Колодец Ангелов (СИ)

Послышался громкий топот, и мимо отпрянувшего Калистратова пронесся незнакомый мужик в облегающей одежде со множеством ремней и молний. На его поясе Антя узрел странную штуковину, смутно напомнившую оружие из компьютерной игры.
— Простите, — нерешительно позвал Калистратов. Мужик его, кажется, и вовсе не заметил. Зато прибавилось дыму — сизые клубы медленно поползли с той стороны, откуда прибежал человек. Антон нервно отер пот со лба и счёл за благо последовать за незнакомцем.
Путь окончился у раздвижной двери с замком-панелью. Створки были приоткрыты и подрагивали, словно в конвульсии, так и не разойдясь до конца. Антя бочком просочился внутрь. И замер, ошарашено разглядывая открывшуюся картину.
Он оказался на металлическом балконе, опоясывающем сверху то ли парк, то ли оранжерею. Вернее, то, что от нее осталось — под развалинами рухнувших переборок, в очагах то тут, то там разгоравшегося пожара. Сизый дым туманными клубами поднимался кверху, мешая разглядеть масштабы разрушения, но Антону на мгновение показалось, что он слышит, как лопается в огне кора и шипит смола сгорающих заживо деревьев. Юноша закашлялся и, глянув вверх, тихонько застонал. Прямо над ним расстилался во все стороны прозрачный купол, а дальше — чернильная пустота. То, что это не ночное небо, а самый что ни на есть космос, Антон понял как-то сразу — слишком уж крупными и яркими казались немигающие глаза звезд.
— Я… не хочу. Чтобы так, — пробормотал Калистратов и, затравленно покрутив головой, заметил на противоположной стороне балкона еще одну дверь. Ринулся туда, по пути чудом увернувшись от железной балки, рухнувшей откуда-то сверху; что есть сил забарабанил в закрытые створки.
Будто отвечая, двери бесшумно разошлись. Цепляясь за них, под ноги Антону сползла худенькая рыжеволосая девушка в разодранном комбинезоне, вся в копоти, крови и масляных пятнах.
— Помоги, — пробормотала она и подняла голову, а Калистратов чуть не заорал, узнав бледное лицо из экзаменационного монитора.
— Тошка, ты чего дергаешься?! — Леденцова возмущенно оттолкнула повалившегося на нее друга. — Заснул, что ли? Приходи в себя, приехали.
Калистратов ошеломлённо поморгал, созерцая общежитскую террасу на уровне пятого этажа, и попытался сдуть со лба прилипшие волосы. Приснится же такое…
Он полез наружу вслед за презрительно фыркнувшей Катькой и охнул, ухватившись за ручку на дверце. С опаской глянул на ладонь и со свистом втянул в себя воздух. Ярко-красный ожог радовал глаз намечающимся пузырем. Калистратов всхлипнул, ринулся вслед за подругой через пустой и гулкий дуэльный зал, толкнул плечом дверь и чуть не свалился от пронзительного визга. Голос у Леденцовой был громкий, а каблучки на туфельках острые. Так что выглядывать предмет Катькиного испуга Антя стал скорее машинально, морщась от боли в ноге.
А потом Калистратов подумал, что вот так, наверное, и сходят с ума.
Посереди холла лежала девушка из сна.
  
