Дремлющая Бездна

— Это легко можно сделать, если придерживаться существующего представления о природе червоточин, адмирал.
— Легко? — Казимир Бурнелли повернулся к Микале. — Капитан?
— Я думаю, это возможно, — сказала она. — Но, прежде чем что–либо утверждать, я бы хотела освежить свои знания о теории экзотической материи.
— Я уже работаю над этим методом, — выпалил Троблум.
— И каковы успехи? — поинтересовалась Микала.
Троблум заподозрил насмешку в ее словах, но у него не было достаточного опыта, чтобы точно интерпретировать вопрос.
— Кое–что есть. В теории ограничений по диаметру нет. Все упирается в количество имеющейся энергии.
— Для транспортировки генератора барьера с Пары Дайсона на другой конец Галактики потребовалась бы вся энергия взрыва новой звезды.
Теперь Троблум был уверен, что женщина смеется над ним.
— Ничего подобного, — возразил он. — В любом случае, если бы они построили генератор вблизи родного мира, им все равно пришлось бы его перемещать, не так ли? А если они занимались сооружением в непосредственной близости от объекта, что весьма сомнительно, то где же тогда сборочная площадка? Мы бы уже наверняка что–нибудь нашли. Генераторы были привезены с того места, где их установили райели.
— Если только их не создало постфизическое сообщество, — вставила Микала. — Кто знает, на что оно способно или было способно.
— Простите, но тут я всецело на стороне Троблума, — сказал Эойн. Нам известно, что аномийцы перешли в постфизическое состояние только после того, как был поставлен барьер, то есть спустя примерно сто пятьдесят лет.
— Верно! — торжествующе воскликнул Троблум. — Они должны были применять технологии приблизительно нашего уровня. Где–то там, в космосе, наверняка есть остатки системы, способной передвигать объекты размером с планету. Адмирал, мы должны их найти. Я уже составил план поисков для исследовательских кораблей флота…
— Позвольте мне вас пока остановить, — прервал его Казимир Бурнелли. — Троблум, высказанные вами гипотезы звучат очень убедительно. Настолько убедительно, что я намерен немедленно направить всю информацию ведомственному наблюдательному комитету. Если там выскажутся положительно, мы с вами обсудим возможности флота и порядок поисков. И, поверьте мне, в этом случае ответа долго ждать не придется. Договорились?
— Но ведь вы можете уже сейчас отдать приказ исследовательскому отряду начать поиски, у вас есть право.
— Да, есть. Но я не пользуюсь им без крайней необходимости. Предоставленных вами данных вполне достаточно, чтобы начать серьезное обсуждение. Мы будем следовать принятым процедурам. И если вы окажетесь правы…
— Я безусловно прав, — выпалил Троблум. В глубине души он знал, что нарушает правила, но цель была так близка!.. Он полагал, что неожиданный визит адмирала ускорит согласование. — У меня самого недостаточно РМЭ для целой флотилии кораблей, вот поэтому я обратился к флоту.
— Частному лицу не под силу такие экспедиции, — усмехнулся Казимир. — Пространство вокруг Пары Дайсона по–прежнему закрыто. Это проект флота.
— Да, адмирал, — пробормотал Троблум. — Я понимаю.
Он действительно все понимал, но перспектива завязнуть в бюрократической волоките от этого не становилась приятнее.
— Я заметила, вы не включили в свои файлы результаты расчетов по той «одноразовой» червоточине, — сказала Микала. — Это существенный недостаток.
— Расчеты еще в начальной стадии, — слегка покривил душой Троблум. На самом деле он придержал эти данные, поскольку почти добился успеха. В противном случае они стали бы решающим аргументом. Но пока в том не было необходимости. И тем не менее… — Надеюсь, скоро я смогу показать вам результаты.
— Это было бы очень интересно, — сказал Казимир и наконец позволил себе улыбнуться, отчего стал казаться моложе на несколько столетий. — Спасибо, что обратились к нам. Я искренне благодарен вам за все, что вы сделали.
— Это моя работа, — ворчливо ответил Троблум.
