Выборы

Иль подошел к Уильяму, что-то сказал. Наш водитель приподнялся на руках, посмотрел на всемогущего, ответил. Иль вдавил шиллинг в лоб Уильяма и взглянул на нас. Он был невысок ростом, с круглой головой, в белоснежной, расшитой золотом ordana. Канотье с пером скрывало редеющие волосы. Он улыбнулся, продемонстрировал великолепные зубы. Не отрывая от нас глаз, что-то сказал доктору Диокаду, кивнул поклонившемуся Дженаро. Проходя мимо Шартелля, бросил взгляд направо, налево… и подмигнул. Затем направился к дому и исчез в дверях. Доктор Диокаду и свита не отставали от него ни на шаг.
— Прошу меня извинить, но я не успел вас встретить, — подал голос Дженаро. — Меня задержал Лидер. Он хотел, чтобы мы поговорили до прихода Иля или после его отъезда. Теперь остается только второй вариант. Церемониал встречи занимает немало времени, так что не выпить ли нам пива?
— Показывайте дорогу, мистер Дженаро, — согласился Шартелль.
— Для вас просто Джимми. Я окончил университет Огайо.
Шартелль улыбнулся.
— Я заметил, что вы говорите, как уроженец этого штата.
— Получил диплом организатора производства и научился играть в гольф, поверите мне или нет.
— Мы вам верим.
— Я лишь хочу оттенить свои достоинства.
— Они впечатляющи, — поддакнул я.
— Лидер держит пиво среди банок лимонного сока, — продолжил Дженаро. — Думаю, мы можем рассчитывать на три бутылки.
По наружной лестнице мы поднялись на балкон и прошли в комнату, очень похожую на кабинет.
— Кабинет Лидера, — пояснил Дженаро, доставая из холодильника три бутылки пива. Открыл их, подал нам и знаком предложил садиться. Сам он примостился на краешке стола.
— Я видел Даунера пару дней назад. Он говорил, что ждет вашего приезда.
— Мы прилетели вчера утром, — ответил я.
— Без приключений?
— Как видите.
— Вы казначей партии, так? — спросил Шартелль.
— Совершенно верно. Добытчик денег, — Дженаро поставил бутылку на стол, прошелся по комнате. — Мы трое должны войти в федеральный парламент. Лидер — я, потому что у меня самый надежный округ в стране, и Диокаду. Вы с ним уже познакомились. Наш теоретик. Очень умен.
— Вы знаете какой-нибудь пост в провинциальном правительстве?
— Министр информации.
— Это нам пригодится, — кивнул я.
Шартелль вытянул ноги и выпил пива прямо из горлышка: Дженаро не предложил нам стаканы.
— У вас красивый костюм, — заметил Дженаро.
— Ткань я специально заказывал на одной маленькой фабрике в Алабаме. Если хотите, могу достать вам несколько ярдов. Дженаро подошел и пощупал лацкан пиджака Шартелля.
— Правда?
— Я свяжусь с Даффи, и он пришлет материал сюда, — вставил я.
— Лучше доставьте его в Лондон. Я шью костюмы там.
— Как представляется вам политическая ситуация, Джимми? — спросил Шартелль.
Дженаро нахмурился.
— Приятного мало. У нас есть деньги, но нет голосов.
Шартелль кивнул.
— Вы не пытались провести опрос избирателей?
— Этим я занимался сам. Настоящий опрос нам не под силу. Нет специалистов. Кроме того, люди говорят у нас чуть ли не на ста диалектах. Мы можем провести выборочный опрос, на базаре или на шоссе, но это мало что даст. Далее, на западе и на востоке сильны племенные отношения. А на севере мусульмане объединяются под знаменем Аллаха.
— И чем, на ваш взгляд, закончатся выборы?
Дженаро прошел за стол, сел на вращающийся стул, положил ноги на полированную поверхность стола.
— Не знаю. Если мы что-нибудь не придумаем, боюсь, что Лидеру, мне и Диокаду уготована роль верной оппозиции. Я могу до пенни подсчитать наши наличные средства и сказать, сколько стоит каждый из политиков. Я знаю их всех, потому что играю в политику с шестнадцати лет. И в штаты я попал только потому, что они очень хотели избавиться от меня. А вернувшись, я заработал кругленькую сумму на импорте и познакомился с деловыми людьми. Должен признать, они у нас точно такие же, как и в любой другой стране.
