Гетто

— Я очень благодарен вам…
— Не за что. — Гибкие пальцы снова собрали кости и положили их в стаканчик. — Мне нравится чувствовать свое превосходство.
— Ах вот как! — Кенри поставил стакан. На мгновение все померкло перед глазами. — Понимаю. Что ж…
— Нет, не уходи. — Рубиновые глазки встретились с его глазами и Кенри увидел, что они полны слез. — Прости. Не суди меня за то, что я так жесток к тебе. Однажды я сам пытался наняться на корабль, но меня не взяли.
Кенри промолчал.
— Я бы отдал левую ногу до самой задницы, чтобы попасть хоть в один рейс, — тоскливо проговорил Х. — Думаешь, если мы земляне, то мы никогда ни о чем не мечтаем? Дудки! Хотя, по правде говоря, пользы от меня в космосе не было бы никакой. Для этого нужно там родиться. К тому же, моя проклятая внешность… Видишь, даже отверженные в этом мире не могут между собой договориться.
— Так было всегда, сэр, — заметил Кенри.
— Наверное, ты прав. Ты ведь на своем веку повидал намного больше, чем мне когда-либо доведется. Я торчу здесь, никому не нужный, кое-как добываю себе пропитание, но иногда я задумываюсь — а кому все это нужно? Когда у человека нет ничего за душой, то ему, пожалуй, и жить-то не стоит. А, ладно… — Х снова выбросил кости. — Девять. Теряю навык. — Он снова поднял глаза. — Я знаю одно местечко, там никому нет дела, откуда человек, если у него есть деньги.
— Благодарю вас, сэр, но у меня важная встреча, — осторожно отказался Кенри.
— Я так и думал. Что ж, иди. — Х отвернулся.
— Спасибо вам за выпивку, сэр.
— Не за что. Приходи, когда захочешь. Обычно я торчу здесь. Но только никогда не распространяйся при мне о планетах. Слышать о них ничего не желаю.
— До свидания, — сказал Кенри.
Выходя из бара, он услышал, как по стойке снова брякнули кости.
Дорти хотела немного попутешествовать по Мардуку, ознакомиться с планетой. Она могла бы выбрать в сопровождающие кого угодно из жителей колонии на выбор, но предпочла Кенри. Звезде не говорят «нет», поэтому он прервал весьма многообещающие переговоры насчет пушнины с местным старостой, нанял машину, и в назначенное время они отправились в путь.
Некоторое время они ехали быстро и почти в полном молчании. Поселок скрылся из вида и кругом простиралась каменистая пустыня, окрашенная во все цвета радуги, утыканная отвесными скалами, железистыми холмами и пыльными колючими деревьями, четко видимыми в чистом разреженном воздухе. Над головами висело роскошное синее небо, в котором сверкал, заливая все вокруг ослепительным светом Сириус-В, а рядом висел бледноватый диск Сириуса-А.
— Очаровательный мир, — в конце-концов сказала Дорти. В разреженном воздухе слова ее звучали приглушенно. — Здесь мне гораздо больше нравится, чем на Иштаре.
— Большинству людей он не по душе, фриледи, — ответил Кенри. — Его считают унылым, холодным и сухим.
— Кто так говорит, просто ничего не понимает. — Она сидела отвернувшись от него и смотрела в окно на фантастические нагромождения окружающего пейзажа, уродливые скалы и колючий кустарник. Тут и там монотонные цвета склонов прошивали разноцветные жилы минералов.
— Завидую я тебе, Кенри Шаун, — сказала Дорти. — Я не очень много повидала на своем веку, и не так уж много прочитала книг — только то, что попалось под руку. Когда я думаю о том, сколько всего странного, прекрасного и удивительного повидал ты, я завидую тебе.
Он осмелился задать вопрос:
— Не поэтому ли вы отправились к Сириусу, фриледи?
— Отчасти. Когда умер отец, потребовалось, чтобы кто-нибудь проверил состояние дел в наших владениях на Иштаре. Все думали, что мы просто пошлем агента, но я настояла, чтобы лететь самой и заказала билет. Все решили, что я сошла с ума. Еще бы, ведь когда я вернусь, будут новые моды, новый жаргон, новые люди… все мои друзья к тому времени станут людьми средних лет. А я стану просто ходячим анахронизмом… в общем, ты понимаешь, — она вздохнула.
— Но путешествие стоило того.
