Во благо Ордена Феникса (ЛП)

Затем её сознание окончательно затуманилось, когда Северус, ласково дразня, прошёлся губами по гребням её рёбер и начал прокладывать дорожку из мягких поцелуев вниз по напряжённому животу.
— Ох-х-х, — это всё, что она смогла произнести, когда его язык внезапно вонзился в пупок.
«Кто бы мог подумать, что это может быть так сексуально?»
Но чёрт… с таким же успехом его умелый язык мог быть внутри её киски, Гермиона чувствовала, что это ей уже просто необходимо.
И, наконец, он оказался там. Этот язык, который так безжалостно хлестал её в классе, теперь делал тоже самое с клитором — и, вместо гнева и унижения, она чувствовала всепоглощающий восторг. Гермиона не могла отрицать — эта часть запомнилась ей наиболее ярко с прошлого раза. То чувство, что она могла ощутить одновременно как ласково вознаграждал и жестоко разграблял, бескомпромиссно забирая своё, его рот, казалось в самом деле умопомрачительным. И теперь, когда девушка перестала сопротивляться ему, несдержанность, которую она позволяла себе, была пугающей и освобождающей.
Когда Снейп расплющил свой язык и принялся наносить длинные, медленные, облизывающие движения от её заднего прохода вплоть до клитора, Гермиона одной рукой схватилась за корешок книги, а вторую погрузила в его волосы, безрассудно ощутив в себе достаточно храбрости, чтобы даже применить небольшое давление, когда профессор проходился по местечкам, требовавшим наибольшего внимания.
Он молчаливо, без колебаний, соглашался. Когда она крепче сжимала пальцы в его волосах, Северус делал то же самое с её киской, скручиваясь и извиваясь языком внутри неё, пока она не начала хрипеть, задыхаться и пыхтеть, как Хогвартс-Экспресс. И даже без его пальцев внутри, Гермиона обнаружила, что уже близка к кульминации. Оральных ласк Северуса оказалось более чем достаточно, чтобы довести её до этого.
Но, несмотря на перспективу нового грандиозного оргазма, девушка неожиданно осознала, что ей просто необходимо заполучить его член. Она привыкла к подсознательному чувству безопасности, когда он до основания плотно погружался в неё. Правда, первоначально её напугал его пенис — он казался Гермионе огромным, грубым орудием, способным поработить и добиться её подчинения. Но теперь она верила, что он не причинит ей вреда. И после их предыдущей встречи она больше не боялась передавать ему контроль. У гриффиндорки осталось чувство, что профессор лучше знает о её потребностях, скорее всего, даже проницательнее, чем она сама.
Таким образом, это осмысление подогрело в ней странный собственнический инстинкт — как будто его член обязательно должен быть внутри неё, даже помимо её обязательств перед ним… Совершенно нелепое чувство, учитывая истинную природу их отношений. Но слова уже сами выскользнули из её губ, прежде, чем Гермиона смогла их остановить:
— Пожалуйста, трахни меня.
Он прекратил ублажать её и посмотрел вверх.
Если бы кто-то утверждал, что в мире существовало более соблазнительное зрелище, то он ещё просто не видел того, что открылось взгляду Северуса: каждая часть её юного тела была раскрасневшейся, созревшей, лоснящейся, вздымающейся и трепещущей. Она была изысканно возбуждена — прекрасно готовая, для него.
Поднявшись, Снейп протянул руку к ещё одному огромному фолианту, опустил его вниз и расположил под её второй подколенной ямкой. Одновременно взявшись за оба приклеенных тома, профессор принялся скользить ими вверх по двери до тех пор, пока её киска не оказалась на высоте его паха, наравне с головкой покачивающегося члена. Обе ноги девушки теперь были подцеплены огромными фолиантами, широко разводящими их в стороны. Гермиона поддерживала равновесие, крепко схватившись руками за каждую книгу.
Обхватив основание своего члена и неспешно поглаживая по нему рукой, Северус наконец почувствовал предвкушение от обещания получить долгожданное облегчение. Неожиданно Грейнджер протянула руку и похлопала по его пенису, как по непослушному питомцу.
— Заклинание Histomalleus, — напомнила она профессору. — Палочка лежит в моей мантии.
Он внутренне ахнул. По крайней мере, хоть кто-то помнил о цели их встречи, а не только о том, чтобы снять напряжение.
