Пятьсот пять (СИ)

— Я уже обстоятельно обговорила это происшествие со своими ребятами, — начала Лас. — Другие девочки, я знаю, тоже. Никто из детей не будет выходить на улицу. Для прогулок есть сад, он огорожен, но, думаю, надо поставить магический заслон, — тут девушка вспомнила, как сама легко проходила через тот, что окружал ее дом, — и нанять охранника.
— Да, я тоже об этом подумала, — кивнула Эллис. — Заслон поставят уже сегодня. И охранная контора у меня на примете тоже есть. Но мы не может только защищаться и жить как в крепости. Детям нужна свобода.
— Тогда составь список своих недоброжелателей, — Лас посмотрела на старшую подругу. Та дернулась, но возражать не стала. — А я попробую проверить первую версию. Вдруг, все-таки дело в детях.
До окончания ее рабочего дня оставалось полтора часа, и Ласси поднялась на чердак, где располагался архив. Вся информация о детях — а чаще всего только то, что удалось найти — хранилась именно там. О Марти она уже все знала, только выписала имена родителей и название фабрики, на которой те работали. Первый пропавший мальчик, которого искали три дня и который нашелся на пороге жандармского отделения, был на год младше Марти. Родители Джера — так звали мальчика — жили совсем в другом районе города, чем Марти, перебивались случайными заработками, пока не пропали. С тех пор прошло уже больше года, но те не были найдены, как и не были объявлены умершими. Если бы от них осталось бы хоть какое наследство, то родственники, наверняка, с этим вопросом подсуетились бы (по записанным сведениям, у отца мальчика была сестра), но был только Джер, и он не был никому нужен. С исчезновения его родителей прошла неделя, и его тетка сама отвела ребенка в приют. Третий мальчик, Санни, который отсутствовал менее суток, лишился родителей еще в младенчестве, несколько лет жил с каким-то дальним родственником (в бумагах почему-то не было ни имени, ни точного статуса — то ли дядя, то ли двоюродный дед). Они переезжали с места на место так часто, что не успевали обзавестись знакомствами, а потом этот родственник тоже исчез (соседи утверждали, что тот попал под колеса экипажа, но подтверждений тому у жандармов не нашлось). Санни эти же соседи отвели в жандармский участок, а оттуда он попал к ним в приют. Вот и все. Казалось, мальчиков ничего больше не связывало, кроме того, что все трое были сиротами. Но в приюте сиротами были почти все дети.
Надо было собрать больше сведений. Это было очевидно. Когда детей устраивали в приют, ограничились самой поверхностной информацией, но теперь этого было мало. Нужно было навестить тетку Джера, бывших соседей Санни, снова наведаться к Керсаре и попросить, чтобы та вызнала что-нибудь еще о родителях Марти. Или…. Нет, просить его она не будет! Но с другой стороны, почему бы и нет. Судя по тому, как быстро он нашел Марти, у гарда гораздо больше возможностей, чем у нее. Она сама не заметила, как, казалось, уже пройденные мучения (идти или не идти?) всколыхнулись по новой.
«В конце концов, если я просто задам те вопросы, что не успела вчера?» — размышляла она, помешивая ложечкой чай. — «То ничего же не будет? Или будет?»
— Ласинда, дорогая, не слишком ли сладко? — поинтересовалась ее бабушка, внимательно смотревшая на то, как внучка кладет в чай уже шестую ложку сахара.
— Уж не влюбилась ли наша красавица, леди Вивиан?! — хохотнула бабушкина приятельница и компаньонка в одном лице.
— Когда влюбляются, перекладывают соль, Магрет, — поправила ту бабушка, замяв, таким образом, инцидент, и вернулась к обсуждению конфуза, случившегося с послом соседней Вальдии. Беднягу похитили прямо в доме свиданий — Лас при этом известии немного побледнела — и потребовали выкуп, который, однако, не понадобился, так как доблестные королевские гарды посла спасли.
«Интересно, а пятьсот пятый в этом участвовал?» — подумала вдруг Ласси, сетуя про себя и на то, что о подобных происшествиях узнавала от бабушки, от бабушкиных знакомых, от Эллис и других подруг из приюта, но никогда от отца. Даже его секретарь молчал, а когда не молчал, то …. лучше бы молчал!
— Вы невероятно притягательны сегодня, леди Ласинда, — противно прокаркал он ей в ухо, когда Ласси, задержавшаяся в приюте и торопящаяся на бабушкин чай, вбежала в дом и практически столкнулась с ним в дверном проеме.
— Уберите руки, господин Драгор! — прошипела она в ответ, так как тот, действительно, умудрился за какое-то мгновение положить свои ладони ей на талию.
— А если не уберу? — нагло ответил Рэнд и — это было совершенно невозможно! — уткнулся носом ей в шею.
