Кожное лекарство (ЛП)
Двое других глухо, сдавленно засмеялись.
Возможно, у Прово сработал инстинкт самосохранения. А может, всё дело было в страхе. Или ещё Бог знает в чём… Но он вскочил на ноги и решил прорываться. Он двинулся на Охотников за шкурами с такой яростью, что те попятились.
Наверно, ему бы всё удалось. Наверно…
Если бы ноги в чём-то не запутались.
Он упал на пол, начал извиваться и барахтаться в человеческих останках, и заметил, что его ноги опутали чьи-то кишки. Они были разбросаны по всем доскам, и когда Прово в порыве безумия бросился вперёд, они, как мокрые верёвки, обвязали его ботинки.
Мужчина завопил и попытался избавиться от пут. Но они были влажными, скользкими и эластичными. И Прово лишь сильнее затягивал узлы.
Первые два чудовища почти равнодушно направились к мужчине. Они схватили Прово и, почти не напрягаясь, освободили его ноги. Одну за другой. Как дети, обрывающие мухам крылья.
Прово попытался уползти, но кровь толчками начала покидать его тело. У него перехватило дыхание, он закашлялся, и разум начал покидать его.
Третий Охотник с кольтами подошёл ближе. Схватил мужчину за волосы, запрокинул его голову и посмотрел в остекленевшие глаза, полные страха. И всунул дуло одного из револьверов в рот Прово.
— Терпеть не могу смотреть, как эти существа страдают, — хрипло произнёс он.
И снёс выстрелом полголовы Прово. Монстр продолжал жать на спусковой крючок, пока не закончились патроны в барабане, а продырявленный череп не начал дымиться от пороха.
Чудовище отбросило труп мужчины, не вынимая револьвер из его рта.
А затем все трое поспешили на первый этаж, пока их собратья не сожрали самое вкусное мясо.
* * *
В хижине через дорогу Джека Тёрнера — последнего живого человека в Рассвете — вырвал из пьяной дремоты звук царапанья, скрежет, словно кто-то снаружи проводил когтями по двери его лачуги.
Животное. Какое-то животное.
Может, волк.
Проклятье.
Наверно, голодный, раз решился заявиться в населённый город. Но сегодня он еды не получит.
Тёрнер слышал, как зверь тяжело дышит, сопит и царапает лапой, как пёс у кроличьей норы.
Тёрнер откинул в сторону спальник и вытащил кольт «Патерсон» калибра.36. Он тихо и осторожно откинул засов и резко распахнул дверь. И увидел далеко не волка. Отнюдь нет.
В небе светила не скрытая тучами луна, и было достаточно светло, чтобы Тёрнер понял, что смотрит он на человека. На человека с мордой зверя. Кто бы или что бы это ни было, на нём было пончо из шкур, которой трепетало на ветру, как флаг. И от него исходил тошнотворный запах.
Тёрнеру показалось, что его внутренности начали плавиться, как свечной воск.
Это лицо…
Отвратительнейшее из ликов дьявола. С правой стороны он выглядел, как морда волка с густой шерстью, жёлтыми клыками и ярко-зелёными глазами… А с левой — голый, не обтянутый кожей череп чудовища; лишь связки и мышцы, да чёрные впадины глазниц. Лицо было разделено пополам идеально ровной линией, словно кто-то провёл невидимую черту через центр черепа. Пол-лица — плоть, пол-лица — кость.
Бледный язык облизал кончики острых зубов.
До Тёрнера донёслись слова — далёкие, тихие, словно за несколько миль произнесённые, отразившиеся эхом в горах и прилетевшие с ноябрьским ветром обратно:
— Добро пожаловать в ад.
Тёрнер ждал, что в него вопьются когти и клыки. Но чудовище вскинуло обрез и выстрелило в мужчину из обоих стволов в упор. Удар разнёс его грудную клетку на клочки и отбросил тело внутрь хижины.
А затем чудовище двинулось дальше.
И начало напевать.
Весело и удовлетворённо.
— 13-
В то время, как в Рассвете разверзся ад, а шериф Диркер осматривал останки Кэтрин Модин, Тайлер Кейб сидел из-за бессонницы в салуне «Винодел» и чередовал пиво с кентуккийским бурбоном.
Он пообещал себе, что такие посиделки не войдут у него в привычку. Он приехал сюда работать, выслеживать Душителя Города Грехов. Если тот и вправду притаился где-то поблизости…
Но иногда человеку нужно расслабиться.
