Понь бледный (СИ)

— Это правда, что вас спасла прин… товарищ Луна? Правда?
— После того, как его спасла товарищ Рэйнбоу Дэш! Она сшибла вагон со стражей! Вууух! Вот так!
Маленькая оранжевая пегаска провернула в воздухе мертвую петлю и едва не сшибла со стола «секретный торт», побывав в сантиметре от тяжелейшей черепно-мозговой травмы. Тоже совсем юная, под стать Эппл Блум. Ее имя Сталин отчего-то всякий раз забывал, но почему-то сразу на ум приходил товарищ Скуратов, революционный поэт из журнала «Красный стрелок».
— Да, товарищ Луна спасла меня, — подтвердил Сталин, — Своей силой, которую она поставила на служение угнетенному классу, в отличие от своих венценосных спрутов-родственников, она подняла вагон и перенесла его далеко в сторону. Где нас не нашла карательная экспедиция Вандерболтов и разведывательные партии Принцессы Селестии.
— Но почему… То есть, почему она помогла вам? — Эппл Блум почесала копытцем нос и озадачено тряхнула бантом, — Она ведь аликорн, правда? И принцесса?
— Она никогда не была принцессой в полном смысле этого слова. Мы провели с ней много времени в эмиграции, беседуя и размышляя о будущем. Когда-то она пыталась свергнуть преступную власть своей сестры-деспота, но поплатилась за это. Ее революционный отряд был разбит, а она сама — пленена Селестией. Но устраивать казнь особы королевской крови правящему классу не хотелось. Ведь это бросило бы определенную тень на нравы, что царят за золотыми стенками кантерлотских дворцов. Волне в духе капиталистических хищников, которые заботятся не только об остроте своих зубов, но и о репутации. Формально принцесса Луна была прощена и даже получила должность-синекуру при дворе своей сестры. На самом же деле она была узником, зиц-соправителем. И мучилась в застенках годами. Однако ее безграничная сила помогла найти лазейку, через которую она изредка наведывается в Эквестрию. Кроме того, она может перехватывать некоторые донесения, поступающие в Кантерлот по секретным каналам стражи. Так она узнала о нашей экспроприации на поезде. И успела явиться первой, чтобы спасти нас от неминуемой расплаты псов режима.
— И она будет с нами до самой революции?
— Непременно. Товарищ Луна — наше самое сильное и секретное оружие, которое мы не станем использовать до решающего дня. Но благодаря ней мы узнали, что не все аликорны и единороги — враги нам, рабочему и крестьянскому классу. Среди них есть те, что сочувствуют революции, а некоторые даже способны предложить помощь…
— Я готова предложить помощь! — из-за спины Эппл Блум появилась маленькая единорожка, белоснежная, с густой сиреневой гривой, — Я СвиттиБелл, сестра Рарити. Я тоже член Юной Метконосной Дружины Революционеров.
Ее-то Сталин узнал сразу. Маленькая СвиттиБель породила своим появлением немало споров. Несмотря на то, что за нее ручались Эппл Блум и эта… пегаска, напоминающая Скуратова, многие поначалу считали ее специальным агентом Рарити, внедренным в подполье для получения секретных сведений. И только дерзкая операция «Сахарная вата», в рамках которой СвиттиБель своей магической силой исподтишка метнула в королевский кортеж огромную кучу навоза, очистила репутацию единорожки. И она же немного испачкала репутацию Принцессы Селестии.
— Мы принимаем твою помощь, товарищ СвитиБель! — торжественно сказал Сталин, — Всякий, примкнувший к народным массам и принявший участие в борьбе — наш товарищ. Как товарищ Луна, как ты, как товарищ Лира…
Здесь он немного покривил душой. Товарищ Лира и в самом деле была одним из преданных кадров Поннивилльской коммунистической ячейки, но только лишь потому, что Сталин в обстановке полной секретности сообщил ей, что среди людей революции необычайно популярны. Лира, посвятившая жизнь изучению людей, считавшихся в Эквестрии мифическими сказочными существами, восприняла это с восторгом, и на следующий же день записалась в партию.
