Алая жемчужина (СИ)

- Так что ты тут делаешь? – шепотом спросил Кин, отстраняясь; юноша к тому моменту удобно разлегся на нем.
- Я очень рано просыпаюсь, – Наилли мечтательно улыбнулся. – Скучно. Поэтому обычно иду гулять в сад.
- Идем гулять?
- Нет, – дрогнул колокольчик смеха. – Сегодня гулять не хочется. Лучше поцелуй меня еще раз. Или не только поцелуй…
- Наилли…
Они целовались все утро, не двигаясь дальше, хотя Наилли активно намекал и просил тесным объятием, нетерпеливым ерзаньем и тяжелым дыханием. Салокин вместо этого изучал его татуировки. Сначала на животе, повторяя пройденный путь, прикусывая основные узлы и лаская их языком. На пояснице радужные переплетения заходили на полушария ягодиц, резко обрываясь на копчике острой стрелкой. Два полотна не смыкались на бедрах, оставляя полоску нежной белой кожи, мягкой и атласной на вкус. Когда юноша начал обиженно коситься и хвататься за руки, Кин вновь опрокинул его на спину, приласкав ртом до разрядки.
Отдышавшись, Наилли уселся, скрестив ноги, и уперся ладошками в неровно вздымающуюся грудь «проводящего».
- Я не понимаю, ты боишься или скромничаешь? – он нахмурился. – Или просто не хочешь?
- Похоже, что не хочу? – хмыкнул Салокин – доказательство обратного гордо стояло.
- Не похоже. Потому и спрашиваю.
- Наилли, а как же Ланцео?
Юноша ожидаемо помрачнел и насупился.
- А что Ланцео? Поздновато ты о нем вспомнил. Я брачный договор не подписывал, а он и не предлагал. И вообще, что за глупости спрашивать о нем в постели? Тебе что-то не понравилось – так и скажи. Нечего приплетать посторонние причины. Дурак!
Вспылив, Наилли вскочил с кровати, Кин едва успел его поймать. Неловко упав обратно на спину, сжимая добычу, Салокин зашипел от боли.
- Извини, – покаялся он, не отпуская брыкающегося юношу.
Куда проще верилось, что Мила не та, за кого себя выдает, чем, что Наилли шлюха. Не вязалось это с его образом и поведением, хотя умелые ласки доставляли удовольствие на самом острие ощущений. Но в остальном юноша был местами очень наивным и сдержанно-вежливым. Даже ругался по-детски, другой бы Кина обложил трехэтажным.
- Я просто не хочу, чтобы потом у тебя были проблемы.
- И это говорит мне человек, только что меня всюду облизавший. Еще начни извиняться, скажи, что не хотел!
- Хотел и до сих пор хочу, – Кин перекатился на бок – спине стало мокро. – Но…
- Ладно все, замолчи, – Наилли вдруг замер и принюхался. – Чем пахнет? Ты ранен? Кровью тянет совсем свежей. Ну-ка?!
Он отбросил назад копну волос и перегнулся через Кина.
- Ничего себе! Это так с тобой все в порядке? Сбежал, значит, от драки. Ляг на живот!
- Ты подслушивал? – Салокин перехватил тонкие запястья, сдвинув браслеты, чтобы не вминать их до синяков.
- Отец всегда забывает, что у нас окна на одну сторону. Все слышно. Показывай!
- Не надо, Наилли. Все хорошо, просто немного разошлось. Через пару дней все затянется. Повязка с мазью, нельзя снимать.
Серые глаза сощурились так же, как у отца – хищно, недовольно и упрямо. На щеке дернулась мышца, пропала улыбчивая ямочка, зацелованные губы сжались в полоску.
Кин смотрел в сердитое лицо и старался не улыбаться. Внутри тепло щекотало. Несмотря на болезненный стояк, хотелось просто обнять и прижаться. Стереть хмурую складку меж бровей. Взять медленно и сладко… но нет.
- Иди-ка сюда, – плюнув на кровь и боль, Салокин сгреб Наилли в охапку и крепко поцеловал.
- Все равно не понимаю, – Наилли потерся носом о плечо Салокина и поболтал ногой.
Браслеты звенели, мелодично и весело. Злиться их хозяин перестал, но все равно остался в недоумении.
- Отстань, – со смехом попросил «проводящий», чмокая его в кончик носа. – Будем считать, что у меня все плохо от потери крови. Только не обижайся.
Ответом было забавное фырканье. Солнце взошло высоко, пробило зеленую преграду листьев и нахально ломилось в окно. Горячий прямоугольник света добрался до постели, вполз по скинутому смятому одеялу и пристроился на пояснице Наилли.
