Уходили в бой «катюши»

До танков пятьсот метров. Батарея дает второй залп. Снаряды ложатся точно. Враг откатывается.
За ночь с 21 на 22 февраля противник, подтянув свежие силы, обошел Святогоровку с северной, восточной и южной сторон.
22 февраля в 11.00 противник возобновил атаки.
С северной стороны на батарею Заудальского двигались десять бронетранспортеров с пехотой противника при поддержке трех средних танков. Учитывая, что снаряды подходят к концу, старший лейтенант Заудальский ведет огонь неполными залпами, и все же в результате удачными попаданиями выводятся один за другим четыре бронетранспортера с пехотой. Танки противника остановились и открыли огонь по батарее.
Заудальский вступает в поединок с ними. Снаряд за снарядом посылает он по танкам. Старший лейтенант спокоен и хладнокровен. Своим мужеством он воодушевляет гвардейцев. Батарея продолжает вести огонь. Но вот вражеский снаряд разрывается в нескольких шагах от командира. К нему бросаются бойцы. Он хочет что-то сказать, но обессиленно закрывает глаза.
— Отомстим врагу за нашего комбата! Умрем, но врага не пустим. Будем биться до последнего снаряда и патрона, — так решают гвардейцы.
Заудальского заменяет лейтенант Сергеев, который так же, как и командир батареи, продолжает бесстрашно, не обращая внимания на рвущиеся снаряды, вести огонь. Но Сергеев вскоре получает тяжелое ранение. Командование батареей принимает командир орудия сержант Иванов. В течение двух часов он продолжает вести огонь, сдерживая продвижение противника.
Гвардейцы выстояли.
Ночью 22 февраля дивизион получил приказ передислоцироваться в район г. Барвенково, где и сосредоточился 24 февраля.
Гитлеровское командование на Барвенковском направлении бросило в бой отборные части СС. На их пути встали бойцы 52-й стрелковой дивизии, поддерживаемые 265-м гвардейским минометным дивизионом.
…Полдень, 24 февраля 1943 года.
Дивизионная разведка — начальник разведки гвардии лейтенант Снегур и разведчик-наблюдатель Новичков с НП, расположенного на элеваторе в г. Барвенково, доносят: в направлении Барвенково движутся до пятидесяти танков и около ста автомашин, часть из них с пехотой немцев. Танки шли развернутым строем, а за ними двигались автомашины. Вот они уже в пяти километрах от Барвенково. Слышно, как застрочили пулеметы, ударили винтовки, противотанковые ружья нашей пехоты. С элеватора видно, как танки противника, не останавливаясь, перестраиваются. Впереди идут «тигры» как прорывающая группа, а за ними — танки других марок. Гвардейцы приготовились к яростной схватке. На огневых позициях все молча ждали появления танков и команды на открытие огня.
Через несколько минут из оврага выдвинулись на высоту первые семь танков. События развертываются быстро. Не успели танки сделать и по одному выстрелу, как дивизион накрывает их мощным залпом. Два танка загорелись, а один, как ужаленный, вертелся на месте. Остальные четыре быстро скрылись в лощине.
Первая попытка противника прорваться не увенчалась успехом.
Бойцы с напряжением ждали следующих контратак. Через десять-пятнадцать минут из лощины появляются двенадцать танков и развернутым строем пытаются пройти в Барвенково, но их снова встречает мощный огонь артиллерии и дивизиона. Дивизион быстро и точно дал несколько залпов в середину идущих танков. Клубы черного дыма поднялись в небо. Атака снова отбита. Гвардейцы работали быстро, слаженно, дружно. Все это видели местные жители. Седой старик в минуту затишья подошел к одному из командиров и спросил:
— Это коммунисты работают, или кто?
Когда его спросили, почему ему кажется, что это коммунисты, он ответил:
— Да уж больно смело работают.
Противник, встретив упорное сопротивление, вызвал авиацию — двадцать-тридцать Ю-87 бомбят окраину Барвенково. Гвардейцы посылают ответный мощный шквал огня в лощину, где враг перегруппировывал свои части.
