Мадонна — неавторизированная биография

Мадонна не пыталась развеять такие о себе представления. Карен Крейвен, ее коллега по тамбурмажерской команде, вспоминает, как они делали живую пирамиду и Мадонна «подпрыгнула, а потом взлетела на самый верх». Толпа обалдела, когда юбка у нее задралась и оказалось, что под ней ничего нет. По крайней мере, так это выглядело: на самом деле на ней были колготки телесного цвета. «Она только и думала, как бы кого ошарашить, — говорит Крейвен. — но в этом и вся Мадонна». Еще одна подруга, Мэри Конли Билоут, добавляет: «Она отличалась прямотой и говорила, что думает, без всяких обиняков. Она не выбирала слов и не одергивала себя, как делаем все мы. Ничего не боялась». Не всякому прямота Мадонны была по вкусу, ее подруга Кэрол Белангер вспоминает, как однажды они с Мадонной отдыхали на местном озере. Несколько мотоциклистов стали бросать в них зажженные шутихи. «Мадонна расшумелась и велела им уматывать», — говорит Белангер. Вдруг спутница кого-то из шутников подскочила к ним и пару раз врезала мадонне по лицу, подбив ей глаз. После этого случая Белангер «буквально зажимала ей рот, чтоб она заткнулась».
Но Мадонной было не так-то легко управлять. В составе спаянной команды отверженных она ходила поворовывать к Митцельфилду и в «Д.С.Даймстор». При этом ее добыча была неизменно богаче, чем у других. Как только Мадонна получила водительские права, отец купил ей красный «Мустанг», за что она отплатила ему черной неблагодарностью, удрав с мессы и поехав с друзьями пить кофе. На обратном пути они прихватили церковную программку — доказать отцу, что она была на службе. Все чаще и чаще Мадонна спорила с отцом о религии, подвергая сомнению устои католицизма. Она начала спрашивать, почему должна ходить в церковь молиться и почему надо исповедоваться священнику, а не напрямую Богу. «Мне казалось бессмысленным, — говорила она. У отца на все был железный ответ: „Потому что я так сказал“. А меня это не устраивало. У меня появилась мысль о том, что все это сплошь глупость и лицемерие… Эти дурацкие правила придумал не Бог, а кто-то другой». Мадонна все реже посещала церковь. Иногда она брала с собой подругу Кэрол, причем они надевали пальто на голое тело. Всю службу они многозначительно переглядывались, с трудом подавляя смех. Все эти детали начали складываться в личность, с которой в конце концов стало однозначно ассоциироваться ее имя. «Было время, когда девченки считали меня совсем пропащей, а парни называли ненасытной, — вспоминает Мадонна. — С ребятами я обжималась, как и все остальные… Так, что не понимаю откуда такое про меня пошло. Мне тогда приходилось слышать слова вроде „шлюха“, какие я и сейчас слышу. Все повторяется по новой. Меня обзывали такими словами, когда я была еще девушкой. Я выпадала из общего ряда и поэтому занялась танцами. Я оторвалась от всего этого и спаслась».
Когда Мадонна поступила в Рочестерскую среднюю школу Кристофера Флина, ему было сорок два года, а ей — четырнадцать. Школа занимала второй этаж каменного здания, выстроенного в 1899 году под городской массонский храм и находившегося по адресу Мэйн-стрит, дом 404 (угол Мейн-стрит и 4-ой Ист-стрит). Школа располагалась через несколько домов от кинотеатра прямо на против универмага Митцельфилда, то есть в самом центре Рочестера. Но что касается Флина и Мадонны, то они, можно сказать, пребывали от всего этого за миллион миль. Когда Мадонна впервые появилась в школе ее самоуверенность была ниже некуда. И все же Флинн, бывший танцовщик с незадавшейся карьерой, заинтересовался этой женщиной-ребенком. «Она была очень юной, совсем еще подростком, — вспоминает он, — играющим роль ребенка; темные волосы — ничего особенного». В памяти Флина запечатлелась одна забавная деталь: она часто приходила на занятия «с куклой, маленькой девочкой в коротком платьице, ростом примерно два фута. Мадонна выглядела самым невинным ребенком на свете».
