Дескрит (СИ)

— А как же другие изкриты, с кистями рук? — увлеклась я темой.
— Ну, у тех есть речь, хоть и примитивная. Ведь ты помнишь, как они выглядят, лица у них полузвериные и голосовые связки не приспособлены для активного обмена словами. Да и природные задатки ограниченны, гены и наследственность никто не отменял, а в них очень много от животных. А вот с дескритами работать было очень интересно! Жаль, я не мог начать наблюдать за ними в младенчестве, уже в колыбели можно осторожно делать пальчиковую гимнастику, воздействуя этим на активные точки, связанные с корой головного мозга, — Анатолий встал, и начал ходить по комнате туда-сюда, возбужденно жестикулируя. — Те упражнения, которые я им давал непосредственно влияли на ловкость рук, на подчерк, который сформировался в дальнейшем, на их скорость реакции. Хотя дескритам от природы дано больше физической силы и ловкости, чем нам, людям, я видел положительный результат. У малышей развивалось логическое мышление и память, усиливались концентрация, внимание и воображение.
Глядя на молодого мужчину, так увлеченного своим делом, я понимала, как повезло дескритам встретить в детстве отличного педагога, доброго друга и просто хорошего человека. Недаром он до сих пор является частью их жизни.
И уже они теперь по-своему заботятся о нем, если вспомнить выписанные на его имя акции их предприятия. Повезло моей подруге Оксанке, Толик очень порядочен, не предаст и не обидит, с ним интересно, интеллектуал, интеллигент. И теперь я знаю, кого позову учить моих будущих детей! Какой талантливый человек! Ему не страшно доверить даже кроху и стало понятно, почему именно его привлекли к секретному и новому проекту.
— А сложно тебе с ними было? Ведь ты сам был студентом, опыта общения с детьми, я так понимаю, у тебя не было.
— Почему не было? — искренне удивился парень. — У меня четверо младших братьев и сестер, я получил на воспитание от родителей новорожденного брата еще в первом классе, в семь лет, потом постепенно остальных. Взрослым было некогда, они обеспечивали семью, поэтому воспитателем был я.
Ого, вот это действительно опыт. Решено, когда обзаведусь наследниками, то только Толик наставником и никто другой. Вон, какие умные у него дескриты выросли!
— Я рассказывал им сказки и читал стихи… Играл с ними в игрушки. А знаешь, какое у наших друзей в детстве было любимое упражнение? — заулыбался мужчина. — Помнишь сказку про Золушку? Мачеха заставляла её перебирать крупу, мы все ей сочувствовали и считали приемную мать злодейкой. Так вот, это было очень на пользу Золушке. — Анатолий тихонько засмеялся. — Я над дескритами так же «издевался». Смешивал крупу и давал разбирать по одному зернышку на кучки, кто первый, на скорость. Только крупы в итоге у них не оставалось, — он сделал загадочную паузу.
— Почему? Куда она девалась? — не обманула я его надежд.
— Эти молодые телята её съедали! — он опять засмеялся. — У них особенность ферментации еды такая, что они спокойно переваривают не прошедшие предварительную обработку грубые волокна. Если бы были человеческие дети, то пришлось бы строго следить, чтоб в рот не тянули, не поперхнулись и не наглотались лишнего. А у этих такие упражнения вызывали энтузиазм и давали хороший результат, подкрепленный угощением, как при дрессировке.
Я тоже захихикала, представив себе эту картину.
— Что-то от разговоров про еду аппетит разгулялся. Ева, не пойти ли нам с тобой на обед? Уже пора.
Я посмотрела на часы. Точно, уже за полдень перевалило. Толя своим рассказом так меня отвлек от переживаний за Давида, так заговорил зубы, что время пролетело незаметно. Думаю, он это делал сознательно, не давая мне рефлексировать и метаться в бесполезных кошмарных фантазиях. С благодарностью кивнув мужчине, пошла за ним к выходу.
Съев по порции овчарского салата и очень вкусную рыбу ципуру, мы вернулись в комнату. В фойе нас проводили настороженным взглядом администратор с охранником. Видимо ждали дальнейших разбирательств по поводу вчерашней истории. Мы, не удостоив их вниманием, прошли мимо.
