Вечная зима (СИ)

— Поживиться ими позже, — докончил Добромир.
— Простите мне трусость мою, — влез муж. — Да не воин я, не воин! Как только волколаки пришли, так я сразу в погребе и слег, переждать хотел. Семьи я меня нет, а родители-то мои уж давно дух испустили.
— И что же дальше, доблестный Акамир? — спросил Ратибор. — Отправимся в селение и предупредим остальных?
— Не стоит наводить ужаса, — поразмыслив, ответил Акамир. — Уж лучше залечь здесь и ночь понаблюдать за волколаками, а по возможности дать им бой. Утром же двинемся обратно и расскажем все жителям, а там…
И здесь речь Акамира оборвалась. Не смог он закончить лишь по причине борьбы в уме его, ведь пришествие волколаков было неожиданным. В здешних краях они не водились, а в последний раз видели их у Мрачных равнин, где все селения уже были разгромлены этим зверьем. Видно, поживиться им стало совсем нечем, так они сюда пожаловали. Ратибор и Ингварр тоже призадумались над нашествием волколаков, но умы их работали в разных направлениях. Ратибор тщательно размышлял о собственном спасении в случае бойни, а мысли Ингварра крутились вокруг спасения Софии и всех жителей селения Вержавск. Добромир думал о безопасности Софии и своего сына Януша, и один лишь Белослав замер на месте, глядя на запотевшее окно. В избе явно кто-то находился и наблюдал за воинами. Белослав осторожно взялся за лук и прицелился. Не успел Акамир возразить, как тонкий свист прорезал всеобъемлющую тишину и пробил стекло. Зверь взвыл и, судя по звукам, упал навзничь. Ингварр похвалил Белослава и чуть прибодрился. Он ценил лучников и их меткость, считая, что волколака проще сразить издали, нежели в ближнем бою. Выживший селянин вскрикнул от страха, предрек воинам скорейшую смерть, и что было мочи рванул лесу. Он затерялся в снегах и был таков.
Акамир резким движением вынул меч и велел своим собратьям приготовиться. Волколак выбил дверь и, поднявшись на две лапы, помчался прямиком на нас, скаля зубы и роняя слюну. Черная шерсть на нем стояла дыбом, глаза горели желтым цветом, острые уши навострились, когти увеличивались прямо на глазах. Сгорбленный хищник был раза в два больше самого крепкого воина, что не могло не ужасать всю группу, за исключением лидера. Акамир засучил рукава и бросился навстречу волколаку. Белослав пустил ещё одну стрелу, и та вошла в звериную грудь, но это жалкое ранение не сломило напористость волколака. Акамир с ходу попытался снести голову зверю, но успел только лишь замахнуться, как вдруг дикий зверь выбил меч из рук его и увязался в борьбе, старясь растерзать врага своими гигантскими когтями и зубами. Борьба все не прекращалась. Несмотря на то, что силы этих двух непримиримых врагов были равны, продолжающаяся битва быстро истощала Акамира. Пот выступил на его бледном лице, на могучих руках вздулись вены, на уста прорывался яростный рев. Воин посчитал, что в открытом противостоянии ему явно не одолеть выносливого волколака, отчего пришлось пойти на хитрость: он опустился на одно колено, явно дав понять зверю, что ослабел, а затем проскользнул под его лапой и схватил животное за шею. Белослав пустил ещё три стрелы. Две из них отскочили от шкуры твердой, но одна вошла в оголенную кожу зверя. Она не принесла волколаку боли, хотя, вероятно, ярость его и гнев заглушали боль. Добромир ринулся в бой, но Акамир строго приказал не вмешиваться в его поединок. Для Добромира слово и указ Акамира являлось законом, который никоим образом нельзя нарушать. Ингварр же был верен слову Акамира, но, когда дело касалось помощи, он слушал лишь сердце. Так и сейчас, он не задумываясь побежал на врага, взведя над головой свой длинный меч. Зверь все крутил мордой, пытаясь укусить Акамира за руку, и даже не думал обратить внимание на второго противника. Но тут Акамир дал мгновенную слабину, и волколаку-таки удалось впиться своими клыками в его мясистую руку. Акамир взревел и ударил зверя кулаком в морду и оттолкнул крепким пинком. Увидев атакующего Ингварра, зверь сбил его с ног и внезапно помчался на растерянного Ратибора. Волколак насадил его тело на когти. Белослав