Последний аргумент закона

Бить больше никого не хотелось, хотя злости в душе оставалось хоть отбавляй — эти люди готовы ради наживы обрекать других на мучительную смерть.
— Сейчас посмотрим, кто вы такие, — Забродов обшарил карманы у четырех мужчин.
Улов оказался негустым, лишь у двоих из них имелись удостоверения ветеранов афганской войны. Права же на вождение машины, найденные у Вани, ни о чем новом ему не сказали. Забродов глянул с высоты холма на дорогу, ведущую от авторынка. По ней очень резво мчалась милицейская машина с включенной мигалкой.
— Понятно, — пробормотал он, опуская найденные удостоверения в карман, выстрел все-таки услышали.
«Можно было бы уйти пешком, но далековато», — решил Забродов, сел в бандитскую «Волгу» и дал задний ход.
Он ехал через рощу, держа скорость как на ровной дороге, но петляя так, словно спускался на лыжах по слаломной трассе. Из милицейской машины заметили выезжающую из рощи «Волгу».
Забродов выехал на узкий асфальтированный съезд и глянул в зеркальце заднего вида.
«За мной гонятся. Нет у меня времени, ребята, с вами разговаривать. Несправедливо будет на вас потратить остаток дня, я все-таки вашу работу сделал».
Несколько машин попались навстречу. Все они испуганно шарахнулись вправо. На милицейской машине включили уже не только мигалку, но и сирену. Съезд резко забирал в сторону, исчезая за большим бугром.
Забродов, как только милицейская машина исчезла из поля зрения, вывернул руль и тормознул. «Волга» развернулась практически на месте и тут же поехала в обратную сторону, но уже не так быстро. Солнце светило милиционерам в глаза, поэтому цвета «Волги» они толком не различили — то ли темно-синяя, то ли темно-зеленая, то ли вообще черная. Им и в голову не могло прийти, что тот, кто от них только что убегал, теперь неторопливо едет навстречу. Да и невозможно было, по их мнению, развернуться за одну секунду на узком съезде, где и двум машинам разъехаться тесно.
Инструктор законопослушно принял вправо и остановился. С любопытством проводил взглядом милицейскую машину.
«Ребята, вам ничего не остается, как ехать на холм, потому что меня вы уже упустили».
Забродов, особо не торопясь, доехал до авторынка. Бросил «Волгу» у стоянки такси и отыскал Феликса. Тот стоял, прислонившись к передним дугам джипа «чероки», и смотрел туда, где на холме зеленела березовая роща. Сквозь стволы слегка просматривалась ярко-зеленая «нива».
— Тебя ищут? — с тревогой спросил Феликс.
— Кто?
— Милиция, — указал на взбирающуюся на косогор милицейскую машину Феликс.
— С чего ты взял?
— Я же видел, как «Волга» от них ушла. Только ты такие финты выделывать можешь.
— Спасибо за комплимент.
Мужчины переговаривались шепотом, не глядя друг на друга. Стороннему наблюдателю могло показаться, что они просто смотрят вдаль.
— Чего ты там натворил?
— Героина на пятнадцать штук по ветру распылил. Представляешь, какие они стали злые?
— За это и убить могут.
— Что они и пытались сделать.
— Я им не завидую.
— Ты же знаешь, я привык отвечать ударом на удар.
— Все живы остались?
— Стыдно сказать, но это так.
— Илларион, с огнем играешь. Наркотиками в одиночку не торгуют, это всегда цепь, которая ведет на самый верх. Обозлишь против себя кого не следует.
— Я не хочу, чтобы мерзавцы меня любили, я хочу, чтобы они меня ненавидели. Вот что я у них нашел, — и Забродов протянул Феликсу удостоверения ветеранов афганской войны.
Тот покрутил их, посмотрел.
— Настоящие. Они тебе точно героин предлагали?
— Вне всякого сомнения, чистый. Можно сказать, стопроцентный, — Илларион посмотрел на свою руку.
На запястье еще белел порошок, словно он выпачкался в муку. — Смотри.
Феликс взял немного порошка на палец, приложил к языку.
— Продукт афганский. Эти подонки, — он щелкнул ногтем по обложке удостоверения, — даже не винтики, они пыль. Простые солдаты не в состоянии наладить коридор, по которому наркотики идут из Афганистана в Москву. Этим занимаются генералы.