Подражала ли она женшине — ребенку в исполнении Кэррол Брейкер из нашумевшего фильма «Куколка» или пазаимствовала образ из «Лолиты» Владимира Набокова — трудно сказать, но вряд ли Мадонна, таскавшая с собой на занятия в балетный класс куклу в коротеньком платьице, имела другие намерения, кроме как привлечь к себе внимание. Если на уме у нее было соблазнить Флина, то она зря старалась: Кристофер Флинн был однозначно гомосексуален. Основной причиной такого поведения Мадонны был просто страх. До этого она занималась лишь эстрадным танцем, а тут вдруг очутилась среди молодых женщин, посвятивших себя танцу классическому. Мадонна подчинялась жестким требованиям Флинна («Мне приходилось работать в два раза напряженней, чем все остальным».), и вскоре ее отчаянная решимость произвела впечатление на учителя. Усердные занятия, помимо всего прочего, превращали ее округлые формы в более аскетичную фигуру танцовщицы.
Как-то после особо изнурительных упражнений Мадонна обернула голову полотенцем на манер тюрбана и уставилась в окно, переводя дух.
—Бог ты мой, — произнес неожиданно Флинн, напугав ее, — ты и вправду очень красива.
—Что?
—У тебя лицо античного типа, — продолжал он. — Как у древнегреческой статуи. И отошел. «Мне было четырнадцать лет, я чувствовала себя жутко некрасивой, непривлекательной, неинтересной и невзрачной, — вспоминает Мадонна об этом эпизоде. — А Кристофер сказал: „Боже, ты красива“. Никто никогда мне такого не говорил. Он сказал, что во мне есть изюминка, и научил ценить красоту — красоту не в обычном понимании слова, а красоту души». С этого момента, как говорит Мадонна, «вся моя жизнь изменилась. Не потому, что это было так уж важно изучать танец под руководством Кристофера, а потому, что он дал мне отправную точку и вытащил из того, что я считала своим унылым существованием».
Мадонна охотно пошла в Галатеи к Пигмалиону Флинну. Чтобы ей стало понятно, что он имел в виду, сравнивая ее с римской статуей, он водил ее в музеи и картинные галереи. «Поверьте мне, она была девственно невежественной, вспоминает он, и отчаянно хотела все знать. Мадонна не имела ни малейшего представления об искусстве, классической музыке, скульптуре, моде, цивилизации — вообще о жизни. Я хочу сказать, что она была таким ребенком. Но у этой девочки было жгучее желание учиться. Жажда знаний у нее была ненасытной. В этом ей невозможно было отказать». О своих отношениях с Флинном Мадонна отзывается с характерной для нее прямотой: «Я присосалась к нему как пиявка и брала от него все, что могла». Флинн находил искренность Мадонны и ее диковинное простодушное чувство юмора восхитительно свежими. Как-то раз они ехали по Мичигану, и она на одном дыхании больше часа сыпала анекдотами. «Обычно до меня не доходят такие вещи — я никогда не знаю, когда надо смеяться, — говорит Флинн. Но ей нравятся анекдоты, и она выпаливала эти пошлые шуточки с пулеметной скоростью и с таким упоение, что невозможно было удержаться от смеха».
И все же были минуты, когда на Мадонну накатывало мрачное настроение; она признавалась Флинну, что смерть матери ее так потрясла, что ее до сих пор из-за этого мучают кошмары. Она не скрывала, что все еще страшно обижена на отца и на мачеху, отнявшую у нее, как ей казалось, место хозяйки дома. «Мадонна ненавидела мачеху и не прощала отцу, что тот ее предал, женившись во второй раз. По крайней мере, именно так она думала, — рассказывает Флинн. Мадонне казалось, что домашние ее ненавидят, и она даже мечтала поубивать их всех. Дело было, как я думаю, в желании показать родным — они еще пожалеют, что обходили ее вниманием, что не любили ее. Вероятно, я первым сказал ей, что она — звезда — или, по крайней мере, имеет все, чтобы стать таковой». Дабы способствовать этому, Флинн не ограничивал наставничество посещениями музеев, концертов и картинных галерей. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, он стал водить ее на дискотеки гомосексуалистов в центре Детройта. «Ничего подобного я в жизни не видела», — вспоминает Мадонна. И как ни странно, она, единственная женщина среди сотен танцующих мужчин, чувствовала себя здесь в своей тарелке. Хотя она и будет питать всю жизнь отвращение к наркотикам, здесь она не отказывалась от лошадиных доз кокаина и амилнитрата. «Мужчины там накачивались таблетками и балдели, — вспоминает она. — Все они было по настоящему хорошо одеты и вели себя куда раскованней, чем дубоголовые футболисты из школьной команды».