Уходили в бой «катюши»

Трофейные минометы мы применяли и в дальнейшем.
В течение нескольких суток боевые порядки нашей пехоты и артиллерии подвергались методическому обстрелу противником. Его огневые позиции, расположенные в глубокой балке и прикрытые высотами, ни с одного НП нашей обороны не просматривались. Контрбатарейная борьба нужных результатов не давала. Командир корпуса решил залпом гвардейского минометного полка положить конец безнаказанности действий противника из балки Штубей.
Подполковник Ганюшкин, командир 315-го гвардейского минометного полка, вместе с командирами дивизионов провел рекогносцировку новых огневых позиций. От их выбора зависела эффективность огня. Сделана топографическая привязка, проложена связь. Кажется, для «работы» подготовлено все. Но данные проверяются еще и еще. Цель должна быть накрыта с одного залпа.
В ночь на 22 июля дивизионы были поставлены на новые огневые позиции. Это было сделано с максимальным соблюдением маскировки. И командиров, и бойцов волновал один вопрос: «Заметили или нет?» Нет, не заметили.
Ровно в 21.00, как по расписанию, батареи противника начали очередной обстрел боевых порядков советских войск. Снаряды пролетали над головами минометчиков. Значит, наших новых позиций не обнаружили.
Командир полка дал условный сигнал, и лес осветился заревом залпа всех трех дивизионов. Вслед за грохотом снарядов раздались два оглушительных взрыва — на воздух взлетели немецкие склады боеприпасов. Огромные языки пламени лизали черное небо — горели автомашины. Батареи после этого не вели огня из балки Штубей в течение пяти суток.
В боях на молдавской земле было захвачено около трех тысяч тяжелых двухсотвосьмидесятимиллиметровых и трехсотмиллиметровых мин. Этот арсенал надо было как-то использовать. В районе Кицкань дивизион части полковника Каткова оборудовал для них боевые порядки. Гвардейцы проделали большую и сложную работу. Дело в том, что метательных аппаратов для стрельбы трофейными минами мы не имели. Но выход был найден. Решили вести огонь прямо с земли. Для этого требовалось вырыть около 800 аппарелей — на каждые четыре мины одну. Только так можно было обойтись без станков-рам. Работа объемная, но справились с нею в срок, к началу Ясско-Кишиневской операции.
20 августа в 8.00 началась артиллерийская подготовка. За полчаса до ее окончания по переднему краю была выпущена половина трофейных мин. После этого артиллерия перенесла огонь в глубину. В наших окопах раздалось заранее обусловленное «ура!». Немцы посчитали, что раз произведен залп тяжелыми минами, а артиллерия перенесла огонь в глубину обороны и прогремело «ура!», значит, артподготовка закончилась и русская пехота пойдет сейчас в атаку. На этом мы и построили свои расчеты.
Немцы действительно вышли из укрытий, а в это время вся артиллерия и минометы сразу перенесли огонь на передний край. Так обманули фрицев и применили их же тяжелые мины в масштабе, никогда не практиковавшемся самими немцами.
В Ясско-Кишиневской операции участвовал и полк подполковника Ганюшкина. Он получил задачу в начале артподготовки дать залп по штабам противника в деревне Попяски, чтобы нарушить систему управления на этом участке фронта. Полку нужно было занять огневые позиции на переднем крае, так как дальность стрельбы гвардейских минометов не позволяла накрыть залпом такую далекую цель. Для позиций выбрали противотанковый ров. Здесь в течение двух ночей выкопали окопы, укрыли установки, сделали крепкие бревенчатые перекрытия. Теперь огонь немцев при обнаружении позиции не страшен. Ночью же расчеты закатили в ров установки, на руках перенесли снаряды.
Настала долгожданная минута: в небо взвились сигнальные ракеты. И сразу же от залпа сотен орудий вздрогнула земля. В общий могучий хор подключились и «катюши». Огненные вихри взлетали, казалось, из-под земли всего в нескольких сотнях метров от вражеских окопов. Гитлеровцы немедленно открыли огонь по установкам. Несколько человек было ранено, но гвардейцы, заменяя выбывших товарищей, продолжали оставаться на своих местах. «Катюши» не умолкали. Лишь к вечеру минометный полк сменил огневые позиции — он ушел вслед за наступающими частями. Спустя некоторое время мы узнали, что первым же залпом полка было серьезно нарушено управление вражескими войсками, которое так и не было восстановлено.
