Серебряная мечта
Подняв тяжелый камень, Сабрина застонала и выронила его. Коултер решительно вонзил лопату в землю и повернулся к Сабрине. Достав из ботинка коробок спичек, он зажег фонарь на стенке туннеля. Поставил его рядом с Сабриной и протянул руки.
– Дайте-ка мне посмотреть ваши ладони.
Сабрина оторопела и от внезапной близости мужчины, и от его командного тона.
– Что вы делаете? Продолжайте работу!
– Дайте мне взглянуть!
Взяв ее за запястье, он поднял руку к свету. Осторожно стащил перчатку и снял повязку.
– Боже, женщина, это же кровавое месиво!
– Отпустите сейчас же! Это мои руки, капитан, и я займусь ими, когда закончим дело.
Ей не хотелось признаваться самой себе, что его прикосновение было нежным. Не обращая внимания на ее слова, он высвободил и вторую руку. То, что он увидел, поразило даже его. Ну кто мог ожидать такого мужества от этой малышки? Значит, она стерла ладони в кровь, пытаясь откопать отца. И только потом, отчаявшись, поехала за помощью, наткнулась на их фургон и всю ночь прошагала, ведя их к дому.
Господи, как же ей должно быть больно! А она и виду не подала. Да еще столько времени помогала ему сегодня.
Приподняв ее подбородок, он заглянул в глаза девушки. И в тусклом свете лампы ее не то карие, не то зеленые глаза пристально взглянули в его серо-голубые.
С чего он взял, что в ней мало женственности? Просто она на грани полного нервного истощения и двигается за счет силы воли. Да, видно, что она привыкла выполнять тяжелую мужскую работу.
Он представил ее у себя дома, в Южной Каролине: лицо полуприкрыто чепчиком, и кожа бледного алебастрового оттенка, какой обычно бывает у рыжеволосых. Здесь же обдувал холодный ветер и жгло солнце. Коултер увидел, как в эти минуты под его пристальным взглядом зарделось лицо девушки. Ему бы отвести взгляд, отпустить ее руку и отойти. А он смотрел и смотрел не отрываясь.
И, удивляясь сам себе, сорвал ее поношенную шляпу, так что темно-рыжие локоны рассыпались по плечам. Женщина была прекрасна, именно эти слова и сказал он себе. Сабрина зачарованно смотрела на него, как бы раздвоившись. Она и стояла рядом с ним, и видела себя со стороны, как в каком-то волшебном трансе, в который иногда приходят индейцы из племени Рзйвен.
– Вы, наверно, очень любили отца, – произнес он, пытаясь избавиться от наваждения и неожиданной реакции своего тела на вид ее роскошных волос.
– Да. Пожалуйста, отпустите меня! – Ее голос понизился почти до шепота, который она и сама едва расслышала.
– Вам нужен врач.
– Врач?! Странная мысль! Четырех мужчин лечат индейскими снадобьями простые женщины, а вы говорите о враче.
Он поморщился и выдохнул:
– Будь проклята эта война и все, что она вытворяет с невинными людьми.
– Не война унесла моего отца. Он сам… Так получилось, потому что… – И она замолчала, все еще не решаясь сказать капитану правду. Слишком многое зависело от ее решения. – …Потому что не всегда был осторожен. Иногда был импульсивен, как Изабелла.
– У нас такой Карл. С ним надо постоянно быть настороже.
– Карл? Это тот, кто ранен в плечо? Кажется, именно он пациент Изабеллы?
– Да. Странно, правда, что они выбрали друг друга, даже не подозревая, что так похожи?
– Не смейте говорить такие вещи!
У входа в рудник послышались шаги.
– Капитан!
Коултер отпустил руку Сабрины. Он даже обрадовался, что кто-то пришел. Такие мгновения просто недопустимы. Как это он совершенно потерял контроль над собой? Этого бы не произошло, если бы он не увидел ее руки. Он уже видывал подобное, правда, то были руки и спина раба My после наказания плетью. Он страдал молча, как и Сабрина.
– Тайлер? Как ты сюда поднялся?
– Мэри, э-э, я имею в виду, мисс Мэри Александер, послала меня. Мы решили, что я уже достаточно окреп и могу помочь. А эту баночку она прислала для наших рук.
– Что это? – спросил Коултер. Сабрина открыла баночку, понюхала:
– Одно из снадобий Рэйвен. Вероятнее всего, медвежий жир с лекарственными травами.