— Я часто бываю в глубинке. Еду на «ягуаре» в какую-нибудь государственную усадьбу, оставляю там машину, переодеваюсь, сажусь на велосипед и объезжаю окрестные деревни. Разговариваю с крестьянами. В лицо меня никто не знает, и языки мне даются легко, тем более диалекты. Я говорю с ними, они — со мной. Я выясняю, что им мешает жить, затем возвращаюсь в Убондо и пытаюсь им помочь, но так, чтобы они знали, что позаботился о них Лидер. Иногда мне кажется, что именно этим должны заниматься министры, а не разъезжать в «мерседесах».
— На этом спотыкаются и многие политики, — кивнул Шартелль. — Скажите мне, Джимми, вы хорошо знаете руководство профсоюзов?
— Пожалуй, что да.
— И их позиция?
Дженаро пожал плечами.
— Трудно сказать. Зависит от того, к кому они прислушиваются.
— Кто у них главный?
— Генеральный секретарь конгресса тред-юнионов.
— Что-то вроде нашего АФТ-КПП [7].
— Примерно, но с тем отличием, что генеральный секретарь не должен переизбираться каждые два или четыре года. Его должность пожизненная.
— Честный человек?
Дженаро посмотрел в потолок.
— В определенном смысле. У нас были общие дела. Он не против того, чтобы получить прибыль, хотя в его речах это слово звучит как ругательство.
— Власть действительно принадлежит ему?
— Несомненно.
— С ним можно договориться?
— За деньги? Деньги ему не нужны.
— Но что-то нужно?
Дженаро поднялся из-за стола, отошел к окну.
— Ему нужны письменные гарантии.
— Какие у него отношения с вождем?
— Нормальные. Не слишком теплые. Но и не холодные. Они знают о существовании друг друга.
— У меня появилась идея. Она может сослужить неплохую службу.
— Обговорите ее с Лидером.
— Видите ли, Джимми, вождь, как мне кажется, благородный человек, и, возможно, ему захочется участвовать в том, что я имею в виду. Мне нужен эмиссар для переговоров с профсоюзами. Не публичных, естественно. Главное, чтобы он сказал решающее слово в самый ответственный момент.
Дженаро вновь уселся на краешек стола.
— В университете Огайо учились парни с юга, которые говорили, как вы. Они говорили и говорили, а потом выяснилось, что я проигрываю в покер уже пятьдесят зелененьких. [8] Не в обиду будет сказано. Подождите, пока вы встретитесь с альбертийцами. У нас любят ходить кругами, прежде чем перейти к сути. Начинают с гипербол, затем в ход идут поговорки, наконец, метафоры. А уж потом, если вам повезет, кто-нибудь заговорит о деле.
Шартелль сбросил крупицу золы с лацкана пиджака.
— Это мое южное воспитание, сэр. Мы придаем большое значение вежливой беседе.
Дженаро ухмыльнулся.
— Ерунда. Вы хотите, чтобы я договорился с профсоюзами, так?
— Похожие мысли приходили мне в голову. Но я могу найти вам и другую роль в этой предвыборной кампании.
Дженаро вновь прошелся по комнате.
— Клинт, мы можем поладить.
— Я в этом не сомневаюсь. Нисколько не сомневаюсь.
В дверь заглянул альбертиец в белом пиджаке.
— Время ленча, са.
— Сейчас вы встретитесь со всей братией, включая Иля. У него не только голоса, но и деньги. Кроме того, он традиционный правитель.
— Я думаю, он мне подмигнул, — заметил Шартелль.
— Старик — своеобразная личность. Он сохраняет этот ритуал, потому что людям это нравится.
— Еще бы! — воскликнул Шартелль. — Прыгающий колдун с моделью эсминца на голове. Распростертые на земле тела. Старик с золотым посохом, восхваляющий Иля. Здоровенный горн, барабаны и, наконец, сам Иль, в соломенной шляпе, восседающий в лимузине, сработанном в 1939 году. Кстати, такой же был у моего папаши. А как он припечатывал монеты к потным лбам! Я не пропустил бы этого зрелища ни за какие коврижки.
— У Шартелля весьма оригинальное представление об Африке, — пояснил я Дженаро.