Квазар (СИ)

— Угу, — буркнула я, понимая, что мне будет очень сложно поверить в то, что он сейчас говорил. Это было самое прекрасное объяснение в любви, которое мне когда-либо приходилось слышать, это были те слова, которые всю жизнь бились внутри меня. И я с ужасом наблюдала, как люди выбирали себе партнеров по размеру грудей, поп или кошельков, цвету глаз или волос, по социальному статусу или религиозной принадлежности. Все это казалось мне диким, и мне чудилось, что я одна во всем мире понимала абсурд подобных действий. И вот теперь он говорил мне то, что мне всегда хотелось бросить в лицо всем моим ухажерам, корысть которых я легко читала в их сердцах. Мне хотелось кричать, что я не тело, но никто не хотел смотреть глубже.
Я какое-то время провела на плече у Флора. Мне хотелось сказать ему о своих чувствах, но от волнения слова застряли в горле. Наконец, собравшись, я отлепилась от него и посмотрела ему в глаза.
— Спасибо, — вымолвила я, — я чувствую тоже самое, какую-то близость внутри, словно родная мелодия, которая тянет меня к себе, колыбельная, успокаивающая все мои тревоги. Я боюсь открыться этому всему до конца, потому, что сорок лет до этого я усердно убеждала себя в невозможности происходящего сейчас. Но я так счастлива, что теряюсь в словах и в мыслях, прости меня.
Он притянул мое лицо к своему и поцеловал меня во влажные от слез щеки.
— Я могу чувствовать все, что происходит внутри у тебя, забыла? — он улыбнулся, от чего меня еще больше накрыло волной нежности. — Я знаю, как ты относишься ко мне, мне не нужны слова, я итак вижу.
И после этого он нежно коснулся моих губ без толики страсти. Просто ласкал их какое-то время, успокаивая боль в моем сердце.
— Пошли, — через какое-то время сказал он, поднимая меня со своих колен, — нужно выезжать, если мы хотим все успеть. Вечером к нам домой заедут брат и родители, они приготовят ужин и будут нас ждать. Я тут же напряглась.
— Родители? — с ужасом в голосе переспросила я.
— Что тебя снова тревожит? — удивился Флор.
— Ну, а вдруг я им не понравлюсь? — предположила я.
Флор залился смехом.
— Как ты можешь им не понравиться, если ты для меня самое близкое, что вообще может когда-либо быть? — со смехом спросил он.
— Да, об этом я не подумала, — сконфужено ответила я, — непривычно мне все это.
— Иди, одень что-нибудь непрозрачное, у нас голышом не ходят, — подколол меня Флор. Я вымою тарелки и тоже переоденусь.
— Давай я сама все уберу, — запротестовала я.
— А ты умеешь пользоваться кухней? — веселился аквентиец.
— Ты подозреваешь меня в слабоумии? — с издевкой спросила я.
— Нет, что ты, — ответил он со смехом, — давай вперед, — и он тут же ретировался наверх.
Я стала осматривать кухню в надежде найти мойку, однако, сколько бы я не искала, все было напрасно.
— Выдвини вперед полку с горшками домосании, это те, что с малиновыми цветами, — крикнул сверху Флор.
Я улыбнулась и последовала его совету. К моему удивлению в стене открылось отверстие, и оттуда выехала самая настоящая мойка. Стоило мне только поднести тарелки из-под каши под кран, как из небольшого краника вылупился крупный мыльный пузырь, который начал медленно сползать по краям тарелок вниз, смывая все загрязнения. Когда я вылила воду в раковину, тарелки блестели и были сухими.
— Невероятно, все здесь достойно описания в целых трактатах, — буркнула я сама себе.
Пока Флор был в душе, я одела под красную тунику длинный белый сарафан, запахивающийся, как халат и перевязанный золотым поясом. На ноги нашла высокие сандалии из золотой ткани. Волосы собрала в пучок.
— Тебе подойдут вот эти серьги, — сказал Флор, выходя из душа уже полностью собранный. На нем было надето серое кимоно с крупными розовыми знаками, а его еще влажные волосы сосульками спадали на лицо.