всадил четыре стрелы в спину животного, и лишь пятая стрела, пущенная в шею, заставила его дико взвыть и повернуться к Белославу. Тут-то Ингварр пронзил спину волколака, да так, что клинок вышел из живота — самого уязвимого места в туше. Сразу же подоспел Добромир и скользнул лезвием меча по буквально железной шкуре волколака, оставив лишь небольшой порез. Стрела Белослава ударила прямо в горящий звериный глаз. Достаточно гибкий и верткий Ингварр уходил от размашистых ударов животного, нанося ему колотые удары, но даже этого оказалось недостаточно, и со временем силы стали покидать Ингварра. Выносливость волколака поражала. Его горячая кровь скудно струилась из ран. Очередная стрела ударила по колену, а ловко забравшийся на животную спину Добромир пронзил звериную шею ножом и от усталости свалился в сугроб. Волколак пал на колени и разбудил спящий лес своим пронзительным воем. Кровь из шеи водопадом стекала по туше, подавляя все неистовство зверя. Добромир с трудом поднялся на ноги и замахнулся для решающего удара по шее, как вдруг волколак отбросил воина своей громадной лапой. Что же за силища правила этим животным! И Добромир, и Ингварр уже потеряли всякую надежду на победу. Добромир мысленно молил смерть о пощаде. Молил так жалобно и отчаянно, что сама смерть была обязана волей-неволей пожалеть доброго воина. Ратибор лежал неподалеку, пытаясь зажать рукавицами открытые раны от когтей. Все его мысли утонули в крови и боли, заволакивающими последние отголоски его разума. Члены его дрожали, губы тряслись так, словно он хотел вдохнуть воздух, но все никак не мог этого сделать. Ингварр глядел на него с неподдельной грустью. Белослав стоял на месте и не смел шелохнуться. Его взгляд уперся в раненого волколака, однако вся его удаль мигом сошла на нет. Он будто бы обратился в статую. Тем временем Акамир сумел воспрять духом и, добравшись до издыхающего волколака, задушил его. Зверь пал замертво. Белослав помог Добромиру и Ингварру подняться, но испытанный ужас ещё долго выедал его душу. Добромир ринулся мастерить носилки, а Ингварр принялся бинтовать раненного Ратибора, находящегося в глубоком бреду. Акамир бинтовал себя сам.
Вечерело. Морозный ветер нещадно обжигал лицо. Солнцу по-прежнему не удавалось пробиться сквозь тучный занавес, отчего потемки наступили очень быстро. Откуда-то издали до нас добрался гулкий вой, некая смесь волчьего и ветреного, заставляющий душу трепетать от пробужденного страха. Ноги полностью онемели, и холод последовательно сменялся на приятное тепло, берущее начало от кончиков пальцев. Белослав ушел далеко вперед. Ингварр и Добромир тащили носилки Ратибора, которому становилось все хуже и хуже. Акамир шел позади, осматриваясь по сторонам. Ещё в селении Блестовит, перед самым отходом, Акамир огульно объявил о том, что будет замыкать строй, и запретил всем оказывать ему поддержку в возможной битве с волколаками. Группа обязана доставить Ратибора в селение — на этом все.
По пути в Вержавск воины хранили молчание. Да и шагать старались тише, ведь даже хруст снега мог задеть острый слух волколака. Чрезмерная напряженность повлияла на восприятие каждого, ибо даже их собственные шаги порой воспринимались как чьи-то чужие. Где-то позади треснула ветка, и все разом замерли на месте, сердца застыли в ожидании нападения. Но ничего. Тишь. И вновь волчий вой, утихший достаточно быстро. Лишь по указанию Акамира воины двинулись дальше. Уже вскоре небо полностью почернело, а впереди сверкала лишь пустая лесная чаща, пропитанная холодом. Добромир мог бы запросто смириться с мыслью о скорой кончине, но, если бы этот момент настал после прощания с Софией и Янушом. Ингварр упорно отгонял от себя мысли о смерти, подготавливая себя к новой битве и встрече с сестрой, с которой ужасно хотел поговорить насчет родителей. Он больше не мог таить всех своих рассуждений и желал поделиться ими с единственным родным человеком. Акамир был преисполнен готовностью пожертвовать собой ради спасения других, но не во имя увековечивания своего образа, но лишь во имя выживания своих собратьев.