Австрийский ревизор (СИ)

«Башлаковъ Г. Г., подполковникъ. Замъ, котораго цѣнитъ Посоховъ. Какъ мнѣ кажется, ни черта не оправдано. Въ военномъ дѣлѣ смыслитъ меньше, чѣмъ я въ футболѣ. Вѣчный статистъ, съ которымъ даже я ни разу не успѣлъ поругаться за годы службы. Какая-то мутная исторія смерти жены, чего онъ въ РКУ — непонятно, да и вообще, мутный типъ. Глазки бѣгаютъ, брылья дергаются. Какъ снабженецъ, точно зналъ объ облавѣ на „Василиска“. Не исключено, что былъ въ курсѣ и „Катуара“: часто трепется съ дежурными офицерами на общей проходной. И самъ чортъ не знаетъ, гдѣ онъ былъ въ оное время и съ кѣмъ, поскольку никто и не замѣчаетъ обычно его прихода-ухода.» 
Шлаевский встал и снова начал ходить от стены к стене. В течение часа должен приехать Рихтер: вроде как проведать секретаря, на деле — принять отчёт о внутреннем расследовании. Полковник уже начинал поругивать подчинённых, что прошло больше двух недель, как он дал им задание, а всё возятся. Полевой в ответ только разводил руками, так что отдуваться приходилось Михаилу. Младший лейтенант не был готов к приходу своего шефа сказать, кто из троих наиболее подозрительный...
В дверь постучали. Приоткрыв её, на пороге появился Мелешин:
— Михаил, не заняты? Можно?
— Конечно, проходите.
Фёдор Владимирович вошёл, прикрыл за собой дверь и тихонько проследовал к своему месту на стуле, неся под мышкой набор шахмат. У отставного полковника никого не осталось, а потому он был в госпитале совсем один. Уже на третий день пребывания в соседней палате Шлаевского, Мелешин постучался, представился и предложил поиграть в шахматы.
Шахматы младший лейтенант не любил, поскольку играл просто отвратно, но отказать пожилому улыбчивому полковнику в домашнем не смог. Так они играли на завтрак, обед и ужин, всегда по одной партии. Счёт был тридцать четыре-нуль, но Михаил каждый раз радовался приходу своего нового знакомого. Ему был чертовски симпатичен старик, да и байки о службе «ещё при царе Александре-освободителе» контрразведчик слушал очень охотно. Не меньший интерес у Шлаевского вызывали истории об организации разведывательно-контрразведывательного в самом начале Великой войны. Собственно говоря, после неё полковник вышел в отставку, но сохранил связь с управлением и был всеми очень уважаем, а потому регулярно лечился в госпитале РКУ и был на всех официальных мероприятиях почётным гостем...
— Михаил, поставьте коня на место и подумайте ещё. Иначе Вам мат через четыре хода.
— Можно подумать, это что-то изменит.
— Ну, у Вас пока есть шанс получить мат через семь ходов.
Младший лейтенант улыбнулся. Хоть Мелешин его и хвалил, Шлаевский знал, что играет он так же плохо, как и в гимназии. Но старался.
— Ладно. А если так?
— Уже лучше. Мат через шесть ходов, но Вы хотя бы сопротивляетесь.
— Да уж...
Мужчины рассмеялись. Контрразведчик подлил старику чаю, сам взял ещё одну баранку.
— Фёдор Владимирович, а Вы ведь служили в пластунских ротах, да?
— Так точно. С этого и начинал в Русско-турецкую.
— По сути своей, это разведка. Как Вы определяли, какая цель главная? Ну, скажем, какого офицера в «языки» брать, а кто вообще бесполезен?
Отставной полковник улыбнулся, почесал седую щетину на левой щеке:
— Так мы и не знали этого заранее. Случай, мой дорогой, случай и военная удача. На войне только так, иначе и не выходит.
— А если с удачей не особо? Есть хитрости?
— Ну, можно «ловушку на дурака». Мы так обычно для кипишу пускали разъезд вдоль караулов. И смотрим, кого прятать будут в первую очередь, кто из погонных ценнее. Вот это и цель наша, вот его в мешок да в штаб, допрашивать. Так же и с крепостями работало: стоит лавой пойти, они на самый слабый участок перекидывают артиллерию и янычар. Там и бить надо.
Михаил задумался. Звучало чертовски логично — и как он не подумал об этом раньше?
Как обычно без стука, в палату вошёл Рихтер. Окинул помещение взглядом, кинул пальто на вешалку и прошёл к столу, на котором стояла шахматная доска. Пожал руки игрокам, посмотрел на фигуры и хмыкнул.
— Шлаевский, не позорьтесь. Вам мат, это даже я понимаю.
— Я тоже рад Вас видеть, шеф.
— Ну тогда организуйте чай. Спать хочу, как сволочь.
Младший лейтенант встал налить чай, пока Мелешин степенно собирал фигуры.