Он подошел к трюмо, стоящему у окна и достал оттуда длинные золотые сережки, сделанные в виде крупных цветков.
— Какая красота! — восхитилась я, когда он одевал их мне в уши. С виду массивные, серьги оказались невесомыми и очень удачно подходили к моему наряду. Для себя Флор выбрал одну серебряную сережку в виде вытянутой капли.
— Спасибо, — довольно пролепетала я и чмокнула его в щеку.
Мне было непривычно, что мужчина мог разбираться в украшениях и носил их сам, но это оказалось даже приятным.
Перед выходом я спросила у Флора, чем можно покормить фиолетовых птиц, которые летали над пристанью, но аквентиец объяснил, что они едят только мелкую рыбу и некоторые океанические растения. Моя задумка с кормлением провалилась, но я все же с удовольствием разглядывала этих чудесных хищников, парящих над нашими головами, когда мы шли к капсуле перемещения.
Первой нашей остановкой в сегодняшнем путешествии стали водопады Гермалии, это было название акватории, соседней с той, где жил Флор. Сойдя с торпеды, мы оказались в месте безупречной красоты, той, которую на Земле не придумали даже фантасты. К водопадам вела широкая глинистая дорога, окруженная рядами деревьев, напоминающих секвойи. Высотой, как мне казалось, с десятиэтажный дом, они, огромные с мощными стволами, укрывали идущих от палящих солнц широкими, почти зонтиковидными кронами, создавая уют. Разглядывая природу Аквента, мне казалось, что там были великолепные условия для жизни растений, вода и тепло находились в идеальном соотношении. Деревья-исполины были окружены древовидными папоротниками, на ветках которых гнездились птицы с невероятно яркой окраской. Отовсюду слышалось пение, чирикание и шум животных. Лианы с роскошными цветами перекидывались с одного дерева на другое, переплетая стволы и ветви в крупные паутины, на которых прыгали местные обезьяны. На почвенном покрове Аквента росли травянистые многолетники, характеризующиеся высокой теневыносливостью. По траве скакали мелкие серые животные, напоминающие белок, они безбоязненно расхаживали повсюду, даже не думая прятаться от посетителей водопадов. Народу было много, это было не удивительно, ведь на Аквенте проживало в триста раз больше аквентийцев, чем людей на Земле, более того средства передвижения здесь были гораздо совершеннее, и мы легко могли добраться до любой точки планеты за короткий срок.
Двигаясь на шум грохочущей воды, я восторженно заглядывалась на цветы, которые в своем диком состоянии выглядели бесподобно. На некоторых виднелись карминово-красные плоды, напоминающие кабачок и Флор объяснил, что их едят животные, обитающие здесь. На многих растениях росли крупные желтые ягоды, по форме похожие на сердце, в иных местах по деревьям вились исполинские бобы с изысканными цветами и мясистыми стручками, наполненными тяжелыми зернами. К моему абсолютному восторгу преграждая нам путь, с опушки на правой стороне тропического леса на дорогу вышла стая изящных антилоп. На длинных и стройных ногах они медленно подходили к идущим, позволяя себя гладить, и я тут же потянула Флора в их сторону. Поравнявшись с одним из животных, я поняла, что его морда была прямо напротив меня, а его длинные волнистой формы рога возвышались надо мной не меньше, чем на метр. Я тут же прикоснулась к гладкой бежевой шерсти антилопы, и она стала тереться о мою руку в знак одобрения. Это привело меня в восторг и Флору буквально пришлось оттаскивать меня, чтобы продолжить наш путь.
Приближаясь к водопадам, становилось свежее и когда мы вышли к подножию грохочущей воды, я буквально остолбенела. Небольшая горная цепь сбрасывала со своих верхушек тонны кристально-прозрачной водной массы. До самого неба над водопадом переливались многочисленные радуги с целой палитрой оттенков. Каждая радуга отличалась от другой и издавала легкие звуки, которые совместно звучали как разные инструменты одного оркестра. Это напоминало медитацию, целью которой был полный отрыв от реальности. Я простояла бы в полном замирании там всю свою оставшуюся жизнь, но через какое-то время Флор вырвал меня из блаженного экстаза, объяснив, что нам пора ехать на багряные горы.