С утра 20 августа началось наступление и на участке Толмаз — Чобручу. Долго молчавшие, поросшие густым ивняком днестровские плавни ожили. Выстрелы, вой летящих снарядов — все слилось в общий, постепенно нарастающий гул. С криком «ура!» пехота пошла в атаку.
Неожиданно одно из стрелковых подразделений попало под сильный фланкирующий огонь пулеметов и минометов противника, искусно укрытых в глубокой узкой балке. Бойцы залегли.
Быстро оценил обстановку командир гвардейского минометного дивизиона капитан Забродоцкий. Он видел, что залегшим бойцам необходима помощь «катюш». Но он видел и другое: с занятой огневой позиции поразить такую узкую цель почти невозможно. И тогда он принял смелое решение.
— По местам! — скомандовал капитан.
Гвардейцы словно этого и ждали. Загудели моторы, четыре боевые машины выскочили из укрытий и на большой скорости понеслись к новой позиции. По ним ударили из пулеметов и минометов. Гвардейцы с ходу развернули установки. На это уходят какие-то минуты. Но враг тоже не дремлет. Прямым попаданием мины подожжена одна машина. Пламя приближается к снарядам. К подбитой установке бросается сержант Пантюхин, за ним — другие бойцы. На них загорелась одежда. Не ожидая, пока пламя будет потушено, батарея дает залп. Балка, где засели немцы, окутывается черными клубами дыма. Снова гремит «ура!».
В первый же день операции в полосе главного удара оборона противника была сломлена. В образовавшуюся брешь вошли механизированные корпуса с приданными артиллерийскими частями и гвардейскими минометными полками подполковников Низкова и Лупанова. На третий день наши механизированные части вышли на реку Прут. Путь отступления Кишиневской группировке противника был отрезан.
На рассвете 22 августа передовые части корпуса скрытно подошли к станции Березино. Разведчики сообщили: на станции большое скопление немцев, спешно идет погрузка двух эшелонов.
Подполковник Низков связался по радио с командиром 3-го дивизиона и назначил время залпа по станции с закрытых огневых позиций. Установкам же сопровождения приказал быть готовыми к стрельбе прямой наводкой.
В 4.10 прогремел дивизионный залп. Гитлеровцы в замешательстве устремились по шоссе на Тарутино. И тогда с открытых позиций ударили установки сопровождения. Они расстреливали колонну противника с близкого расстояния. Огонь был опустошительным. В это время танки и бронетранспортеры ворвались на станцию и заняли ее.
В бою за станцию отличилась батарея старшего лейтенанта Бугаева. С закрытой позиции она сделала шесть залпов, но была засечена артиллеристами противника. Ее накрыли сильным огнем. Были тяжело ранены младший сержант Минибаев и рядовой Мараховский. На помощь под разрывами снарядов прибежал санинструктор старший сержант Шуваев. Он быстро перевязал их и перетащил в укрытие. Сам же вернулся к установке. Прежняя учеба не пропала даром. Санитарный инструктор в трудную минуту заменил наводчика. Раздалась команда:
— Огонь!
Танки, пытавшиеся атаковать батарею, были встречены огнем гвардейских минометов и повернули обратно.
Точно так же действовал в бою санинструктор другой батареи сержант Пронин. В бою за Кишинев он проявил себя настоящим гвардейцем-героем, заменив раненого минометчика.
Наверно, я повторяюсь, но пусть читатель меня простит: поставив перед собой цель написать эту книгу, я прежде всего хотел рассказать о боевых делах гвардейцев-минометчиков, их мужестве и воинском мастерстве, рассказать о моих друзьях-товарищах, с которыми прошел долгий и нелегкий военный путь от Сталинграда до Победы. Вот почему в этой книге я вспоминаю так много эпизодов и боев и мало рассказываю о подготовке и ходе той или иной операции, сражения, боя.