Те странные пути... (СИ)
Корвус рассказал, что оборотень-маг и в самом деле задурил им головы и увёл к мужчинам, уже уведённым из деревни. Им повезло, что маг Мори, несмотря на ужас, обуявший его, сумел-таки очнуться и спрятаться. Он шёл долго за околдованной группой своих спутников, ведомых демонами. Ему тоже повезло. Прежде чем присоединить заворожённых беглецов к мужикам, демоны остановились возле леса. Спрятавшись за кустами, Мори собрал силы и стянул со своих пелену демонической ворожбы.
Очнувшись, Корвус первым делом убил оборотня-мага, ударив его в глаз кинжалом, спрятанным до сих пор в поножах. Демоны-то собрали только то оружие, что на виду. Со вторым стражем справиться было легче: пришедшая в себя Метта убила его, выхватив из колчана Сиринги стрелу, - стрелы-то эльфам оставили, забрав луки. А потом, поскольку они оказались близко к месту пленённых мужчин из деревни, решили освободить и их. Демонов сначала было мало, и вроде всё шло к отличному результату - к победе, но на лесном повороте к деревне они наткнулись на ещё один отряд, с которым поневоле вступили в новый бой.
За время рассказа догорели костры. Мужчины поели немного из того, что запасли в дорогу женщины, собрали всё оружие - в том числе и трофеи, что оставались на убитых демонах-оборотнях. И снова пустились в путь... Ксения, шатаясь от слабости, шла рядом с Корвусом, держась за его руку. Единственное, о чём могла думать: Корвус решил, что Адри-Семела - обычная деревенская ведьма.
11.
Новый привал сделали на рассвете.
Путь к крепости преградила та самая равнина, которой боялись деревенские женщины. Вместе с Корвусом, Меттой и эльфами рассматривая равнину, Ксения почувствовала раздражение: на горизонте, за равниной, виднелась тонкая чёрная полоса - лес. То есть это место, не будь опасности со стороны демонов-оборотней, можно было бы пересечь за пару часов. Обидно. До злости.
Впрочем... Ксения отступила из кустов, в которых её спутники негромко переговаривались, оценивая обстановку, и задумалась. Ей-то зачем торопиться к князю? Что ждёт лично её в крепости? Сейчас-то она твёрдо знала, что князь не зря оставил Корвуса драться с демонами-последышами, пока Гавилан уходит с "гражданскими" из поселения.
Адри успела, как карты, раскинуть на Корвуса пропитанные магией предметы, один из которых - часть его воинского доспеха. И теперь обе ведьмы знали, что и куда. Это Шилох заметил, что воин благоволит чужестранке: поит её драгоценным вином (с мёдом - только с княжеского стола!), старается успокоить её - и симпатичен ей. Маг сказал о том Гавилану. Князь рассчитывал, что Корвус уговорит Ксению прийти в крепость и добровольно решиться на неволю. Князь-то рассчитывал. Но у Корвуса своя голова на плечах. А сейчас оказалось - и сердце своевольное. И теперь Корвус следует по пятам за Ксенией, выполняя приказ князя, но при этом часто злится на самого себя.
Адри сочувственно смотрела на Ксению. Корвус молчит, но женщины уже поняли - и не только по гадательным предметам, что его раздирают противоречивые чувства. Ксения-то пока головы не потеряла. Только, в отличие от него, она не злится, а чуть что - с трудом слёзы удерживает. Её сердце тоже рвётся к нему - это она уже отчётливо прочувствовала, хоть на вид и спокойна. Но страх затаился, вцепившись в самое сердце холодными паучьими лапками. Страх возвращения.
А вдруг её предназначение в том, чтобы проводить Адри в крепость, а потом... Потом её, Ксению, вернут в свой мир. Но сердце-то своё она уже здесь потеряла. И искать не хочется, как посмотрит в эти угрюмые глаза, тяжело следящие за ней. А ещё... Она с горечью усмехнулась: здесь о чувствах много не говорят. И порой она ощущает Корвуса лишь как приставленного к ней стража. И когда только они успели попасть в капкан взаимного притяжения?..
Осторожно ступая по мягкой поверхности из листьев, она отошла к разбитому в тёмной глухомани лагерю. Устроились на полянке, образованной пятью толстыми корявыми стволами, похожими на дубовые деревья, даже листья такие же. Полянка совсем маленькая - как раз, чтобы уместились две телеги и люди вокруг них. Но так здесь тихо, будто никого и нет. Измученные боем, отчаянием и надеждой, едва-едва перевязанные, насколько было возможно в таких условиях, люди спали.