— Фёдор Владимирович, как Ваше здоровье?
— Да ничего, потихоньку. Вы, Роман Фёдорович, с Михаилом работать будете?
— Да так, есть чего обсудить. Секретарь, сами понимаете.
Отставной полковник понимающе кивнул, закрыл шахматную доску и, распрощавшись со всеми, ушёл к себе. Шлаевский подал Рихтеру чай и уселся рядом, закуривая.
— Как успехи? Вычислили гада?
— Ни черта. Не могу я понять, кто из троих. А брать никого нельзя: и спугнуть можем, и обидеть честных людей. Я в тупике.
— Ладно. Если честно — я тоже. Присматривался к ним, Полевого засылал в рекреациях, болтал с отделом кадров. Ни черта, все сколь подозрительны, столь невинны.
Офицеры немного молча покурили.
— Шеф, есть идея одна. Рискованно, но я иного выхода не вижу.
— Выкладывайте уже, Михаил.
— А что если попробовать спровоцировать «крысу»? Скажем, спалить наблюдение, пусть задёргается. Запустить слух, что в РКУ вычислили шпиона, в понедельник будет публичный процесс. Конечно, если агент умелый, то просечёт. Но может и сглупить, ведь явно на нервах после взятия Войцеха и «Василиска».
Полковник надолго замолчал и задумался. Докурил, кинул в окно окурок и отпил чаю. Пожевал баранку, почесал бровь и в нетерпении стал расхаживать по комнате.
— Что Вы конкретно предлагаете? Слухами пугать?
— Я спалюсь как преследователь. Пойду ва-банк, как будто готовлю задержание. Если повезёт, противник задёргается и совершит ошибку. Что думаете?
— Может и сработать... Так, завтра утром с Полевым пришлю мандат особых полномочий и всё необходимое. И ключи от машины — оставлю её на Пречистенке, Вам нужнее.
Михаил засиял улыбкой — он не ожидал от шефа такого доверия. Рихтер же встал, допил залпом чай и пожелал удачи подчинённому, похлопав по плечу. Затем распрощался и стремительно вышел, чуть не сбив с ног санитарку.
***
Полевой пришёл в одиннадцать утра. Сразу после приветствия принялся выкладывать посылку от Рихтера: табельное оружие, набор спецсредств, ключи от машины и документы.
— Так, вот особый мандат, подписи Романа Фёдоровича и Ивана Ивановича. Всевозможное содействие со стороны любых силовых структур, особые полномочия, полная свобода действий. Тут же три приказа об аресте за сегодняшний день, подписано фон Гринвальд-Рихтером, строка фамилии пустая — пользуйся, если потребуется.
— Ага, отлично!
— Роман Фёдорович вот ещё что просил на словах передать. Во-первых, постарайся взять живым стукача «Йозефа», нам и допросить было бы хорошо, и процесс желательно провести, пусть и закрытый. Во-вторых, помни, что жизнь агента контрразведки дорого стоит и, если что, забудь о первой просьбе и спасай свою шкуру, стреляя в кого надо. Ну и удачи.
Шлаевский улыбнулся. Андрей же встал, ещё раз пожелал удачи, теперь от себя лично, пожал другу руку и ушёл восвояси. Михаил собрался, проверил оружие и, стараясь никому не попадаться на глаза, вышел через задний вход на улицу. Операция начинается!
Машину младший лейтенант нашёл быстро: Пречистенка место маленькое, а полковничий «Руссобалт М1931» уже был как родной. Контрразведчик сел за руль, провёл руками по коже сидений, поправил зеркало заднего вида и неспеша покатил по утренней Москве. Водить Шлаевскому чертовски нравилось, не зря Рихтер в январе отправил его на курсы.
Отливающий на солнце сталью, серый «Руссобалт» притормозил около широко известного в узких кругах ресторана «Павлинъ». Михаил сверился по часам: время ланча, Паль должен появиться с минуту на минуту. Вот, Иван Максимович вышел из-за угла. Глянул по сторонам, перешёл дорогу и направился в ресторацию, по пути скосившись на узнаваемый автомобиль и нервно оглянувшись. Младший лейтенант чуть откинулся на водительском сиденье, чтобы не было видно лицо, но было заметно, что за рулём кто-то есть. Как только за майором закрылась застеклённая дверь, Шлаевский вышел из машины и направился ко входу, по дороге закуривая. Постоял там пару минут, пока к нему не подошёл филёр, переодетый конторским клерком. Мужчины о чём-то поговорили, как будто куря и обсуждая погоду, после филёр пошёл в парк напротив ресторации, а Михаил глянул на окна ресторана. Вовремя: от тёмного стекла быстро углубилась внутрь высокая худая фигура с узнаваемыми усиками и блеском погон. Младший лейтенант хмыкнул: майор явно «срисовал» слежку и занервничал. Хорошо-с!