Огненный остров

Старший на батарее младший лейтенант Кушнырь картечью отразил две сильные атаки автоматчиков противника. Несмотря на бомбежку немецкими пикировщиками огневых позиций батареи, расчеты орудий сражались мужественно, самоотверженно. В этих атаках враг потерял только убитыми более ста человек.
На другой батарее командир орудия сержант Вардаванян со своим расчетом отремонтировал поврежденное в бою орудие, уничтожил из него несколько огневых точек и участвовал в отражении двух танковых атак. На наши огневые позиции авиация противника сбросила большое количество кассетных авиабомб. В район огневой позиции орудия Вардаваняна упало около 60 авиабомб «крабов», загорелись ящики со снарядами. Они вот-вот могли взорваться, но артиллеристы не растерялись, быстро разбросали ящики и потушили пожар. В этом бою был ранен наводчик орудия. Вардаванян сам занял его место у орудия, метким огнем задержал продвижение гитлеровцев. Только убитыми они оставили на поле боя более пятидесяти солдат и офицеров.
Захваченный в этом бою в плен командир пехотного взвода, член румынской фашистской военной организации «железная гвардия» на вопрос, что он знает о своем батальоне, ответил:
— Я ничего не знаю, я только слушал вокруг себя беспрерывные стоны и крики раненых.
31 июля за активную оборону, проявленное мужество и отвагу и нанесенный противнику большой ущерб в живой силе и технике личный состав дважды получил благодарность Военного совета 51-й армии.
К исходу дня 31 июля обстановка на левом фланге дивизии начала значительно осложняться. 29-я моторизованная дивизия врага с танками вышла в район хутора Мокросоленого, примерно в двадцати километрах в тылу за левым флангом нашей дивизии, а к рассвету 1 августа до 80 танков 14-й танковой дивизии и мотопехота 29-й моторизованной дивизии овладели железнодорожной станцией Ремонтная. Охватив левый фланг нашей дивизии, противник вышел в тыл на глубину более 50 километров, а в связи с тем, что в этом районе не было никаких армейских резервных войск, продолжал развивать наступление вдоль железной дороги на Котельниково. На прежнем рубеже дивизия продолжала вести ожесточенный бой с 1-й и 2-й пехотными дивизиями румын. Атаки противника успеха не имели и обошлись ему дорого. За день боя наблюдением было зафиксировано более трехсот убитых и около одной тысячи раненых солдат и офицеров противника. Но к семнадцати часам обстановка резко изменилась. Противник с левого фланга начал распространяться на ближайшие тылы наших частей. В связи с тем, что враг с выходом в район станции Ремонтная отрезал дивизию от армейских тылов, создалось довольно критическое положение. В начале боев дивизия имела мало боеприпасов, а частые бомбежки авиации по расположению тыловых частей и дорогам затрудняли их подвоз. Все это и привело к тому, что к исходу 1 августа боеприпасы всех видов оружия и калибров были у нас на исходе, а для 18-го полка катюш и дивизиона пушек-гаубиц снарядов не осталось совсем.
Создавшаяся сложная обстановка усугублялась и тем, что противник отрезал дивизию от главных сил армии и ее коммуникаций. Штаб армии, отходя в направлении Элисты, потерял с дивизией связь. Во время последнего разговора с исполняющим обязанности командарма генералом Коломийцем я получил распоряжение действовать самостоятельно в зависимости от обстановки, подчинить себе части 157-й дивизии и армейской артиллерии, которые поддерживали дивизию.
Я сделал соответствующую оценку сложившейся тяжелой обстановке присутствующим на командном пункте начальнику штаба В. И. Шубе, комиссару дивизии Н. И. Титову, начальнику артиллерии С. Я. Тычинскому и генерал-майору Дмитриеву — заместителю начальника артиллерии 51-й армии, который оказался при дивизии.
  Комиссар дивизии Н. И. Титов.  
