Порочная жизнь настоящего героя
Девушка предположила, что он ничем не хуже всех других лондонских франтов, развлекающихся в свое удовольствие. Разница заключалась в том, что сын леди Коры выбирал более злачное окружение, чтобы предаваться удовольствиям. Клуб «Маканз» развлекал мужчин, у которых титулы и состояния были не столь значительными, как в «Уайтс» или «Будлз». К тому же там могли находиться женщины – в качестве крупье или клиентов – и им позволялось подниматься в личные комнаты наверху.
Стамфилд не соблазнял невинных девушек, об этом она ничего не слышала. Кори, без сомнения, узнала бы и об этом, потому что больше всего на свете слуги любят сплетничать о том, что их хозяева ведут себя как животные. И его имя не связывали ни с одной благородной женой или игривой вдовой, как это происходит со многими так называемыми джентльменами. Нет, его похождения ограничивались борделями, а не будуарами высшего света. Делало ли это его хуже или лучше других мужчин? Кори не знала или не хотела знать. В любом случае, ей это было безразлично. Все мужчины – дураки.
И все же леди Кора считала своего сына почти совершенством. Воистину, материнская любовь может быть слепой.
Кори подумала о собственной матери, которая все эти годы покоилась с миром или без него, и как жизнь Кори могла бы измениться, если бы ее мама была жива. Или остаться прежней. Миссис Эббот не обладала такой же твердостью характера, как леди Кора. Мама полагала, что удел женщины – страдания, с тех пор, как их изгнали из Эдема в ее драгоценной библии. Женщина – имущество своего супруга, его вассал, существо низшего порядка. К тому же жена не должна жаловаться, потому что у мужа есть право управлять собственным королевством. Мама пыталась научить дочь принимать свое место в мире, и, в точности продемонстрировав это, жена сквайра Эббота безропотно умерла от пренебрежения и разбитого сердца.
Кори не могла делать этого – послушно следовать приказам своего отца. Она не могла выйти замуж за больного старика, которого отец выбрал для нее, с тем, чтобы она вскоре осталась вдовой, а он бы контролировал ее богатое наследство. И она не сможет принять кого-то вроде миссис Ривендейл в качестве мачехи и нянчить младенцев чужой женщины. Она не сможет, не позволит Дэниелу Стамфилду украсть у нее шанс на лучшую жизнь.
Настроившись, Кори решила отправиться в постель, готовая встретить следующий день и то, что он с собой принесет. Она подумала, что может взять чашку с собой наверх, снова налив в нее едва теплого чая и плеснув туда бренди – на тот случай, если не удастся заснуть.
Итак, она поднялась, без перчаток и туфелек, с распущенными по спине волосами и в измятом платье и схватила одной рукой графин с бренди. И, конечно же, в этот самый момент Немезида постучалась в дверь.
Глава 6
Дэниел не стал стучать. Дверь была открыта, и он зашел только для того, чтобы пожелать доброй ночи матушке. Вместо матери или сестры он обнаружил мисс Эббот, одну и похожую на распутницу, которой она и являлась. Он почти огляделся, чтобы увидеть, не прячет ли она мужчину – даже если это лакей или грум – у окна или за диваном. Тем не менее, он не мог отвести от нее глаз. Он не мог мыслить связно. Дьявол, Дэниел едва мог дышать, но ему нужно было что-то сказать, а иначе она поймет, что он точно большой увалень, каким его выставили родные.
– Вижу, что вы расположились как дома, – произнес он, что, очевидно, было самым худшим, что он мог сказать, кроме «Пожалуйста, снимите с себя остальную одежду, чтобы я мог умереть счастливым человеком».
Кори опустила графин. Ее подбородок приподнялся.
– Леди Кора сказала, что я могу это сделать.
Черт, это не то, что он имел в виду – не совсем то.
– Конечно. Гостья и все прочее. Ее крестница. Я, хм, не хотел никого обидеть.