- Кто тебе сделал такую красоту? – Кин не удержался и провел ладонью по узору, зардевшемуся радужным блеском от внимания солнца.
Юноша уткнулся в подушку, невнятно что-то из нее бормоча.
- Что-что? – Кин подпихнул его локтем. – Чего ты там говоришь?
В дверь громко постучали, оба синхронно дернулись, застыли на миг и вскочили, едва не столкнувшись лбами.
- Тихо, – Салокин сориентировался первым, замечая, что все вещи юноши здесь, в спальне на стуле. – Сиди…
Натянув штаны и рубаху, «проводящий» вышел, плотно притворил дверь и сдвинул щеколду. Одна из служанок передала записку и большой плотный конверт от капитана, с интересом оглядела растрепанного постояльца и осталась ждать, переминаясь на пороге. Ланцео коротко писал, что передал карты в западный порт, и просил воздержаться от прогулок по оживленным и не очень улицам в ближайшие пару дней – губернатор негласно поставил на ноги всю стражу под предлогом ловли какого-то каторжника, и в городе шли тотальные облавы. Порт под этим девизом перекрыли полностью, снабдив усиленной охраной.
Хмыкнув, Кин кивнул служанке, снова запер дверь и бросил тяжелый конверт на стол рядом с корзиной доверху полной яблок. Наилли в расстегнутых бриджах высунул нос из спальни.
- Карты, – Кин осторожно повел плечами. – Хотя на кой они мне? До западного побережья проще идти обычным морем. Путей там нет, только Хвост заходит краем, но до него крюк.
- Когда вы отплываете? – Наилли остановился рядом, небрежно переплетая пряди в нетугую косу.
- Не раньше четверга. Эй! – Кин утянул его на колени. – Ты чего? Расстроился?
Наилли промолчал, выпутавшись из рук.
- Просчитаешь путь? – Кин разворошил присланные карты – у него самого были такие же, но с пометками о рифах и дрейфующих по замкнутым течениям мертвых коралловых островках.
Худо-бедно, через какое-то время Наилли забылся, принявшись увлеченно спорить о возможности прохода через воронку у Гиблого. Они проложили два пути, изобрели собственную дорогу и долго упоенно целовались на ковре перед диваном, забыв о времени.
Давно перевалило за полдень, жара клубилась над садом, забираясь в тень и выживая прохладу даже из домика. Кин лежал, смотрел на что-то в очередной раз переправлявшего в схеме Наилли и думал, что вместо охранки на него можно было повесить его. Сына губернатора, запертого, как алая жемчужина в ларец тенистых деревьев и резных павильонов за высокой оградой с охраной. Желания куда-то идти не было. А еще где-то глубоко рождалось сожаление. Что им так мало осталось. Кин не собирался возвращаться. Не в ближайшее время точно. Самшитовый город должен стать ему новым домом, а дальше, кто знает, сколько времени пройдет… да и зачем он может пригодиться богатому именитому юноше. Несвободному, к тому же. Просто прихоть. Каприз.
Наилли поднял голову и улыбнулся.
- Смотри, – он протянул исчерканный лист. – Если взять вот тут чуть правее, то получится нужная петля. Теплое течение пойдет по правому борту, а скала окажется не настолько близко, чтобы достать. При нужной скорости, этим путем можно пользоваться для некрупных скоростных судов.
- Согласен, – Кин оценил грамотность решения, не став опровергать. – Отлично, мастер Наилли.
Юноша довольно засиял.
- Мне пора, – вздохнул он, подползая и наклоняясь. – До завтра.
Легкий поцелуй на прощание затянулся. До вечера Кин успел прибраться, просмотреть карты и не найти в них ничего сверхординарного. Кое-как принять ванну, свернуть шею перед зеркалом и убедиться, что утренние вольности не сказались на ране. Она немного открылась, не более. Болтушка Милы творила чудеса – края не выглядели воспаленными, хорошо стягивались. Уже по сумеркам, он сходил в главный дом. На кухне странно тихая и как-то сжавшаяся Сара собрала ему большой поднос, не предложив остаться. Тяжко вздохнула на расспросы, туманно пояснив, что хозяин не в духе. Слуги ходят на цыпочках, боясь лишний раз попасться на глаза. Нрав у генерал-губернатора был не горячим. Как все мало вспыльчивые и привыкшие держать себя в руках люди, если он выходил из себя, то штормило всех. Сара вздыхала и прятала глаза.