— Толик, как ты думаешь, могут ребята нам позвонить? Хоть что-то бы узнать!
— Вряд ли. Лучше расскажи, как ты с Давидом познакомилась. Он говорил, вы совсем маленькие были. Даже не представляю, где вы могли встретиться, их же долго не выпускали с территории питомника.
— Питомника?
— Это мы так их приют при институте называли между собой. Там неплохие условия были, по два дескрита в комнате, удобства, в общих комнатах все необходимое для учебы и развлечений — библиотека, выход в сеть, спортивные тренажеры и другое. Единственной неприятной для них вещью были камеры наблюдения, которые висели везде, даже в ванной и в душе.
— А я с папой приходила на работу, — начала рассказывать Толе историю нашего знакомства и дружбы с Девом. Он оказался хорошим слушателем, не перебивал, изредка задавал наводящие вопросы. Озвучивая то, что сама не помнила много лет, я как-бы заново смотрела со стороны на всё, что с нами было. Потом я вспомнила ещё кое-что, что хотела узнать у дескритов. Но вдруг Толик тоже знает?
— Можно тебя спросить? Мартирос говорил, что Давид может воздействовать на неживую материю. Ты про это что-то знаешь? — решилась я. — Это магия какая-то? Звучит фантастически. Неужели, правда?
— Правда. Это стало у него проявляться сначала спонтанно, во время эмоциональных подъемов. Например, когда спортом занимался или с кем-то спорил. Вещи перемещались на расстоянии, или в одном месте исчезали, а в другом появлялись. Однажды, я сам был свидетелем, в столовой загорелся фартук у повара, брызнуло горячее масло. Так Давид потушил, находясь в другом конце помещения, вызвав из воздуха шар воды и направив его точно на огонь. Став старше, он объяснял, что переходит на другое зрение и видит микрочастицы, из которых состоит нужный ему предмет. Потом направляет на них свою энергию и перестраивает или переделывает вещество, как ему нужно. Для примера давал мне стереокартины и предлагал посмотреть на них альтернативным образом, говорил, что у него происходит похоже, но с реальностью, а не с плоским рисунком. Как-то так.
— Невероятно. Это что ж получается, что сказки и легенды прошлого содержат упоминания о действительно когда-то существовавшей магии, хоть часто в искаженном или преувеличенном виде? — пробормотала я, одновременно пытаясь найти в сети стереокартины и представить, каково это — уметь воздействовать на окружающее.
— Похоже, что так. Причем, если внушением и эмпатией владеют многие дескриты, то тем, что ты назвала магией — только Давид.
Картинки нашлись быстро, и я некоторое время пялилась на них с переменным успехом, то чётко видя объемное изображение, то мучаясь впустую. Тут в коридоре послышался какой-то шум. Я сорвалась с кровати и стрелой полетела к двери, распахнула её, опередив Толика. В соседнюю комнату вход был приоткрыт и я, чего-то испугавшись, остановилась в нерешительности. Мой добровольный охранник тоже притормозил рядом.
— Похоже, ребята вернулись. Ева, постой пока здесь, я загляну к ним, узнаю как дела, если что, позову тебя, хорошо? — Анатолий с беспокойством смотрел на незакрытую дверь и прислушивался к звукам за ней. Я кивнула, не в силах ему ответить. Парень осторожно подошел туда и заглянул в комнату, потом боком протиснулся в узкую щель проема. Прошла минута, другая. Ничего не происходило. У меня от страха, что случилось что-то ужасное, спазм скрутил тугой колючий узел в районе солнечного сплетения. Время ползло, но меня никто не звал. Тогда я решилась и тихонько шагнула к двери. Еще шаг, и еще… Вот мне стало видно, что парни стоят возле кровати и еле слышно переговариваются. Посмотрела на постель, там кто-то лежал укрытый одеялом, не видно, кто это. Сердце больно кольнуло. И тут взгляд остановился на свесившейся вниз руке, крик застрял у меня в горле — она была покрыта темной коричневой шерстью и пальцы оканчивались длинными, мощными, загнутыми когтями… Мартирос резко обернулся, увидел мои расширенные глаза, быстро переместился ко входу.