Присев на корточки, Снейп нашёл её палочку, и Гермиона использовала её, создав шестой маленький пальчик рядом с мизинцем. Он решил ничего не спрашивать. Лишь, ухмыльнувшись, подумал, что возможно это поможет ей крепче держаться. Как бы там ни было, несмотря на шлепок по пенису, мастер зелий был благодарен, что девчонка вспомнила о цели своего визита.
Без лишних слов, запустив одну руку в волосы гриффиндорки, он захватил их гостью в кулак, пока водил набухшей головкой вверх и вниз по нижним складкам и покрывал шелковистой смазкой её возбуждения. Затем, когда Северус проник внутрь самым кончиком, его рот сомкнулся на её губах, а язык нырнул и погрузился в рот девушки, проталкиваясь в такой же исследовательской, властной манере. Его бёдра постепенно начали двигаться, мягко покачиваясь — в то же время, пока он сам упивался губами Гермионы наверху. Она жалобно и соблазнительно поскуливала ему в рот.
Конечно, можно было и не медлить так сильно. Грейнджер уже была настолько мокрой, насколько это было возможно. Но её откровенное, неприкрытое выражение желания являлось опьяняющим доказательством того, что кто-то в нём всё-таки нуждался. И, благодаря этому, Северус чувствовал нечто особенное… что-то, чего он не испытывал уже долгое время — чувство, что тебя хотят и нуждаются в тебе ни по какой другой причине, кроме чистого желания. Возможно, было несправедливо использовать девчонку, чтобы успокоить его старые, глубокие психологические раны… Но мастер зелий понимал, что люди в течение жизни постоянно излечиваются от неуверенности, сознательно или бессознательно, лишь путём взаимодействий с другими людьми.
И, похоже, Грейнджер также наслаждалась этим. Её киска уже билась в конвульсиях вокруг него, ритмично сжимаясь, когда он засасывал её язык в свой рот. И звуки, которые она издавала — гортанные вздохи, хриплый шёпот и нуждающиеся стоны — были непрерывной и приятной симфонией для его души. Её нарастающее выражение грубого, естественного желания до такой степени врезалось прямо в его собственное, что Северус обнаружил, абсолютную невозможность сдерживать себя. Вскоре его толчки уже входили до самого основания внутрь неё, жёстко прибивая девушку к твёрдой поверхности деревянной двери. Но, вместо того, чтобы демонстрировать дискомфорт, голова Гермионы в экстазе откинулась назад, рот в исступлении приоткрылся, бёдра яростно отвечали каждому его вторжению, и профессор чувствовал, как её тело стало полностью покорным его желаниям.
Затем он изменил свой ритм, замедляясь в конце каждого толчка, чтобы растирать и массировать её клитор своей лобковой костью. Дыхание девушки стало более прерывистым. В какой-то момент она, должно быть, выпустила книги, потому что теперь её руки были тесно переплетены вокруг его шеи, пока она стонала в его грудную клетку. Даже это ощущение — её горячего дыхания, трепещущего напротив его влажной от пота кожи, казалось Северусу предельно эротичным. И впервые он почувствовал, что может даже опередить её — желание освободиться было слишком велико.
Но потом вздохи Гермионы стали короткими и гортанными, подсказывая профессору, что девушка уже балансировала на самом краю. Её пальцы поджались, оставляя острые, болезненные отметины на его шее. Но Снейп, не замечая этого, самозабвенно вколачивался в её глубины, разрушая тишину глухими ударами тела девушки о дверь, и всё ближе, планомерно подталкивал её к надвигающемуся извержению.
— О Боже… Ох-х-х… Северус… — задохнулась она, когда первая волна оргазма накрыла её.
И, в тот же момент, Снейп также излился, извергаясь внутрь её судорожно сокращающегося канала снова и снова. Всё тело девушки трепетало, пока она сама цеплялась руками и бёдрами, обвиваясь вокруг профессора, как змея. Северус продолжал своё ритмичное вторжение, пока появлялись свежие струи семени и, её стенки, чувствуя это, продолжали вздрагивать, выжимая его яйца досуха. Осознание, что это будет единственная возможность истощить себя ещё по крайней мере на одну неделю, также подстёгивало профессора. Чары, проходившие через его член, зашипели и затихли. Долгожданное, граничащее с эмоциональным истощением, облегчение нахлынуло на них обоих.