Он молча смотрел, как рассеивается защитный экран и участники встречи покидают зал. Ему очень хотелось задержать адмирала. «Ваша мать принимала решения, не оглядываясь ни на какие комитеты, а уж что бы сказал ваш дед на предложение достичь консенсуса!» — мог бы сказать Троблум. Вместо этого он с недовольным вздохом вернул свои файлы в ячейку памяти. Встречаться с идолами всегда рискованно, слишком многие из них не соответствуют сложившимся в веках образам.
Младшая дочка разбудила Экспедитора, когда за окном только начинало светать. Малышка Роза опять решила, что пяти часов сна для нее вполне достаточно, и теперь сидела в кроватке, требуя внимания. И молока. Лежащая рядом с ним Лиззи пошевелилась, просыпаясь от глубокого сна. Экспедитор не стал дожидаться, пока жена откроет глаза, он выбрался из кровати и поднялся в детскую. Если не поторопиться, Тилли и Элси тоже проснутся, и тогда никто не сможет их утихомирить.
Вслед за ним в детскую вплыл робот–нянька — гладкий овал чуть больше метра высотой. Из–под его нейтрально–серого покрытия появилась бутылочка с молоком для Розы. Ни сам Экспедитор, ни Лиззи не решались доверить уход за ребенком машине, какой бы современной она ни была, поэтому он устроился в мягком кресле рядом с кроваткой, усадил малышку к себе на колено и начал поить ее из бутылочки. Роза с довольной улыбкой взяла в рот соску и заерзала, устраиваясь поудобнее. Робот вытащил трубку, подсоединенную к клапану подгузника, удалил ночную мочу и плавно вылетел из детской. Роза энергично помахала рукой.
— Да–даня, — протянула девочка и снова прильнула к бутылочке.
— До свиданья, — поправил ее Экспедитор.
Словарный запас семнадцатимесячной дочки быстро увеличивался. Биононические органоиды в ее клетках были практически не активны, они только производили себе подобных по мере роста девочки. Тщательные исследования показали, что для ребенка Высших до периода полового созревания лучше всего развиваться естественным путем. Лишь после этого следовало задействовать биононики, и одной из их функций было формирование тела по желанию хозяина. Сам Экспедитор до сих пор сомневался, что это хорошая идея. Неограниченная власть подростков над физиологическими процессами нередко приводила к серьезным ошибкам с тяжелыми последствиями. Сам он на всю жизнь запомнил, как в четырнадцать влюбился в семнадцатилетнюю девушку и попытался улучшить свои гениталии. В результате ему пришлось вынести пять весьма неприятных процедур в кабинете доктора, чтобы остановить их ненормальный рост.
Как только Роза наелась, Экспедитор понес ее вниз. Они с Лиззи жили в классическом доме георгианской эпохи в Холланд–парке — одном из центральных районов Лондона. Три года назад дом отреставрировали с применением самых современных технологий, чтобы сохранить древние материалы, не прибегая к стабилизирующему полю. После переезда Лиззи занялась интерьером и заполнила комнаты со вкусом подобранной мебелью и обслуживающими системами разных эпох — от середины XX века вплоть до XXVII, когда репликационные возможности АНС фактически остановили развитие дизайна. В здании были добавлены два подземных этажа, где расположился бассейн, спа–комплекс, а также резервуары для воды и вспомогательное оборудование, снабжавшее кулинарный бокс и домашний репликатор.
Экспедитор принес Розу в оранжерею, построенную из стальных рам. В плетеных корзинах там лежали малышкины игрушки. Февральское утро уже разукрасило стекла сверкающими морозными узорами. Сейчас единственным ярким пятном в зимнем саду были цветущие зимой вишни на изогнутом берегу замерзшего пруда.
Часом позже, когда Лиззи спустилась в оранжерею, Экспедитор играл с Розой на теплом полу. Следом за матерью пришли семилетняя Тилли и пятилетняя Элси. Они весело поздоровались с младшей сестренкой, и Роза, раскинув ручки и что–то взволнованно лопоча на своем непонятном языке, бросилась им навстречу. Вскоре все трое начали строить башню из кубиков, и чем выше она поднималась, тем быстрее менялся ее цвет.