Настоящий ты. Пошли всё к черту, найди дело мечты и добейся максимума
В работах Валлеранда «гармоничная страсть ассоциируется с позитивными эмоциями, концентрацией и потоком». Она ведет к огромному успеху. Ей противостоит «обсессивная страсть» – когда делаешь что-то из-за возможных негативных последствий. Она, как правило, снижает производительность.
Десятки исследований подтверждают: постановка целей, связанных с умениями (овладеть новым навыком или освоить новую область знаний), вызывает гармоничную страсть, а цели, связанные с производительностью (получить признание или выиграть приз) сопряжены с разрушительными эмоциями. Но самый большой урон нашему психическому здоровью наносят цели, направленные на «избегание производительности». Когда вы делаете свою работу, чтобы не получить нагоняй от босса, ваша мотивация стремится к нулю.
Боде задавал себе цели для освоения новых умений и мог свободно выбирать их, исходя из собственных амбиций. Это подход, на котором строится производительность чемпионов.
Выходите из уютной норки
В книге «Драйв. Что на самом деле нас мотивирует» [27] Дэниел Пинк приходит к выводу, что в долгосрочном забеге нас толкают вперед три вещи: автономность, мастерство и предназначение. Иными словами, возможность действовать самостоятельно, возможность совершенствоваться в своем деле и ощущение, что ты занимаешься именно тем, для чего был рожден. Но для экстремалов есть еще один источник драйва, о котором говорится куда меньше, – еще один секретный механизм для тех, кто выбирает особый путь.
Каждая экстремальная личность рано или поздно оказывается перед выбором: продолжать мимикрировать под окружающих или проявить себя. Второе означает, что мы оказываемся на пути возможного осуждения, насмешек и просто непонимания. Я очутилась перед подобным выбором, когда искала свою первую работу после окончания колледжа. Одна из вакансий казалась просто идеальной: стать стажером в национальной авиалинии моей страны. Частью моего вступительного задания был тест на аналитические способности. Скажу честно, я облажалась. Мне даже не предложили пройти собеседование. Я была раздавлена.
Air New Zealand от меня отвернулись. Но Mobil Oil предложили хорошую работу, которая позволила бы оплачивать аренду. Пойти туда означало, что я смогу написать родителям: «у меня есть работа, она респектабельная». Что еще нужно?
Я МОГЛА СОГЛАСИТЬСЯ С РЕЗУЛЬТАТАМИ ТЕСТА И ПРИНЯТЬ КАК ДОЛЖНОЕ, ЧТО ИХ СОСТАВИТЕЛИ ЛУЧШЕ ЗНАЮТ, НА ЧТО Я СПОСОБНА, А НА ЧТО НЕТ. МОГЛА, ДА. НО ЭТО БЫЛО НЕ В МОЕМ СТИЛЕ.
Я очень сильно хотела работать в Air New Zealand. Я была уверена, что рождена для этой должности. Когда мне исполнилось три месяца, моя семья переехала в Лондон. Мама любила рассказывать, что ее дочь была двадцать восьмой частью багажа по дороге на другой конец мира. То есть я познала романтику полета на аэробусе еще во младенчестве. Иными словами, самый ранний мой опыт был связан с путешествием на Air New Zealand. Вот почему работа в этой компании казалась мне началом невероятного приключения, которое проведет меня по всему миру в качестве гламурного исполнительного директора (хотя эти огромные ножищи не особо хорошо смотрятся в лабутенах). И черт возьми, какой-то тест ставил жирный крест на моей мечте! Air New Zealand даже не позвали меня на собеседование! НЕТ! О чем они вообще думали?
Я просто не могла допустить, чтобы меня запомнили как плохую оценку в каком-то файле. Глубоко внутри экстремальность проявляется как твердое понимание, что мое, а что не мое. Я могла какое-то время «повстречаться» с Mobil Oil, но «влюбиться» была способна только в AIR NZ. Передо мной встал выбор. Очень неловкий и неудобный – показать свои возможности или, вероятно, выставить себя на посмешище. Я могла спрятать свои чувства и принять работу, которая объективно соответствовала моим знаниям. Или я могла пойти на большой эмоциональный риск и попытаться доказать людям из авиалиний, кем я была и чего стоила. И надеяться, что, узнав меня, они захотят меня нанять.