Немцы меняют тактику. Они пытаются зайти с юго-восточной окраины Барвенково. Но разведка дивизиона быстро разгадывает замысел врага и сообщает командиру дивизиона, что противник свои основные силы передвинул в район Полеводческой станции, восточнее Морозово, с вероятной целью атаки. Дивизион навел туда боевые машины. Ждать пришлось недолго. Вскоре появились цепи эсесовцев. Дивизион дал два залпа и полностью накрыл цель. Противник, не ожидавший такого удара, понеся большие потери, вынужден был оттянуть остатки своих сил от Барвенково.
За этот бой лейтенант В. А. Снегур был награжден орденом боевого Красного Знамени. Отличился и шофер рядовой Калинин. Я уже говорил выше, что сражения здесь были особенно ожесточенными. Гитлеровцы бросали в бой резервы. Нашим частям приходилось порой очень трудно, случалось и оставлять занятые пункты. Так было и под Павлоградом.
При выходе из Павлоградских хуторов колонна 1-го дивизиона гвардейской минометной части майора Бежалова была обстреляна с самолета. Шофера красноармейца Калинина ранило в левое плечо. Машина его загорелась. Гвардейцы бросились на помощь, но потушить горящую машину не удавалось. А впереди и сзади нее — другие машины с боеприпасами. Пламя охватило кабину. Каждую секунду мог загореться и взорваться бензобак, и тогда… Калинин понимал, что будет тогда. Преодолевая боль и рискуя каждую секунду погибнуть, он вывел машину из колонны и по глубокому снегу отвел ее в сторону. Едва успел выскочить из кабины, как взорвался бензобак.
Благодаря геройскому поступку Калинина грозящая колонне опасность была предотвращена.
Красноармеец Калинин за отвагу и мужество был награжден медалью «За отвагу».
Наступившая весенняя распутица сковывала активные действия обеих сторон. Начались бои так называемого местного значения. Но всем было ясно, что эта передышка вынужденная и что долго продолжаться она не может. Весна перешла в лето.
Гвардейские минометные части получали новые машины, накапливались боеприпасы, пополнялся людской состав. Все говорило о том, что наше командование готовится к большому наступлению. Но когда оно начнется, никто не знал. Ясно было одно: перед нами была созданная фашистами мощная оборона на правом берегу реки Северный Донец. Предстояли трудные бои по изгнанию врага из Донбасса и левобережной Украины. Операция началась в середине июля.
…Шел второй день ожесточенных, не смолкающих ни днем ни ночью боев на Изюмском плацдарме, на правом берегу реки Северный Донец.
Второй день штурмовали немцы наши позиции. Любой ценой, не считаясь с потерями, противник стремился вернуть потерянные опорные пункты Заводской, Средний и господствующие над местностью высоты. В 16.00 18 июля пошли на наши боевые порядки двумя группами восемнадцать фашистских танков: в одной — десять, в другой — восемь.
Так начался бой, в котором начальник разведки 2-го дивизиона гвардейского минометного полка подполковника Олейника лейтенант Кравченко совершил подвиг.
А было это так.
Танки подходили к высоте 186,9, с которой вел наблюдение Кравченко. Оценив обстановку, он вызвал огонь дивизиона.
Прозвучал первый залп. В дыму разрывов как факелы вспыхнули четыре танка, но остальные продолжали движение. Лейтенант был ранен. Он отослал разведчиков на запасной наблюдательный пункт, расположенный в восьмистах метрах позади основного, оставив себе одну радиостанцию. Танки уже были у высоты.
Иван Кравченко, раненый, истекающий кровью, оглянулся вокруг. Один… И 14 стальных махин — через несколько минут они будут на подступах к Заводскому и Среднему. И он решил. Заработала радиостанция, посылая в эфир тревожные сигналы: «Говорит Кравченко! Огонь по высоте 186,9, огонь на меня!» Потеряв сознание, он не слышал, как наступающие сумерки были рассечены лавиной летящих снарядов.
Слава о героическом поступке лейтенанта Кравченко быстро облетела дивизион.
Расчеты работали с удвоенной яростью. Второй залп, с поразительной быстротой произведенный вслед за первым, заставил противника повернуть вспять.
Еще шесть танков пылали на поле боя. Контратака была отбита. Кравченко нашли в окопе наблюдательного пункта. Он был без сознания. Шесть ранений насчитали на его теле. Но он остался верен своему долгу, своей великой Родине, воспитавшей его.