... Незачем думать долго. И так понятно, что дальше не пойдут. Выставят сторожей, и все будут спать, добирая дневным сном краткий ночной... Потоптавшись на месте, поняла, что сейчас лучше всего посидеть рядом с Адри-Семелой. С нею спокойно. И дети отвлекут от самых ненужных мыслей...
Дети бессовестно, на зависть ей, тоже невыспавшейся, дрыхли с обеих сторон от Бурана. И чем-то их поза вдруг напомнила, как спали эльфы, используя вместо подушки обернувшуюся в волчицу Метту. Только дети вытянулись вдоль длинного тела псины, прижимаясь к нему спинами, как к печке. Адри не спала. Она уселась на бедро, рядом с мордой собаки, которая, не поднимая башки, покосилась на подошедшую Ксению.
- Что-то придумали? - прошептала Адри, поглядывая на детей.
- Нет. Придётся весь день сидеть здесь. - Ксения осмотрелась и опустилась на краешек разложенного плаща, на котором и спали дети. - Я хотела предложить снова напустить туман, но равнина слишком велика.
- И не только в этом дело, - вздохнула Адри и положила на плечо Одилы краешек плаща. Спустя минуту девочка перестала громко, насморочно сопеть, пригревшись. - По такому месту настоящий туман будет рассеянный и не очень высоко от земли.
Она вдруг подняла глаза, явно увидев что-то за Ксенией. Та оглянулась. Корвус. Он кивнул обеим и опустился рядом с Ксенией. Без шлема, который он держал в руке, выглядел он здорово усталым и осунувшимся.
- Мне сказали, что ты тоже дралась с демонами, - вполголоса сказал он Ксении, тоже стараясь не разбудить детей. - Что ты была одной из трёх ведьм с силовыми щитами.
- Да, так было, - спокойно сказала Ксения.
- Откуда у тебя это?
- Во мне просыпается моя прабабка, - усмехнулась она. - Не помню, рассказывала я или нет, но в моём роду по женской линии есть свои ведьмы. Говорили - одна из них была очень сильной. Может, именно потому Шилох и вызвал именно меня?
- А где твой обруч? - подозрительно глядя на её голову, спросил Корвус.
- Потеряла в деревне, когда демоны затащили в погреб.
- Это правда, что ты вызвала грозу? - И объяснил на вздёрнутые брови Ксении: - Мне сказали деревенские женщины.
- Правда, - осторожно вступила в разговор Адри, собиравшая светло-русую косу в узел на затылке. - Она придумала слова и вложила в них силу. Вызванная ею магическая гроза сорвала крышу с того дома и убила двоих демонов, которые хотели нас сжечь.
Кажется, Корвус хотел ещё о чём-то спросить, но...
На шорох шагов по листве и травам оглянулись все. К ним спешила вдова старосты, Лорин. Подойдя ближе, она, запыхавшись, сказала, кивая Ксении:
- Пойдём быстрей! С Чарой творится что-то неладное!
С места вскочили вдвоём и поспешили за Лорин, сопровождаемые неотступно следующим за ними Корвусом.
Деревенская ведьма и её муж, высоченный рыжий детина, ни разу на памяти Ксении не расстававшийся с огромным топором, словно страшился хоть на мгновение остаться безоружным, расположились чуть на отшибе от основной компании, у высоких дубовых корней с другой стороны. Мужчина, растерянно глядя, стоял над ведьмой, прислонившейся к одному из корней, подобрав ноги ближе к груди, - только длинные, тёмные в лесном сумраке волосы рассыпались по коленям. Рыжий детина оглянулся на подошедших и сжал в огромных кулаках топорище своего привычного оружия.
- Что с нею? - пытаясь говорить тише, спросил он.
Ксения и Адри присели перед ведьмой. Та, с закрытыми глазами, часто дышала, то и дело тоненько подвывая и постанывая. Не прошло и минуты, пока они её разглядывали, как Чара быстро легла животом на землю - раскрытыми ладонями словно упираясь в неё. Затем она перевернулась и легла уже на спину, распахнув невидящие и пустые глаза на почти невидимое, закрытое густой листвой небо. И зашептала плохо различимые по значению слова, то и дело вздрагивая всем телом, причём карие глаза будто осматривали что-то, что не видели остальные, то и дело дёргаясь в сторону или вверх. Все движения, кроме вздрагивающих глаз, выглядели так, словно женщина пытается медленно и тщетно вырваться из верёвок, плотно обвивших её тело. Оттого и еле шевелилась, постанывая.