Может быть не в этот раз, сказала себе Кори, но то, что он уставился на нее, словно мысленно снимал оставшуюся одежду, было достаточным оскорблением. Она мысленно прокляла себя за то, что убрала кружево, прикрывавшее вырез, а ведь Стамфилд пялился прямо туда, а затем прокляла его – за то, что он ведет себя не как джентльмен. Кори ничего не могла поделать с распущенными волосами, сброшенными туфельками или отсутствующим фишю, но, слава Богу, на ней все еще было несколько слоев крепко застегнутой ткани. Она попыталась спрятать голые руки за юбками.
– Я подумала, что вы ушли, – произнесла она, словно это объясняло ее пребывание в гостиной в полуодетом состоянии.
– Мне самому нужно было написать несколько писем.
Стамфилд развязал свой шейный платок, так что ткань теперь обвивалась вокруг его широких плеч. Его волосы были взъерошены, словно он запускал в них пальцы, чтобы сосредоточиться, и это заставило Кори задуматься о том, умеет ли этот болван писать буквы. Сюртук на нем был расстегнут, а жилет отсутствовал. На ногах у него снова были поношенные сапоги, на которые кто-то пытался навести блеск, а не старомодные туфли с пряжками, как во время обеда. Каким-то образом Стамфилд умудрился выглядеть лучше, когда привел себя в беспорядок, чем тогда, когда был туго обтянут одеждой, принадлежавшей его отцу.
Нет, он выглядел так, словно только что вышел из спальни леди. Кори ощутила неловкость от подобных заблудших мыслей, и понадеялась, что тусклый свет свечей сможет скрыть румянец на ее лице. Смутившись, она не могла придумать, что сказать, чтобы не укрепить подозрения Стамфилда в том, что она – бесстыдная потаскушка, наживающаяся на щедрости его матери.
Установилось неловкое молчание. Дэниел продолжал смотреть на ее волосы, босые ноги и на то, что раньше прикрывала скромная косынка, невоспитанный грубиян. Не важно, что сама она не могла отвести взгляда от его широких плеч и голой шеи. Неужели он полагает, что она – шлюха, которую нужно как следует рассмотреть перед покупкой? Кори не собиралась возвращаться обратно к стулу, где оставила свои туфли, садиться и завязывать ленты на них перед ним, как это сделала бы настоящая шлюха.
Она вспомнила про графин.
– Не хотите ли выпить?
Дэниел проглотил комок в горле. Черт, он же предупреждал матушку, что не умеет вести беседу с приличными женщинами, и вот тому доказательство. Они все смотрели на него так, словно он свалился с Луны, с таким выражением, с каким сейчас за ним наблюдала мисс Корисанда Эббот.
– Нет. То есть да. Как раз то, что нужно. Хм, здесь довольно холодно. У моего дяди чертовски хороший вкус в выборе напитков.
Леди Кора намекнула, что бренди и другие бутылки в обширном винном погребе могли быть контрабандными. Кори, выросшая на побережье, знала о контрабанде все.
– Не думаю, что хотя бы на одной из них имеется акцизная марка.
Дэниел пожал плечами.
Не удивительно, что он так же косноязычен, как и она, подумала Кори. Она практически объявила его дядю, советника короны и высших судов, преступником. Любые слова, произнесенные им, могли бы доказать вину графа. Она идиотка.
Девушка нашла стакан, но не могла решить, как его наполнить. Последнее, что ей было нужно – это напоить мистера Стамфилда до нетрезвого состояния или заставить его задержаться здесь, потягивая бренди. Она налила совсем немного и отнесла ему стакан, а затем нервно подняла фишю и стиснула его в руках.
Вместо того чтобы выпить все залпом, как она ожидала, Дэниел сделал медленный глоток. Затем он опустил стакан.
Неужели он собирается наброситься на нее? Ведь он же животное, и уже считает ее падшей женщиной. К тому же он тяжело дышал. Кори огляделась в поисках подходящего для защиты оружия.
Дэниел огляделся в поисках отступления.
Они одновременно сказали, что им нужно идти, но ни один не сделал движения по направлению к двери.
В комнате снова воцарилась тишина.
Кори не хотелось уходить прежде мистера Стамфилда, потому что она хотела собрать свои шпильки, туфельки и перчатки, которые разбросала по комнате. Господи, она не может оставить предметы своего туалета валяющимися в гостиной, чтобы их утром нашли горничные, или этим вечером мистер Добсон. Слухи разлетятся как осиный рой.