После уточнения деталей обстановки и предложений по выполнению поставленной задачи мною было принято решение отходить на левый фланг 64-й армии на рубеж Верхне-Курмоярская — Котельниково, установить связь со штабом 64-й армии, посылать командарму оперативные и разведывательные сводки, во время личного посещения командиров полков и частей усиления детально объяснить план дальнейших действий.
В 18 часов 1 августа мы двумя полками контратаковали противника, обходящего левый фланг нашей дивизии. Контратака была удачной. Полки Печенюка и Гуняги хотя и слабо были поддержаны артиллерийским огнем, предприняли смелый бросок вперед, в ряде мест переходили в рукопашную схватку и отбросили части 2-й пехотной дивизии румын. Противник не выдержал флангового удара и начал поспешно отходить. Эта обстановка позволила нашим полкам начать отход на промежуточный рубеж, отстоящий примерно на половине расстояния между левым флангом дивизии и Верхне-Курмоярской. 344-й стрелковый полк занял оборону на этом рубеже и обеспечил тем самым главным силам дивизии к утру 2 августа отход в район станицы Кривской и южнее. Части 157-й стрелковой дивизии были сосредоточены в балке Незнамая за боевыми порядками нашей дивизии.
К исходу 1 августа капитан Н. М. Маслов, начальник штаба 344-го стрелкового полка, доложил о том, что в ожесточенном бою тяжело ранен командир полка подполковник Алесенков. Он был ранен уже вторично, было очень жаль этого славного и храброго офицера, опытного командира. Мы с ним встретили войну с фашистской Германией у самой границы, в составе 200-й стрелковой дивизии. Она вступила в первый бой контратакой 648-го стрелкового полка юго-восточнее Рожища. И командовал полком майор Леонид Алесенков…
Обстановка продолжала осложняться, противник к 15 часам 2 августа танками занял Котельниково. При дальнейшем наступлении в северном направлении на Верхне-Курмоярскую он мог бы сомкнуть кольцо окружения двух стрелковых дивизий: 138-й и 157-й. Имея артиллерийские снаряды и необходимое количество других боеприпасов, мы могли бы нанести удар по противнику, но пришлось ограничиться лишь заслоном в направлении Котельниково. Учебному батальону дивизии и артиллерийскому противотанковому дивизиону была поставлена задача: обороной высот 121,5 и 131,7 отразить возможные атаки врага со стороны Котельниково.
Положение все ухудшалось. Принявший командование 51-й армией генерал Т. К. Коломиец поставил передо мной задачу — действовать самостоятельно. На этом наша связь с командующим прервалась. Прервалось и снабжение дивизии всеми видами боеприпасов, не говоря уж о продовольствии. Нас кормила земля донская.
Вследствие отсутствия боеприпасов и угрозы окружения со стороны Котельниково, я вынужден был принять решение: ночью со 2 на 3 августа отвести дивизию на рубеж Верхне-Курмоярская — восточный берег реки Аксай Курмоярский. 2 августа в боевом донесении Военному совету 64-й армии я доложил о решении на отвод дивизии на рубеж реки Аксай Курмоярский.
  Начальник штаба 344-го полка Н. М. Маслов.  
3 августа к десяти часам части дивизии вышли на восточный берег реки Аксай Курмоярский.
Офицер штаба дивизии старший лейтенант Владимир Коноваленко нашел меня в боевых порядках частей и доложил, что генерал-лейтенант В. И. Чуйков просит меня явиться к нему в район Нижне-Яблочного. В сопровождении Коноваленко я немедленно поехал к генералу Чуйкову.
По дороге я сделал вывод, что наши донесения все же дошли до военного совета 64-й армии, поэтому нас и встречает Чуйков. За анализом прошедших событий я не заметил, как мы стали приближаться к хутору. Коноваленко показал рукой вперед и сказал:
— Товарищ полковник, вон там, у кургана, несколько автомашин, там Чуйков.
До войны мне не приходилось встречаться с Василием Ивановичем Чуйковым. Здесь, на поле боя, встретился впервые. Я представился и коротко доложил обстановку. Генерал-лейтенант Чуйков задал несколько вопросов, уточняющих обстановку и состояние дивизии, я подробно ответил.