Глава 3
 
Мужчина появился в больнице во время утреннего обхода — относительно спокойное, потому что посетители предпочитают не попадаться под горячую руку еще не совсем проснувшимся и не отведавшим ланча врачам. Да и отвлекать их — себе и пациентам дороже.
Мало того, вошел этот рослый красавец не через помпезный холл, отделанный агатом и розовой яшмой, а через черный — вроде как насмерть запечатанный здоровым средневековым засовом. Даже в век спорта и поголовной заботы о собственном здоровье с применением науки и техники мужчина этот — лет 28 на вид — был хорош: высок, плечист и изящен в движениях. У него была загорелая чистая кожа, оттеняющая светло-русые волосы; прямой нос; аккуратные, прижатые к черепу уши. Портили общее впечатление разве что глаза: узкие, ледяные. И пристальный взгляд ощупывал мгновенно, проникая даже туда, куда пускать не хотелось.
Одет странный гость был в летний льняной костюм, выглаженный и безупречный — это при том, что у льна есть свойство мяться прямо на глазах. Впрочем, отметить особенности внешности неизвестного под лестницей у черного входа было некому. Потому мужчина спокойно вернул на место засов и спокойно поднялся в отделение интенсивной терапии на третьем этаже. На входе в отделение его попытались задержать впервые. Гость небрежным касанием пальца засветил бейджик на груди и повернулся так, чтобы дежурной медсестре за стойкой удобно было прочитать. Девушка чуть заметно побледнела.
— Минутку, Кирилл Юрьевич, я вызову доктора Крутикова.
И обреченно поплелась по закругляющемуся коридору отделения. Между тем Кирилл Юрьевич (Кир — для друзей) легко перемахнул стойку и поиграл клавиатурой компьютера. На секунду замер, впитывая информацию; вернул все как было и притулился снаружи у стойки со скучающим видом.
— Господин Марцелев, это произвол! — подкатился к стойке дежурной медсестры кругленький, уютный доктор. Правда, сейчас он сопел, как хомяк, и был багровым от гнева и… опаски.
Кир, словно хищная птица, наклонил голову к плечу, нацеливаясь клюнуть доктора Крутикова изящным, слегка вытянутым носом:
— Это не произвол, это инквизиция.
— Что?!
Кир опять ткнул пальцем в бейджик:
— Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. Опасные и необъяснимые дела.
Он, казалось, прямо из воздуха вытянул прозрачную папочку с документами и веером раскинул их по стойке.
— Вы сообщаете о пациентке с осколочными ранениями, сложными переломами стоп и голеней, со множественными химическими, термическими и… электрическими ожогами… и так далее, которую находят в холле общежития гуманитарной академии. Никаких сводок об авариях, пожарах, взрывах ни от кого, в том числе, и от вас, не поступало. И думаете, кого вам пошлют? Она в сознании?
— Ее нельзя сейчас допрашивать!
— Не ведите себя, как средневековый польский король.
— В смысле?
Медсестра тихонько хихикнула. Доктор Крутиков надулся еще сильнее:
— Я даю вам пять минут.
Кирилл хлопнул ладонью по стойке:
— Вот это другой разговор!
— И я буду присутствовать.
— Скромное врачебное любопытство? — поинтересовался Кирилл ядовито.
— Производственная необходимость! Ксения, выдай господину комплект. И пусти в ординаторскую, пусть переоденется.
Подлецу все к лицу. Так что защитный костюм с полумаской сел на Кира, как влитой. Доктор Крутиков обиженно похмыкал и кивком позвал инквизитора за собой.
Палата наполовину состояла из полукруглого панорамного окна с дивным видом на город. Вот уж для кого-кого, а пациентов из интенсивной терапии зрелище бесполезное. Да и яркое солнце, вливающееся в окно, было приглушено тонированным стеклом. В палате не было ничего, кроме высокого пластикового табурета и функциональной кровати, больше похожей на анабиозную камеру или ванну, накрытую голубоватым прозрачным колпаком. Внутри этой ванны в густом геле плавала пациентка.
Доктор Крутиков с кислым видом набрал комбинацию на стенной панели, и колпак сдвинулся.
— Наслаждайтесь, — он подбородком указал на табурет и отошел к окну с видом обиженного хозяином плюшевого медведя. Кирилл смотрел на лицо пациентки, приподнятое над гелем пластиковым подголовником. Кровь с него смыли, царапины и ссадины замазали целебным клеем. На бледных скулах горели пятна, глаза были обведены лиловыми тенями, потемневшая медная прядка прилипла ко лбу.
— Вы… слышите меня? — спросил Кир, включая запись. Ресницы шевельнулись. Следователь почему-то ожидал, что глаза будут серые или зеленые — под веснушки и рыжину. А они оказались карими, с расширенными, почти затопившими радужку зрачками.
— Я пришел поговорить… о том, что с вами произошло. Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. А вы?
Нос зачесался под маской, и следователь потер его согнутым пальцем.
— Арсена.
— И?
— Вы мой сон, должны знать.
— И все же, — произнес Кирилл мягко, — расскажите мне.