Он подумал о своей собственной жизни: утомительное однообразие полетов, когда недели сливаются в месяцы и годы внутри металлической скорлупы; множество посадок на чужие, враждебные планеты — он видел, как его друзья гибли под оползнями, выплевывали собственные легкие, когда шлемы их лопались в безвоздушном пространстве, заживо гнили, подхватив неизвестные болезни. Он прощался с ними, провожая в небытие, из которого никогда не возвращаются назад. А на Земле он сам был словно призрак, постоянно плывущий над великой рекой времени. На Земле он всегда чувствовал себя каким-то ненастоящим.
— Да, фриледи. — сказал Кенри.
— Ничего, я привыкну, — она рассмеялась.
Машина переваливала через высокие дюны, пересекала овраги, оставляя за собой в пыли след, который тут же заносил ветер. Вечером они остановились на ночлег возле развалин заброшенного города, в месте, которое когда-то, видно, было сущим райским уголком. Кенри установил две палатки и начал готовить ужин, а она все наблюдала за ним. Один раз она предложила:
— Давай, я помогу.
— Не стоит, фриледи, — отозвался он. — Вы не привыкли к таким вещам и только испортите ужин, а мои руки привычны к походной стряпне.
Красный свет плитки бросал на их лица багровые отблески, с неба холодно сверкали звезды.
Она взглянула на аппетитное блюдо.
— А я всегда думала, что вы… что люди никогда не едят рыбу, — прошептала она.
— Некоторые едят, некоторые нет, фриледи, — отозвался Кенри равнодушно. Здесь, вдали от людей, невозможно было обижаться на разделявшую их пропасть.
— Когда-то рыба на кораблях была запрещена. Это было давно, тогда на борту было слишком мало места для выращивания пищи плюс дефицит энергии. Только богатый человек мог бы позволить себе иметь на борту аквариум, понимаете, а в тесно сплоченной группе космических кочевников недопустимы никакие различия в питании, иначе разлад в моральном климате неизбежен. А сейчас, когда исчезли экономические препятствия, только самые пожилые еще соблюдают табу.
Принимая из его рук тарелку с едой, она улыбнулась.
— Забавно, — сказала она. — Никогда не думала, что у вас есть своя история. Ведь вы сами — история.
— О, у нас очень богатая история, фриледи, у нас множество традиций… наверное больше, чем у всего остального человечества.
Где-то в ночи вскрикнул охотящийся маркот. Она вздрогнула:
— Что это?
— Местный хищник, фриледи. Не тревожьтесь. — Кенри похлопал по своему карабину, в глубине довольный тем, что представилась возможность проявить… что? Мужественность? — Вооруженный человек может не бояться никаких животных. Бояться нужно совсем другого — болезней, холода, жары, ядовитых газов, вакуума… Вселенная может преподнести что угодно.
Он улыбнулся и на смуглом лице блеснула полоска белоснежных зубов.
— Даже если он и сожрет нас, то погибнет сам. Мы для него так же ядовиты, как и он для нас.
— Разные биохимия и экология, — понимающе кивнула она. — Миллиарды лет независимой эволюции. Ведь правда, было бы странно, если бы на разных планетах возникла жизнь настолько близкая к земной, чтобы мы могли употреблять в пищу тамошних животных. Наверное, именно поэтому и не осуществилась настоящая космическая колонизация. Несколько поселений, в которых занимаются торговлей и добывают руду, — не в счет…
— Это лишь отчасти верно, фриледи, — сказал он. — Тут дело еще и в экономике. Ведь гораздо проще, а с финансовой точке зрения — дешевле, чтобы люди оставались дома. К тому же, на другие планеты все равно попали бы немногие — слишком быстрым был прирост населения и слишком слабы эмиграционные возможности.
Она пристально посмотрела на него, а когда заговорила, голос ее был мягок:
— Вы, китяне, довольно неглупый народ, а?
Он-то знал, что это сущая правда, но, естественно, стал возражать.
— Нет, нет, — сказала она. — Я кое-что читала о вашей истории. Поправь меня, если я ошибусь, но в самые первые годы космических полетов отбор был очень жестким. Космонавт обязательно должен был обладать живым умом, физической силой, отличной реакцией и спокойным характером. Ему нельзя было иметь большой рост и вес, кроме того, предпочтение отдавалось людям со смуглой кожей — это могло помочь в случае солнечного ожога или облучения… Да, так оно и было. И сейчас все это так. Когда в космос стали отправляться и женщины, ремесло стало семейным. Те космонавты, которые не приспосабливались к такой жизни, постепенно отсеивались, а новобранцы как две капли воды походили на тех, в чьи ряды они вливались. Так постепенно возник Кит — почти отдельная раса людей. И наконец, вы получили монополию на звездные перелеты…