— Я сейчас…. — из такого положения давать оплеуху было неудобно. — Я вас исцарапаю!
Мужчина отстранился, и Лас, было, подумала, что тот испугался, но нет. Возомнивший о себе невесть что секретарь веселился. А ведь не пожалуешься отцу — тот подумает, что она на талантливого (вот в чем только его таланты заключаются?!) сына его боевого друга намеренно наговаривает (а такое уже один раз было, когда Лас решилась использовать этот, казалось, легкий способ избавиться от секретаря).
— К сожалению, у меня сейчас не времени, но уже мечтаю о том моменте, когда отдам себя в ваши ручки, леди Ласинда, — заявил бесстыдник и скрылся прежде, чем его успела нагнать справедливая пощечина.
Неудивительно, что после такого девушка не могла поддерживать светскую беседу! Стараясь больше не думать ни о секретаре, ни о пятьсот пятом гарде, Ласси досидела до конца светского вечера и встала из-за стола одной из первых в надежде скрыться в своей комнате, но бабушка — не зря она была матерью главы тайной канцелярии — успела-таки ее перехватить прямо в коридоре.
— Что с тобой происходит, Ласси? — озабоченно спросила она, уводя девушку к небольшой кушетке у окна.
— Беспокоюсь по поводу исчезновений наших ребят, — выдала Лас частичную правду. Рассказать бабушке о гарде девушка, разумеется, не могла.
— Ох уж…. — леди Вивиан не договорила, видимо, сдержала крепкое словцо. — Дети нашлись. Не стоит так себя из-за этого накручивать.
— Но мы так и не знаем, почему они пропадали, и кто к этому причастен. А вдруг это произойдет снова? — Ласси, на самом деле, последнего опасалась больше всего.
— Не хочешь поговорить с отцом?
— Нет, — девушка ответила более резко, чем хотела.
— Что за упрямцы?! Оба! В кого только? — проворчала ее бабушка. — Я сама с ним поговорю!
— Но…. — вскинулась Лас. — У нас с ним договор!
— Да я про тебя и слова не скажу, — величаво махнула рукой леди Вивиан. — Не в первой мне хлопотать за твой приют. Что еще?! — вдруг грозно добавила она.
— Что? — Ласси, насколько могла, прикинулась овечкой. — «Неужели, догадалась?!»
— Неужели, ничего? — с подозрением спросила мать главного инквизитора королевства.
— Ничего, — изобразив легкую улыбку и полное отсутствие каких-либо тайн в лучистом взгляде, подтвердила его дочь.
— Ладно, — согласилась бабушка, вставая. — Тогда чтобы завтра ни бледности, ни этих красных пятен, ни сахара.
Стоило той выйти из коридора обратно в гостиную, как Ласси устремилась наверх. Времени на раздумья, тем более на обдумывание слов бабушки не было. Освежившись и переодевшись в тот же наряд, что и в прошлую ночь — времени выбирать что-то новое тоже не было — девушка выскочила на балкон, перемахнула через перила и, едва касаясь перчатками заступов в стене, спустилась вниз.
У дома номер семнадцать по Хант-стрит ее встретил тот же портье, который, молча, поклонился и пропустил девушку внутрь здания. На второй этаж она почти взлетела, лишь не секунду замерла перед дверью номер двадцать пять, а готовый вопрос вот-вот должен был сорваться с ее губ. Однако возникла небольшая заминка — Ласси не знала, как к нему обратиться. «Господин гард»? Показалось глупо. Или вовсе обойтись без обращения? Тогда невежливо.
Вот только за те две секунды, что Лас размышляла над этой дилеммой, невежливый гард, который сумел-таки обойтись без приветствий, оказался рядом и накрыл ее губы поцелуем, отчего возможности задавать какие-либо вопросы уже не осталось. А потом не осталось и желания размышлять. Какие могут быть размышления, когда целуют так сладко, что ноги подкашиваются, а руки сами собой тянутся к пуговицам, нет, не своего платья, которого на ней почему-то уже не было, а к пуговицам его рубашки. Потом он поднял ее на руки, казалось, без всякого усилия и отнес на кровать, где она изгибалась под его горячими ладонями, а сама зарывалась пальцами в его волосы (у него оказались обыкновенные человеческие волосы!), которые обычно вместе со всей верхней половиной лица скрывала тьма. Однако сейчас в еле-еле нарушаемой тусклой лампой темноте она могла растеребить непослушные вихры, провести ладонью по скуле, обвести контур маски, погладить крепкие, будто стальные плечи, затем такую же подтянутую спину, потом спуститься еще ниже. Удивиться тому, что гард успел незаметно для нее полностью раздеться, Лас не дали ловкие пальцы, снова начавшие уже желанный танец, и жаркие поцелуи, которыми мужчина покрывал ее шею, грудь и живот.