ПЕРЕДО МНОЙ СТОЯЛ ВЫБОР – ПОЛУЧИТЬ РЕСПЕКТАБЕЛЬНУЮ, НО НЕЖЕЛАННУЮ РАБОТУ ИЛИ ВЫЛЕЗТИ ИЗ МАЛЕНЬКОЙ УЮТНОЙ НОРКИ.
Я дозвонилась до Вики Лодж, сотрудницы HR-отдела Air New Zealand, рассказала ей свою историю и объяснила, почему лучше всех подхожу для работы в ее организации. Через много лет я изменила принципы подбора персонала в авиалиниях, сместив фокус с левого аналитического полушария на правое, эмоциональное.
Мой рассказ смог убедить Вики Лодж назначить собеседование с менеджером по найму. Потом я как безумная принялась изучать работу авиалинии, чтобы прийти и блеснуть не только своей фееричной личностью, но и знанием бизнес-принципов. К тому времени компания уже наняла нужное количество стажеров. Но после собеседования со мной они создали еще одну вакансию. Это была седьмая позиция стажера-выпускника в группе из шести человек.
Все знали, что меня наняли сверх квоты. Я была неожиданным прибавлением в команде, тем, кто нарушил правила игры. С таким стартом мне предстояло каждый день отстаивать свое право здесь находиться. Мой успех не был легким. Борьба с давлением и скептицизмом породила новый уровень драйва и уверенности в успехе. Я встала перед выбором: прятать свою личность, надеясь, что со временем все забудут о моем звездном появлении и начнут воспринимать как самого обычного стажера или продолжать оставаться в центре внимания. Я выбрала второе.
Я уверена, что если вы делаете что-то, только чтобы не быть наказанными или униженными за бездельничество, это мешает вашему драйву. Но когда экстремалы делают то, во что верят, взбираются на свои собственные субъективные горы, они выводят свою самооценку на линию огня. Выходят из «экстремальной каморки». И не важно, что подумают другие люди – это только делает меня опытнее.
С поддержкой или без?
То же самое случилось с Гордоном Томсоном. Однажды этот выдающийся дизайнер покинул свою уютную норку, чтобы стать иконой рекламного бизнеса.
Горди – самый мотивированный и драйвовый человек, которого я когда-либо знала. Его талант художника открылся в Nike. Там он вырос и стал главой отдела дизайна и разработок – одним из тех, благодаря кому Nike превратилась в легендарный спортивный бренд.
В годы моей работы там Горди всегда находился в центре внимания, но нам не приходилось общаться лично. До тех пор, пока я не взялась за проект, в котором участвовала компания по производству минеральной воды. Мне требовался гениальный дизайнерский ум – так наши пути с Горди пересеклись.
Гордон был третьим сыном в семье матерых калифорнийских адвокатов и судей. Его назвали в честь отца и деда. Родственники ждали, что он продолжит семейную традицию: поступит в Университет Южной Калифорнии, присоединится к их футбольной команде, будет изучать юриспруденцию и внесет свой вклад в историю калифорнийского права. Но Гордон поступил иначе – стал матерым дизайнером. Я спросила его: где он черпал драйв, чтобы идти наперекор семье? Ведь перед ним лежала протоптанная дорожка к успешной жизни.
«Я начал рисовать в пять или шесть лет, – рассказал он. – В одиннадцать получил первую работу – расписать игровой домик для Пэт Плат. В таких домиках проходят дни рождения. Меня назначили главным дизайнером проекта, в том числе и костюмов. Это было фантастично! Потом, в 12–13 лет, я создал мини-бизнес по производству поздравительных открыток. Это были семидесятые, и я рисовал много радуг и деревьев. Все это ручкой и чернилами. Мои творения покупали родители друзей. У меня даже был счет в банке – я ездил туда на велике и переводил полученные деньги на свой депозит. Это было круто.
Затем, когда мне исполнилось 13 лет, я занялся декором рождественских украшений. Погружал серебряные шарики в белую краску и расписывал их. Я называл свои произведения «Божественными украшениями». О, это был большой бизнес – двадцать пять баксов за штуку. И люди их покупали! Так что дело выгорело! Много лет спустя на похоронах отца друзья родителей говорили мне: «У нас до сих пор хранятся твои украшения».