Так это… — Голос едва слушался его. — Это и есть… Это и был…
— Да, — твердо сказала Джэйл. — Это Илиам Цак. Это был он.
— Ну что ж, где бы его ни видели в последние годы, сейчас мы точно знаем, где он, — пожала плечами Зара.
Она отошла от трупа и принялась рассматривать приборы и колбы на столе.
— Все выглядит так, словно он делал взрывчатку, — сказала она чуть погодя. — Тут сера… селитра… уголь… В общем, все, из чего состоит порох.
Фальк наморщил лоб.
— Что же, получается, Илиам Цак просто-напросто пытался сделать бомбу?
— Не обязательно, — ответила Джэйл, старательно отводя взгляд от мертвеца. — Те же вещества используются в магии для приготовления колдовских напитков или ведьмовского порошка. Может быть, он ошибся в пропорциях, и…
— И раздалось «бабах», — закончила фразу Зара.
Джэйл кивнула. Ее лицо оставалось серьезным и печальным.
Любопытство Фалька наконец победило страх, и он тоже подошел к столу. Тут он заметил нечто, что ускользнуло от внимания Зары и серафимы, — на пюпитре у стола стоял раскрытый на середине фолиант с пожелтевшими страницами. Фальк невольно присвистнул. Зара тут же повернулась к нему.
— Что там у тебя?
— Очень интересный том, — пояснил Фальк. — «Магические порталы. Их устройство и способы открытия». Неужели такое возможно? Если я не ошибаюсь, это относится к запретной магии? Кажется, в заточении Цак взялся за старое.
— Ты не ошибаешься, — пробормотала Джэйл, кажется, она сильно рассчитывала на беседу с Цаком и сейчас чувствовала себя растерянной. — Но, похоже, не он был заказчиком убийств в Мурбруке и других местах. Судя по состоянию трупа, Цак умер по меньшей мере шесть лун назад. А зверь появился в Мурбруке в начале зимы.
— А почему ты уверена, что это именно Цак? — спросила Зара. — Мы не видим его лица. А кольцо само по себе ничего не значит…
— И все же это Илиам Цак, — произнес голос у них за спиной.
Фальк ойкнул. Тор зарычал. Зара крутанулась на пятке, выхватив из ножен меч и готовясь отразить удар. Но вошедший вовсе не выглядел опасным. Это был невысокий щуплый человечек с длинной белой бородой. В руках он держал резной деревянный посох.
Не обращая внимания на ощетинившегося волка и замершую с мечом в руках вампиршу, человечек подошел к столу, глянул на обезображенное тело, а затем печально повторил:
— Да, это Илиам Цак. Это он.
— А кто вы? — спросила Джэйл. — Кажется, я уже видела вас сегодня в башне городского совета, в коридоре.
— И вы, как и все прочие в башне, выглядели не очень-то довольным нашим приходом, — тут же добавила Зара, презиравшая дипломатические увертки.
Маленький человечек как ни в чем не бывало кивнул:
— Совершенно верно. Я потом беседовал с Годриком, и он… как бы это сказать помягче… не слишком счастлив видеть вас здесь.
Тут он неожиданно улыбнулся и поклонился — изящно и немного театрально.
— Позвольте представиться. Меня зовут Виглаф, и могу вас заверить, что лично я очень рад видеть вас, хоть и не представляю себе цель вашего визита.
— Вот как? — осторожно переспросила Джэйл.
— Я слышал, вы говорили о том, что Илиам Цак будто бы собирался возродить культ Саккары. Не знаю, откуда у вас такие сведения, но… Что касается культа — вы совершенно правы, только бедняга Илиам тут ни при чем.
— Но откуда… — Джэйл не стала заканчивать фразу: то, что сказал Виглаф, было гораздо важнее. — То есть вы хотите сказать, что секта почитателей Саккары действительно возродилась?
Виглаф вновь кивнул:
— Да. Слухи об этом ходят в анклаве уже давно. Сначала им не верили — никто не предполагал, что нарушитель, единожды уже жестоко наказанный, попытается повторить свое преступление. Мы очень долго делали вид, что все в порядке. Но больше мы не можем лгать ни самим себе, ни вам.
— Почему? — спросила Зара.
— Потому что здесь, в Штернентале, угнездились злые силы. Очень злые и могущественные. Они среди нас. Многие уже пали их жертвой. И они не остановятся ни перед чем. Пора признать это и начать действовать.
— Вы имеете в виду жертвоприношения?
Виглаф, в свою очередь, спросил:
— Вы имеете в виду моих братьев и сестер, которые погибли от клинков секты Саккары за последние месяцы?
Путешественники переглянулись.
— Секта Саккары совершала жертвоприношения здесь, в Штернентале? — с недоверием спросила Джэйл.
Виглаф кивнул:
— Да, с тех пор как я вошел в городской совет и попытался противодействовать возрождению культа, они открыли на нас настоящую охоту. Волшебники — это всего лишь люди, и долгие годы заключения в Штернентале разожгли в них не только жажду свободы, но и желание вернуться к прежнему искусству. Это очень тяжело — отказаться от того, что доставляло тебе высочайшее наслаждение и было смыслом твоей жизни. А секта Саккары предоставила им возможность снова практиковать магию. Те же, кто не соблазнился на обещания секты, были безжалостно убиты.
— Сколько их было? — спросила Зара, присаживаясь в кресло у стены.
Виглаф задумался.
— Девять, — сказал он наконец. — Их убивали во сне в постелях. Наносили множество ран острыми и длинными клинками, так что несчастные утопали в собственной крови. Сначала я не понимал, зачем секте проявлять такую жестокость. Но когда убийства резко пошли на убыль, я все понял — больше никто не решался отказаться, если ему предлагали вступить в секту.
— Страх — хороший учитель, — кивнула Зара.
— А они не пытались завербовать вас? — спросила Джэйл.
Виглаф покачал головой:
— Нет. Никогда. Они принудили к вступлению в секту многих моих друзей, но никогда не приходили ко мне.
— Почему? — тут же спросил Фальк.
Виглаф пожал плечами:
— Скорее всего, я им просто не интересен. Мои способности к волшебству не так уж велики, и я не обладаю теми качествами, что им нужны.
— Какими же? — снова спросил Фальк.
— Силой. И жаждой власти, — ответил Виглаф. — Они же не могут думать ни о чем другом. Им не нужны ни деньги, ни женщины, ни долгая жизнь. Им нужна власть. Власть и те привилегии, которые она дает: свободу без ограничений, без ответственности, возможность исполнить любое желание. Они называют такую свободу божественным наслаждением.
— Одним словом, эти парни хотят стать богами? — спросила Джэйл.
— Ну разве не каждый этого хочет?! — усмехнулся Фальк, но, заметив обращенные на него удивленные взгляды, быстро добавил: — По крайней мере, когда тебе пятнадцать или семнадцать лет.
— Ну что ж, значит, не всем в Штернентале пятнадцать или семнадцать. — Виглаф едва заметно улыбнулся. — И секта приглашает к себе далеко не всех. Лишь самых способных, самых могущественных. Остальные для них не более ценны, чем грязь под ногтями. Но если, на свою беду, ты им приглянулся, эти бестии не остановятся ни перед чем, чтобы достичь цели. Вот видите. — Он указал на тело Илиама Цака. — Они без колебаний убили своего прежнего предводителя.