Феникс: Выход из сна (СИ)

— Понимаю…
— Но детей подобных Маркусу я не встречала ни разу. Особенно после случившегося. Знаете, после инцидента, многие заговорили об одержимости.
Женщины стояли в довольно узком коридоре, вокруг них бегали ребятишки, играя в догонялки. Одна девочка чуть не сбила сестру Мередит с ног.
— Аккуратнее, дитя!
Разговоры об одержимости? Оливия предполагала подобное. Тем более зная то, что произошло с мальчиком.
— Не буду ходить да около, сестра Мередит, — Оливия дотронулась до живота, чувствуя смятение. — Результаты о психопатии Маркуса не радуют. Тесты по отсутствию эмпатии высокие, пятьдесят четыре из шестидесяти. Тест на манипулятивность, сорок шесть из шестидесяти.
— Что это значит, доктор? Есть лечение?
Оливия ответила не сразу. Пару секунд, она выстраивала в голове последовательность мысли.
— Это будет сложно, но возможно у нас получится научить Маркуса тому, чего ему не хватает. Отсутствующим в нем эмоциям.
— И как это сделать?
— Лучше всего показать на примере других людей. Чтобы Маркус узнал, как нужно реагировать в те или иные моменты.
Мередит оперлась спиной о стену. Казалось, из женщины разом вышел весь воздух. Она знала, что Маркус особенный, но, чтобы такое?
— То есть, — начала сестра, — вы хотите сказать, что ему нужно научиться притворяться? Выдавать фальшь за истину? Что в те моменты, когда Маркусу будет абсолютно плевать, он должен выдавливать из себя лживые кривляния, дабы не выделяться из толпы?
Облизав пересохшие губы, Оливия ответила:
— Со временем, он может привыкнуть. Маркус начнет реагировать на те или иные обстоятельства так, как это делаем мы с вами. В теории, конечно.
— Вот только вы упускаете одну очень важную деталь! — Мередит впервые повысила голос. — Все это так и останется ложью. Он посмотрит нам в глаза, с грустью на лице, хотя внутри него по-прежнему не будет ровным счетом ничего…
— Мне жаль, — ответила Оливия. — На моей практике, это первый случай.
Не сказав больше ни слова, сестра Мередит забрала Маркуса из кабинета психолога, и они пошли в сторону выхода. Даже вдалеке доктор Уэллс видела рисунок с изображением человека в крови, которым небрежно размахивал Маркус Морлоу. Как знать, что это за сцена? Возможно, мальчик сделал или собирался сделать что-то гораздо худшее чем то, в чем его обвиняли.
  