— Ты знаешь кто?
— Не знаю, и знать не желаю. Еще во время войны они наладили переброску наркотиков, теперь же многие из их афганских друзей промышляют наркотой. Смотри, Илларион, чтобы тебя не зацепили.
— Лучше ты смотри, все-таки меня они возле тебя видели.
— Это мои проблемы, которые я тоже привык решать сам.
— Я пойду, — сказал Забродов, протягивая ладонь.
— Что ж, дела.
— Счастливо продать машину.
— Лучше пожелай мне, чтобы ко мне такие типы, как тот, больше не подходили. Потому что один раз я выдержал, но, посмотрев на тебя, и самому захотелось справедливости.
— Каждому свое, — подмигнул Забродов. Милиционеры тем временем пытались понять, что же произошло в березовой роще. Ясно, что ни один из торговцев наркотиками помогать им в этом не хотел, Наркоторговцев уже распихали в машины, пакет лежал в ящичке милицейского автомобиля, а сержант все еще допытывался у задержанных, кто стрелял.
— Был один козел, — мрачно отвечал Ваня, — с пушкой и уехал.
Пистолет отыскался случайно. Лейтенант отбежал к березе помочиться и чуть не наступил на затерявшийся в траве пистолет. Теперь было что присоединить к пакету с белым порошком.
— Посмотрим, чьи на нем отпечатки пальцев окажутся, — мстительно пообещал лейтенант.
 
Глава 4
Забродов разминулся с милицейской машиной и ярко-зеленой «нивой» на шоссе. Даже если бы кто-нибудь из наркоторговцев узнал его в лицо, вряд ли стал бы кричать: «Остановите машину, вот он!».
— Счастливо добраться до тюрьмы, — пробормотал Илларион и постарался забыть о том, что случилось.
Он понимал, что по большому счету только сорвал злость на пешках. Хотя и они ради наживы готовы гробить людей. Добраться до тех, кто покровительствовал им, кто возил наркотики килограммами, Забродов не мог и не хотел, справедливо считая, что долг свой государству отдал сполна. Продажные же генералы найдутся всегда, они как зараза. Бороться с ними, конечно, можно, а искоренить нельзя.
«Молодец все-таки Феликс!» — Илларион прислушивался к звуку двигателя, к тому, как машина держит скорость.
Ни одна панель, ни одна деталька не отзывались вибрацией или дребезжанием, словно автомобиль был вырезан из цельного куска.
«Зря я на него сегодня наехал. Его теперешняя жизнь не позволяет действовать абсолютно свободно. Это я ни от кого не завишу, нет у меня ни семьи, ни детей, ни даже любимой работы. Есть только жизнь. Не совсем правильно рассуждаю, — усмехнулся Забродов, — теперь у меня есть и своя собака. Кличка Полковник может показаться кому-то обидной, но главное, пес на нее отзывается».
Забродов остался доволен машиной, убедившись, что лучшего мастера, чем Феликс, не отыскал бы ни за какие деньги. При всей своей независимости Илларион привязывался к старым вещам, с которыми в его жизни были связаны воспоминания, и «лэндровер» был одной из них.
— Теперь отдохнешь, — прошептал Забродов, поворачивая во двор и умудряясь при этом похлопать рукой по приборной панели — так, как хлопают верного коня.
«То-то пес обрадуется, с самого утра один сидит!» — подумал Илларион, распахивая дверцу.
Но не успел он даже поставить ногу на асфальт, как к нему подбежала соседка, которую он знал лишь в лицо. За руку женщину держала маленькая девочка. Для Забродова, не имевшего своих детей, все чужие были на одно лицо.
— Добрый вечер, — старательно и внятно проговорила трехлетняя девчушка, прежде чем ее мать успела обратиться к Забродову.
Чувствовалось, девочке с трудом далась эта фраза и она ужасно горда тем, что сумела выговорить сложные для себя буквы «р» и «ч».
— Извините, пожалуйста, — тараторила женщина, — я даже ваше имя и отчество забыла…
— Илларион меня зовут, — напомнил Забродов и краем глаза заметил большой чемодан и сумку, стоящие на крыльце подъезда.
— Тут такое дело… я никогда никого не прошу, всегда сама… — сбивчиво объясняла женщина.