Она начала втирать мазь, и тут руки по-настоящему заныли. До сих пор они были словно заморожены, пока Коултер не взял их в свои огромные ладони и не заставил оттаять. Эта боль раздражала ее, потому что, как ей казалось, была связана с только что пережитыми минутами, неизведанным до сих пор ощущением прикосновения мужской руки.
Да, она спасла его, а он помогал ей теперь. Теперь они квиты. Как говорится, ты мне, я тебе. Но обманывать себя тоже не годится: что-то возникло между ними, и этого надо во что бы то ни стало избежать. И лучше бы ей не касаться его, да и ему не позволять.
Она смотрела, как сильные руки легко поднимали лопату. Мышцы ног напряжены, тело словно высечено из камня. Ясно было, что и ему страданий выпало сверх меры. Встреть она его где-нибудь в другом месте, и тогда бы обратила внимание на его волевое сдержанное лицо. Сабрина вдруг представила его в компании с папой. Они пьют ирландское виски, и он даже рассказывает несколько собственных баек.
Коултер. Она старалась не называть его по имени. Но вопреки ее стараниям это имя, жесткое, четкое, прекрасно подходившее к его чеканным чертам лица, звучало в ее голове.
Мужчины копали до вечера: Коултер – без передышки, а Тайлер часто отдыхая. Вдруг Коултер прекратил работу:
– Тайлер, помоги мне. А вам лучше не смотреть, мисс Александер. Кажется, это ваш отец. Убери землю сверху, Тайлер.
Медленно и осторожно они высвободили сплющенное тело Каллена.
– Идите домой, Сабрина, и подготовьте место, мы принесем его. Он мертв. Судя по шишке на затылке, он упал, когда бежал к выходу, ударился и потерял сознание. Думаю, он даже не почувствовал, как все произошло.
– Он уже не мог быстро бегать, – прошептала Сабрина.
До сих пор в ней теплилась тайная надежда, что отцу удалось выжить. Ну что ж, хоть не мучился, утешала она себя, спеша к домику.
Каллена положили в сарае, убранном девушками к приезду «мужа» Сабрины. Надо было разогреть землю, чтобы выкопать могилу. Выбрали место, разгребли снег. Коултер разобрал армейский фургон и поджег его.
Сабрина, необычно притихшая и покорная, сидела у камина, а Рэйвен занималась ее руками. В комнате было тепло, а тихий разговор женщин создавал необычный уют, пока его не нарушил ирландец.
– Что? Опять бульон? Святые угодники, женщина, мне нужно что-нибудь посущественнее. Отрежьте-ка мне кусок мяса и дайте хлеба.
– Это именно то, что вам нужно, мистер Макбрайд. И питательное, и жидкое. И вы немедленно выпьете все до капли. А я посижу возле вас.
Сабрина редко слышала, чтобы Лорин повышала голос и была поражена, как та командовала этаким гигантом. Он мог бы отшвырнуть ее одним мизинцем. Сабрина даже приподнялась, готовясь защищать сестру.
Но ирландец неожиданно улыбнулся и выпил содержимое чашки одним глотком.
– Ну, а теперь, дорогая, будьте так добры и не пожалейте для меня кусочек мяса, а? Мне бы это очень пошло на пользу, – умоляюще произнес он.
Лорин улыбнулась и нарезала мясо. К нему она подала кашу из мамалыги и хлеб из последних запасов муки. Проголодавшиеся мужчины ели с аппетитом, включая Карла, которому разрешили пока только бульон.
– Ну, как он? – поинтересовалась Сабрина.
– Пуля прошла навылет, как и у ирландца. Просто чудо какое-то. Крови потерял много, но легкие в порядке.
– И никакого воспаления? – спросил Коултер.
– Ничего такого, чего не смогла бы вылечить Рэйвен.
– Рэйвен? – Ему уже говорили о лекарствах Рэйвен, но такая уверенность в ее знахарских способностях поразила капитана.
– О, Рэйвен многому научилась у индейцев. Пока вы работали в руднике, она сбегала к ним и принесла коренья и мох.
Коултер подошел к Карлу, которого кормила Изабелла. Свет огня падал на ее волосы, превращая. их в золотую корону. Видя, как Карл смотрит на девушку, Коултер понял, что у Сабрины есть все основания для тревоги. Карл любил женщин, а те любили его. А эта была такой чувственной и так нежно ухаживала за раненым.