ГЛАВА 3
 
Время остановилось. Казалось, что я бесконечно лечу вниз в этой пучине забвения. Каждая секунда — вечность. Словно вокруг все замерло, кроме моего безжизненного тела, падающего в пропасть.
Боль от удара о землю заставляет прийти в себя. Заставляет открыть мертвые веки и вновь заглянуть в сердце черной пустоты. Лежа на влажном полу из камня, я плачу. Плачу и истерически смеюсь. Слезы яркими брызгами покидают глаза. Я все еще жива. Все еще здесь! — в этом аду. А значит, мои страдания не закончились. Просто Дьявол отпустил добычу, решив сменить правила. Он устал смотреть на сонную марионетку, подвешенную на веревках.
Новая игра началась. И хочу я того или нет, мне придется искать выход в лабиринте смерти.
***
Что может ощущать человек, потерявший память? Безмятежность? Тревогу? Панику? Маркус Морлоу как следует испытал на себе весь спектр этих эмоций.
Очнувшись в больничной палате, он хотел сделать хоть что-то, но после десяти лет комы, его руки и ноги отказывались двигаться. Глаза мужчины бегали по сторонам в поисках выхода, которого не было. Он оказался пленником в собственном теле, без единой мысли о том, кто он и как сюда попал. От безысходности Морлоу тихо выл всю ночь, пока медсестра на утреннем обходе не нашла его в слезах.
Крупная женщина в белом халате чуть не грохнулась на пол от неожиданности. Она с ужасом смотрела на ничего не понимающего Маркуса, на всякий случай решив перекреститься. Хоть и прошло чуть больше десяти лет, но в ее памяти до сих пор слышались отголоски тех дней, когда монстр свирепствовал на улицах города. Каждый раз обмывая тело Морлоу, в глубине души она мечтала о его смерти. Ей было невыносимо касаться ублюдка, унесшего пять жизней.
Смотря в испуганное лицо пациента, она не понимала: почему невинные девушки с его легкой руки покинули наш мир, в то время как Морлоу, получив три пули и упав с третьего этажа, остался в живых? Где же справедливость?
Первые слова, услышанные Маркусом после выхода из комы были:
— Куда же смотрит господь, если ты открыл глаза, мерзавец?
Пролежав всю ночь в темноте, не имея возможности пошевелиться, пытаясь понять, что здесь происходит, Маркус окончательно запаниковал, увидев гнев медсестры. Что он сделал этой женщине? Почему она его так ненавидит?
Морлоу закрыл глаза, пустив слезу в свободный путь по щеке. Это невыносимо. Хуже, чем ад! Мысленно блуждать в кромешной темноте, отыскивая крупицы памяти среди частиц пустоты.
Кто он такой?
Как его имя?
Как он сюда попал?
С отросшими волосами и густой бородой, мужчина лежал на больничной койке, мечтая получить ответы. Ответы, которые могли напугать сильнее, чем вакуум внутри его разума.
***
Допив очередной стакан виски, мэр города Гордон Смит сверлил взглядом усталое лицо Фрэнка Чейза. Полицейский прекрасно понимал, зачем его вызвал к себе градоначальник Глум Сити. Но общаться с разжиревшим политиком не было ни малейшего желания.
Десять лет назад, благодаря зверствам Маркуса Морлоу, Смит баллотировался в мэры и из должности комиссара, стал главой города. В эру смуты и страха, его предшественник совершенно не справлялся с обязанностями. После громкого задержания, горожане смогли вздохнуть с облегчением. Но вряд ли бы у Смита получилось удержать пост, если бы не своевременная поимка убийцы.
После громкого завершения дела, Гордон Смит собрал огромную пресс-конференцию, на которой, со свойственной ему пафосной речью, назначил Чейза на должность комиссара. Хотя Фрэнк всячески отказывался от столь внушительного повышения, Гордон настоял. Нужно было как следует отблагодарить героя, желательно на глазах у всех.
С тех пор Фрэнк дико недолюбливал Смита, пускай в роли начальника полиции смог добиться хороших успехов. Рост преступности, во время главенствования Чейза, снизился в разы.
— Фрэнк! — Смит с грохотом ударил стаканом о стол. — Какого черта эта тварь опять в свете софитов?
— Вы о Морлоу?
— А о ком еще, мать твою! Поганые журналюги мне все телефоны оборвали. Его гнилая рожа на первых страницах. Каждый молокосос, недавно взявшийся за перо, хочет написать книгу о великом и ужасном серийном убийце! Урод два дня как глаза открыл, а хайпа вокруг себя собрал, словно он второе воплощение чертового Теда Банди!
— Это ненадолго. Просто нужно напомнить людям о том, что он совершил.
— Ты только представь, что будет твориться в суде, если до него дойдет. И что-то мне подсказывает, что чистосердечное Морлоу не напишет.
Поднявшись с кожаного кресла, Смит застегнул пуговицу серого пиджака и подошел к окну. Несколько секунд он смотрел на мелко моросящий дождь, на перебегающих через дорогу людей, на сотни машин, утопающих в общем потоке. Наконец, глубоко вдохнув, он повернулся к Фрэнку:
— До меня дошли слухи, что его делом заинтересовалась фирма "Хэмлин и Макфейден".
— Что? — немного громче, чем он ожидал, отреагировал Чейз.
— Именно…
Подойдя к столу, мэр налил себе еще одну порцию виски.
— Уверен, что не хочешь? — Смит с грустной усмешкой посмотрел на собеседника.
— Очень хочу, — ответил комиссар. — Но, это плохая идея.
— И как же ты расслабляешься?
— Есть старая шутка алкоголика, — начал Чейз. — Если я сейчас расслаблюсь, то вы все напряжетесь.
Мэр позволил себе легкий смешок. Закрыв хрустальный графин с янтарной жидкостью, он убрал его в шкаф.
— Что будем делать, Чейз?
— Для начала нужно поехать в больницу и посмотреть ему в глаза.