Пробившись сквозь оцепление из восхищенных жеребят, расспрашивающих его о жизни в эмиграции, Сталин с трудом нашел Пинки Пай. Товарищ начальник ГПУ («Группа Пони-Увесилителей») занималась тем, что сосредоточенно слизывала крем с «секретного торта». Но даже ее молчание не способствовало установлению рабочей атмосферы. Она вызывала шум и гам одним лишь своим присутствием, как атомы радия вызывают ионизацию воздуха. Это было в ее природе.
Как в его собственной было — воодушевлять окружающих и вести к победе.
Бежать или сопротивляться этому невозможно.
— Все ли товарищи на месте? Я хотел бы открыть собрание и, для начала, огласить некоторые свои тезисы из последних работ «Вооруженное восстание и наша тактика», а также «Группа Дерпи Хувз и правый уклон в нашей партии».
— Ффсе! — хрюкнула товарищ начальник ГПУ, облизывая свои роскошные усы от крема, — Ффочти ффавсем ффсе!
— Товарищ Рэйнбоу Дэш в Клаудсдейле по заданию партии, — звонко сказала вьющаяся в воздухе пегаска, — Агитирует рабочих Облачной фабрики.
— Это правильное решение, — кивнул Сталин, — Если рабочие Облачной фабрики поймут свое угнетенное положение и выйдут на стачку, ливни и грозы могут парализовать карательные отряды Принцессы. А где ваша сестра, товарищ Эппл Блум?
— На ярмарке! — маленькая Эппл Блум с достоинством тряхнула своим бантом, — Рассказывает другим фермерам о социалистической сознательности. Она говорит им, что в Кантерлот надо отправлять только гнилые овощи и фрукты, а хорошие — прятать для кормежки тех, кому нечего есть!
— Достойное занятие. Про товарища Флаттершай не спрашиваю. Сегодня утром я получил от нее с бабочкой секретную телеграмму. Она не может принять участие в съезде членов партии, поскольку находится на секретной базе в Вечно Диком Лесу, где тренирует боевые отряды дятлов и ежей… Товарищи, займите свои места!
Все расселись вокруг стола, освободив для Сталина центральное место. Он ощутил на себе десятки горящих глаз.
Родная стихия. Как долго он был оторван от нее. Удалился в добровольную схиму своего кабинета на Ближней Даче, общаясь преимущественно через секретарей и референтов. Читал доклады, протоколы, записки… Совсем забыв, что революция — это не доклады и протоколы. Революция — это тесный круг товарищей, собравшихся вместе. Готовы слушать тебя и верящих в тебя. Революция — естественное и организованное движение единого организма. Как удар копытом. Чтобы управлять им, надо быть его частью. Клеткой этого организма.
И пусть сегодня у этого организма — лошадиное рыло, в сущности, ничего не меняется. Есть сподвижники, есть здоровый скепсис, есть первые, неумелые еще, попытки, есть жара в сердцах и праведный пыл угнетенных. Есть то, ради чего стоит бороться и те, кто должен в этой борьбе победить.
Сталин налил себе из вазы «секретного пунша» — вполне вкусно — достал из портфеля бумаги и стал звучно читать:
— Революционное движение «в настоящий момент уже привело к необходимости вооруженного восстания», — эта мысль, высказанная третьим съездом нашей партии, с каждым днем все более и более подтверждается. Пламя революции разгорается все сильнее и сильнее, то здесь, то там вызывая местные возмущения. Три дня баррикад и уличных беспорядков на Каменных Фермах, стачка многих сотен рабочих в Мэйнхеттене с неизбежными кровавыми стычками с войсками, революционные выступления в Эпплузе — все это предвестники приближающейся грозы. Она надвигается, надвигается неудержимо, не сдерживаемая более нашими братьями пегасами, и не сегодня — завтра разразится над Эквестрией и могучим очистительным потоком снесет все обветшалое, прогнившее, смоет с пони их многовековый позор, именуемый самодержавием. Последние судорожные усилия царизма — усиление разных видов репрессий, объявление половины государства на военном положении, умножение виселиц и наряду с этим соблазнительные речи, обращенные к либералам, и лживые обещания реформ — не спасут его от исторической судьбы. Дни самодержавия сочтены, гроза неизбежна. Уже зарождается новый строй, приветствуемый всем народом, который ждет от него обновления и возрождения…