Особенно, если этим человеком был Тайлер Кейб, которого повсюду преследовал жуткий запах смерти и пороха. А когда воспоминания становились настолько живыми, что мужчина начинал ощущать на языке привкус крови и стали, только алкоголь мог их заглушить.
Салун «Винодел» был, по сути, обычным деревянным зданием с бревенчатыми стенами и грубо сбитыми досками на полу, между которыми виднелись немалые щели. Крыша была собрана из неровных досок и обрезков древесины и сильно протекала во время дождей. На подоконниках лежал слой многолетней рудной пыли, а пыльные окна выходили на грязную дорогу. У дальней стены располагалась барная стойка из резного красного дерева, и она явно выделялась из общего вида и бросалась в глаза, как кружевная лента на диком борове.
Этот салун был похож на десятки других салунов в Уиспер-лейк: денег у владельцев хватало, чтобы держаться на плаву, но не для того, чтобы сделать ремонт или достроить здание.
Мужчины всех мастей собрались за стальными кружками и стаканами — скитальцы, бродяги, шахтёры, работники компаний, охотники, спустившиеся с гор на несколько дней ради выпивки и секса — и обстановка в салуне была тесной.
Вонь немытых тел и мокрых сёдел, грязной шерсти и испачканной оленьей кожи, перегара и табачного дыма.
Кейб слушал высокого худощавого парня по имени Генри Фримен, который утверждал, что он техасский рейнджер, и даже показывал всем в доказательство свою звезду.
Одет он был в плащ и широкополую шляпу. Блестящие, новенькие и без единого пятнышка. На вытянутом отталкивающем лице выделялись мёртвые и пустые глаза.
И хоть он и утверждал, что был техасским рейнджером, техасского акцента слышно не было.
С другой стороны, рейнджеры ведь набирали в свои ряды людей из разных местностей.
Но его речь… Она не была похожа на речь южанина или янки. Абсолютно безэмоциональная, ровная.
Кейб пил виски и тёплое пиво, не особо заботясь о вкусе, и слушал то, что говорил ему парень.
— Знаешь, что я понял, Кейб? — произнес Фримен, изучая собственное мрачное отражение в треснувшем зеркале бара. — Наш друг, Душитель Города Грехов, как его любят называть, очень умён. Это не обычный преступник. У него прекрасный интеллект. Думаю, он играет с нами в некую игру, вроде «Поймай меня, если сможешь». За его голову назначена большая сумма, и он получает от этого удовольствие.
Кейб глотнул пива.
— И почему ты считаешь, что он так чертовски умён?
Фримен ответил, не глядя в глаза собеседнику:
— Это очевидно, не так ли?
— Может, тогда будешь настолько любезен, что объяснишь свои догадки простому арканзасскому парню?
Фримен тонко улыбнулся.
— Он переходит от одного шахтерского городка к другому, как рыба… Нет, как акула в море людей! Загадочный. Таинственный. Никем непойманный. Просто еще одно лицо в толпе. Думаю, не надо тебе напоминать, что шахтерские городки не похожи на те, в которых мы с тобой привыкли работать. Люди постоянно приезжают и уезжают. Десятками. Сотнями. Как среди этого потока можно найти нужного человека?
Кейб задумался, нахмурив брови.
— Точно так же, как с поисками горной кошки, которая стащила твои запасы. Нужно затаиться и ждать. Рано или поздно этот сукин сын проявит себя. У него слишком большое самомнение, слишком много дерьма в голове. И когда он покажется, я возьму эту сволочь.
Фримен бросил на него почему-то обиженный взгляд.
— Ты всё упрощаешь, друг мой. Даже слишком.
— Вот такой я простой парень, — ответил Кейб. — Когда хочу есть — ем. Когда хочу спать — сплю. Когда хочу пить — пью. А когда вижу, как какой-то ублюдок убивает женщин, я открываю на него охоту и отрабатываю свои деньги.
Фримен утверждал, что тоже охотится за Душителем. Но в отличие от Кейба, который шел за преступником из Невады, Фримен поведал, что напал на след убийцы в Западном Техасе. Он рассказал, что Душитель начал убивать в Мексике, продолжил в Техасе, следующую остановку сделал в Калифорнии, и только потом отправился в Неваду. А оттуда, возможно, и в Уиспер-лейк…